"Он стрелял, всё было нормально. А потом закричал: Да пошло оно всё на⛔ой!"
Бросил свой автомат вперёд и пошёл назад, вдоль посадки, потом пересёк её и пошел вдоль дороги. И тут прилёт мины только по нему одному.
Предупреждение!
В статье имеется ЦЕНЗУРА из-за ограничений Яндекс Дзена. Полную версию статьи можете прочитать в моëм телеграм-канале.
Я закончил предыдущую часть на своëм первом ранении во время нашей контратаки. Впереди будут публикации о моëм состоянии в госпитале и уже дома. И пока я к ним не перещëл, мне бы хотелось раскрыть несколько моментов, по которым, я думаю, у Вас есть вопросы.
И так, осмотрим поле недавнего боя:
Думаю, что у Вас вызвали вопросы, а они были в комментариях про командира, который перед моим первым штурмом сказал: "Идите и займите их окопы. Их там всего двое осталось", а потом при атаке противника побежал куда-то в сторону тыла.
Даа..., икалось ему от моих размышлений и слов про него, да и других парней, что ехали со мной в госпиталь. Одним словом - ЦЕНЗУРА.
Но его поведение не осталось незамеченным. Впоследствии, находясь уже в госпитале, узнал, что его и парня, что командовал нашей группой в тот день, вызвали в полевой штаб.
Там первого разжаловали, а второго поставили на его место - это было правильное решение.
Подход в работе изменился, даже в посыле приказа. Не "Идите и займите", а "Сходите аккуратно на мягких лапках и разнюхайте. Чуть что - сразу на связь и вызывайте арту". Вот как-то так.
Правда я и другие всё равно недоумевали почему "просто разжаловали".
Потом я видел разжалованного в первый день после возвращения с госпиталя.
Когда меня с Миражом выгрузили на ядре, мы направились к новому командиру направления, чтобы получить свои новые назначения. А я, используя свои связи с новым начальником, попросился в свою прежнюю группу. Ну, вот такой я, да...
А там встретили разжалованного. Перед его приходом услышал по рации: "К вам идëт (позывной), снова...контуженный". Мне показалось, я заметил в фразе сарказм.
Моë предположение оправдалось, когда один из парней в группе командира, сказал: "ЦЕНЗУРА он пятисотиться". И обращаясь к командиру: "ЦЕНЗУРА он тут нужен, отправь его...".
И вот приходит "контуженный". Нет того прежнего пафоса и резкости. Он сильно тормозит, показывает, что не слышит. Распластался на земле и открывает рот, как рыба на берегу, вроде как рыгает.
У меня никакой жалости, а только презрение и подозрение: не похож на контуженного, что-то тут не так, "отрабатывает диагноз", как говорили парни из проекта К.
Меня отправили к своим парням, нагрузив цинком с ВОГами для АГС, которые я должен был занести по пути. И дали мне еще одну "ношу" - проводить контуженного, "вдруг потеряется по пути к медикам".
Я пер цинк, обливаясь потом, а разжалованный плелся за мной. Как-то я оборачиваюсь, я его нет, возвращаюсь метров на двадцать по посадке, а он снова лежит (плохо). ЦЕНЗУРА, положил цинк, поднял контуженного, говорю ему: "Иди впереди меня".
Он идëт, мотается из стороны в сторону, пару раз упал. Правда я подумал, глядя на эти "падения", что как-то падает чересчур аккуратно.
И вот попросил голосом умирающего лебедя: "Курить есть?". ЦЕНЗУРА, пачка в рюкзаке в крайнем кармане. Снова класть цинк на землю, снимать рюкзак, лезть за пачкой? Нее, лень.
Говорю: "В рюкзаке есть пачка, возьми сигарету".
Он копошится у меня за спиной. Всë это происходит на "перекрëстке" лесопосадок. Мне надо поворачивать к парням с АГСом, а ему идти к медикам в тыл. Я ему говорю: "Дойдешь сам?" Он: "Постараюсь. Иди…".
Думаю про себя: ну и ЦЕНЗУРА с ним. Хочется быстрее скинуть тяжеленный цинк и дойти до своих.
Мы расходимся, я прихожу метров 10, оборачиваюсь, есть у меня такая привычка, да и посмотреть надо, как он без меня идëт. Видимо сигарета была лечебная, он шагал бодрым шагом и без намëка на контузию, быстро скрывшись в посадке.
