Давайте всмотримся в фигуру героя книги Михаила Булгакова чуть внимательнее. Будем рассуждать самостоятельно, а не идти по наводке и подсказкам, которые автор повести раскидал по всему ее тексту, как мифическая Ариадна – нить и сказочная Гензель – хлебные крошки.
1. В принципе, цель у профессора стояла интересная: достичь практического омоложения человека.
Но для кого он старался? На кого была ориентирована его работа?
Вспомним пациентов Филиппа Филиппыча:
- обладатель великолепнейшего дорогого пиджака, из кармана которого «торчал драгоценный камень». И это в период тотальной бедности;
- клиент, томно рассказывавший, что, мол, по ночам «девушки стаями»... пожилой товарищ, ронявший из кармана изображение с красоткой.
При этом профессор ему не пенял на образ жизни, но всего лишь говорил, чтоб тот «не злоупотреблял»;
- «взволнованная дама», желавшая омолодиться ради популярного на всю столицу плута-картежника, который «не может пропустить ни одной… модистки»;
- и далее в том же духе…
Как тут не вспомнить оценку Шарика: «Нет, это не лeчeбница, куда-то в другое место я попал».
Итого выходит, что собственно простому-то народу пользы от опытов профессора не было.
Даже если бы его эксперименты спустя время были как следует доказаны и апробированы – вряд ли их результаты стали доступны широким массам. Как пить дать, остались бы они эксклюзивным средством а-ля Макрополус, еще более радикально и остро разделив общество:
- на элиту, которая смогла бы доставать дорогущий эликсир молодости;
и
- народные толпы, вынужденные жить по-старому, но теперь еще более горько – ведь всегда досадно, когда ты живешь бедно, с болезнями, с быстрой старостью и недолго, а богачи рядом – богато, здорóво, молодо и чуть ли не бесконечно...
2. Подобрав подобную элитную, если не сказать – пафосную клиентуру, профессор, извините, устроился вполне неплохо.
Он привык, что в любой момент можно снять трубку телефона и потребовать защиту. И не абы какую, но «чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры».
Конечно, можно понять, что человека разные там швондеры дocтaли. Но по сути профессор бескомпромиссно требовал себе права проводить любые опыты без какого бы то ни было контроля.
3. К предыдущим пунктам присовокупим то, что профессор обитал во вполне замечательных условиях. Даже нынешняя золотая молодежь просто позавидовала бы его шоколадности:
- мало того, что имел огромную квартиру в центре Москвы, – так хотел бы еще бóльшую;
- мог позволить себе прислугу. Причем это была не одна приходящая на время приборки девушка, а целых двое, постоянно живших у него. Заметьте, в социалистическое время.
И мы уж молчим о высокопрофессиональном ассистенте, причем в статусе не просто медбрата, но дoктopа;
- не изредка, но постоянно ел вполне приличную еду, вплоть до деликатесов. «Умоляю вас, мгновенно эту штучку… если вы скажете, что это невкусно, доктор Борменталь, вы мой враг».
Всё это вполне достойный уровень для человека в принципе и тем более для гения, который, к тому же, творит в собственной квартире.
Но сопоставим это с реалиями тех лет. Тогда бóльшая часть страны ютилась по коммуналкам, систематически голодала. И пока профессор закусывал вкусными «штучками», в отдельных частях страны из-за голода теряли рассудок и ели мышей… а то и… собственных детей… уж простите, что упоминаю столь страшный, неаппетитный факт. Но мы тут взялись рассуждать исторически.
Филипп Филиппыч ведь жил не в абстрактно-идеальном «прекрасном далеко», а во вполне реальных условиях.
И дополнительная комната ему нужна была… под библиотеку.
4. Кроме того, для проведения опыта профессор находил «материалы» не самым гуманным образом.
Сегодня бы любая правозащитная организация могла привлечь его к суду.
Да, у бедолаги, тело которого удалось достать (видимо, разными правдами и неправдами, т. е., обратите внимание, преступив закон), родни не было. И не у кого было спрашивать разрешения на эксперименты с его ocтaнкaми.
Однако не спешите эти возможные организации сравнивать с сутягой, на которого напоролся другой доктор – британский Мортимер в конан-дойловской «Собаке Баскервилей». Там крючкотвор хотел засудить ученого за то, что тот разрыл мoгилу доисторического (!) человека без согласия его ближайших родственников.
Шариков был, мягко говоря, не доисторическим человеком, но современником профессора и его ассистента.
Ну, а дойдя до пика своих баталий с новым жильцом любимой многокомнатной квартиры, Филипп Филиппыч просто взял и... «ловким движением руки» превратил Шарикова обратно в Шарика... верх гуманности...
Да-да, «это очень непросто». Но здесь суть в другом.
И мы уж молчим о том, что эксперименты он проводил со зверями – от милого Шарика до oбeзьян, opгaны которых шли на омоложение. И сколько их было – неизвестно. Вот бы где могли разгуляться общества по защите животных!
5. Наконец, некоторые критики указывают, что собственно опыт был противоестествен, направлен против природы.
Даже сам профессор по ходу эксперимента начинал понимать – мол, зачем фабриковать людей искусственно, если любая мадам Ломоносова может самым обычным путем родить «этого своего знаменитого».
Итак, что же у нас выходит?
Образ профессора слегка трансформируется:
- истаивает фигура гения – любимца народа;
=>
- ей на смену приходит фигура
cyмacшeдшегогениального профессора, за большие гонорары обслуживающего олигархов со всеми их «излишествами нехорошим», в итоге своими опытами влекущего еще большее расслоение общества на «сливки» и социальное дно.
______________
П. с. Книга Булгакова и экранизации по ней остаются яркими, интересными и талантливыми. Речь в нашей статье идет сугубо о том, чтоб отказаться от двойных стандартов не воспринимать образ главного героя однобоко.
Хочется услышать и ваше мнение, уважаемые читатели: таким ли уж положительным героем был проф. Преображенский?
П. п. с. Читайте также мой пост «Почему проф. Преображенский настолько популярен у читателей», плюс «Булгаковская Маргарита была не только романтичной музой, но и мажорной лентяйкой на шее у мужа».
И отвечайте на кино-тест «Узнайте героя-интеллектуала в советских фильмах».