Одно из первых моих дел в качестве судьи – банальный разбой: двое молодых людей угрожали третьему ножом и отобрали какую-то мизерную сумму денег. Специфика была лишь в том, что все трое были несовершеннолетними.
Верховный Суд разъяснил еще тогда, что «уголовные дела в отношении несовершеннолетних в судах как первой, так и второй инстанций должны рассматриваться наиболее опытными судьями» (п.4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 01.02.2011 №1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних»).
Однако в целом в те годы никто особо не заморачивался соблюдением такой рекомендации (с обязывающим глаголом «должны») – впрочем, об императивности (или нет) положений, содержащихся в Постановлениях Пленума ВС РФ, как-нибудь расскажу отдельно. Дело было распределено мне, и достаточно быстро рассмотрено: никто из подсудимых свою вину не отрицал.
В судебных прениях и последнем слове два паренька изливали слезы, умоляя простить, клялись в дальнейшей верности российскому уголовному кодексу.
Напоминал они, кстати, Весельчака У и Крыса из книг и фильмов про Алису Селезневу: один полный с круглым лицом, как печальный блин; другой тощий и высокий, как сухая жердь.
Я делал жесткие внушения отцу одного и матери второго, сознательно играя «плохого судью», строго смотрел и грозился: потеряете сыновей, товарищи родители!
Это, кстати, тоже прописано в указанном Пленуме (пункт 44). Достаточно занятный элемент, поскольку крайне редко можно встретить положения, предписывающие осуществить некую воспитательно-педагогическую (да и вообще любую нравственно ориентированную) функцию суда. «Судам следует повышать воспитательное значение судебных процессов по делам о преступлениях несовершеннолетних, уделяя особое внимание их профилактическому воздействию: по каждому делу устанавливать причины и условия, способствовавшие совершению несовершеннолетними преступления, не оставлять без реагирования установленные в судебном заседании недостатки и упущения в работе комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав, учебных заведений и общественных организаций».
Про родителей здесь ничего не говорится, но на практике расспрос (даже не допрос) родителей о том, а как же их дети дошли до такой жизни, остается до сих пор традиционным для подобных судебных процессов.
И родители были вполне неплохими людьми, не алкоголиками, весьма «рабочие» и работающие родители. «Примем меры, я ему уши надеру» и тому подобное.
Я искренне проникся и заверениями родителей, и самих подсудимых.
Государственный обвинитель просил каждому по два года отбывания наказания в виде лишения свободы в воспитательной колонии. Я же полагал, что несовершеннолетним везде у нас дорога, несовершеннолетним везде у нас почет (с). На самом деле, вся последующая судебная практика показала, что в рамках нашей правовой системы в первый раз несовершеннолетний подлежит посадке только по убийствам. Вот и дал оступившимся те же два года. Но условно.
Не помню, обжалован ли был приговор или нет, но он вступил в законную силу «как есть». Государственный обвинитель как-то после того приговора сообщил мне, дескать, уж слишком вы гуманны, ваша честь, увидите еще обоих на скамье.
Я тогда посчитал, что прокурор (тоже совсем молодой) всего лишь внутренне заряжен на обвинительный уклон. Вскоре забыл об этом.
…А через год обоих задержали и опять привезли в суд. Они все еще были несовершеннолетними. Пришли в квартиру к немолодой пьющей женщине (звали ее Тамара, ее я потом тоже судил, совершенно по другому делу), познакомились с каким-то алкогольным забулдыгой и в ходе ссоры забили его ногами.
Позже в больнице он скончался, а юным бандитам вменили причинение тяжкого вреда здоровью, но без причинной связи со смертью.
Получилось так, что били они его ногами, но умер он в больнице спустя время от крайней стадии ВИЧ-инфекции. Так указано в экспертизе. Причинно-следственная связь со смертью не установлена – так бывает, это не единственная экспертиза подобного рода (об этом как-нибудь тоже расскажу), потому здесь не следует искать подвоха.
Помню, что сердце у меня после того, как я узнал об этой истории, ёкнуло. Несколько дней думал о правильности своего изначального решения. И даже спустя длительное время разум сам возвращался порой к этой истории. Помню ее и сейчас. Зачем? Не знаю.
Весельчаку и Крысу при новом суде другой судья уже дал и за новое, и за старое, и поехали ребята туда, куда сами напросились – в воспитательную колонию.
Следы Крыса потом затерялись. Весельчак же еще дважды, а то и трижды посещал суд в качестве подсудимого, становясь буквально на глазах у меня новым авторитетом преступного мира (на своем уровне, разумеется).
Получается, действительно верны оказались уголовному кодексу. Только в противоположном контексте.
Больше жизненных историй - в Telegram-канале «Адвокат без прикрас».
Консультации онлайн и офлайн: WhatsApp, Telegram.
© 2023 Адвокат Кирилл Мариненко