"Пятисотый" - подумал я. А по приходу к своей группе, еще раз помянул крепким словом бывшего командира. Полез в рюкзак за сигаретами, а пачки и след простыл. Контуженный, контуженный..., а пачку подрезал только так.
Потом это г... всплыло на тыловой должности. Как? Не знаю. По рассказам, строил своих подчиненных, которые не были на передовой, но откровенно ссал тех, кто воевал под его "началом", если таковые ему встречались.
Это эпизод оставил "неприятный осадочек", но умолчать о нëм не могу и не хочу. Не все "кадровые решения" были мне понятны в нашем отряде.
Таким образом, всем понятно, что от командира зависит очень многое.
Уже после полученного горького опыта, я понимаю, что он должен был, в описываемых мною ситуациях с нашей группой, действовать следующим образом:
Как только пришло пополнение, необходимо было разбавить его опытными бойцами, назначив их командирами. А командиров, которые были в учебке, сделать замами.
Ввести командиров в курс обстановки на передовой: где свои, где противник, как противник действует, как до этого развивались события (действовал отряд). Привести примеры штурмов удачных и нет. Последнее тоже очень важно.
Новые группы приучать постепенно к передовой, хотя бы два-три дня.
"Знакомить" вновь прибывших командиров с коллегами из огневой поддержки (АГС, ПТУР, СПГ и станковые пулемëты).
На штурм ходить с четким планом действий, разыгранным на бумаге пошагово или хотя бы проговорить кто и что делает.
Вот тогда будет согласованность действий и взаимодействие.
Что я уяснил лично для себя:
Надо знать, что происходит вокруг (где, кто находится, какая задача стоит). Это опять же зависит от командира.
У каждого бойца должна быть своя задача. Для меня в начале - это было главное подспорье в бою. Как Вы поняли, без задачи я терялся и появлялся страх.
Страх может вогнать Вас в ступор или заставит совершать роковые ошибки. Меня страх мобилизовывал на выполнение задачи. Главное хоть что-то делать. Тут мы снова возвращаемся к наличию приказа от командира.
Тишина... после криков о помощи товарища и стрельбе противника по нему на его голос - это урок на всю жизнь.
Помню, находясь на ПВД (пункт временной дислокации) с Миражом, мы не могли находиться в одном помещении с новенькими - они слишком шумели. Это бесило.
Так что не кричим, разговариваем в полголоса, даже на своих позициях. Копаешь окоп и попался корень - не рубим. Твой стук слышен на всю округу.
Приехал на передовую -"поймай тишину", пока ты там.
Паника - это самый страшный враг, писал уже об этом, но повторюсь. Как еë избежать? К сожалению, не знаю. Потом в учебке проекта стали курсантов "обстреливать" - стрелять боевыми над их головой и рядом. При обучении сажали в окоп, а через их головы накидывал миномëт с расчëтом из числа таких же курсантов.
Жестко? В самый раз. Я уверен, что это хоть как-то сможет тебя подготовить. Жаль, что при моëм обучении такого не было.
И последний пример паники, который я приведу, но не последний из случавшихся там.
Во время нашей контратаки погиб наш боец. Его смерть я не видел, о ней рассказали мне позднее. Он был в группе, что шла слева от посадки, по которой двигались мы. Напомню, что еë вёл опытный боец, который прошел две чеченских кампании.
Парень тот был крепкий, уверенный в себе, как-то мы провели час-два в одном блиндаже. Пили чай и разговаривали. Он был из проекта К. С его слов, он отбывал наказание за "мокруху". Ни намëка на страх и что-то подобное в нëм тогда не было.
И парни рассказали вот что:
Мы двигались вдоль посадки, стреляли, прикрывали вас, когда по вам начали лупить. Он стрелял, все было нормально. А потом закричал: "Да пошло оно все ЦЕНЗУРА!"
Бросил свой автомат вперëд (мне рассказчик показывал это движение) и пошëл назад, вдоль посадки, потом пересëк еë и пошëл вдоль дороги в тыл. И тут прилëт мины по нему одному.
Не по наступающей группе в посадке, где шел бой, не по группе слева от посадки, а по дороге, где никого не было кроме него одного.
Как такое может быть?
Вот тогда мы, рассуждая на тему паники, вспомнив похожий случай, пришли к выводу, что Смерть осязаема и ищет, кого забрать первым, чувствуя панику. Читать далее
Читайте статью без цензуры в моём телеграм-канале.
Читайте также:
«А не ошибка ли всё это?". Психологическое состояние бойца в зоне СВО Часть 2. Учебка
Поддержать развитие канала можно тут👇👇👇
