Семен Антонович Козловский, сухой, как жердь, скуластый и жилистый, обладал таким же, сухим характером, без эмоций и искры в глазах. Он никогда не повышал голос, двигался бесшумно и мягко, и по лицу его невозможно было угадать настроение. Внешность Козловского была бесцветной, статичной, никакой. Ему бы отлично подошла роль шпиона – увидишь раз и не запомнишь. В принципе, он этим качеством пользовался всю свою жизнь: вил паутину интриг, ничем особенным не выделяясь среди коллег, и наблюдал за рушившимися карьерами коллег, как паук наблюдает за запутавшимися в паутине мухами из темного логова.
Козловскому всегда везло. Его боялись. Его уважали. Знали, что с ним шутки плохи. Козловский умел добиваться всего. Если желаемое благо не шло к нему в руки, он прикладывал свой талант манипулятора, и удача прыгала в его карман.
Так получилось с женой. Увидев молоденькую Елену, Семен решил, что такая хорошенькая статуэтка неплохо бы смотрелась в стенах его новой квартиры. Тем более, положение обязывало обзаводиться семьей. Козловский вдовел два года, и начальство пожурило Семена Антоновича, дескать, нехорошо. Заграничные командировки холостым, даже вдовцам, не положены. Пришлось менять семейное положение, хотя Семена все устраивало: покойная жена ему осточертела своими претензиями. Одному ему вполне неплохо жилось.
Лена предложение Козловского не приняла. Юная вертихвостка, избалованная папой-торгашом, не хотела запираться в четырех стенах. Козловский пожал плечами (сама виновата) и, пользуясь связями с комитетчиками, посадил папу-торгаша. Долго ли умеючи. Через месяц Лена в фате и свадебном платье, говорила «Да» в мраморном зале ЗАГСа, как миленькая. Проблема была решена, и перспектива открылась необычайная!
Козловский был доволен. Но не долго. Молоденькая супруга не желала вписываться в рамки его планов. Ее не радовали шубы и драгоценности, курорты и рестораны, в общем, все то, что должно радовать женщин. Лена куксилась и плакала тайком, а вечером не выходила в прихожую встречать супруга. «Стерпится – слюбится» - думал он. Первая жена, Ирина, вела себя иначе. Она впадала в восторг от каждой бирюльки, которую ей покупали. Но тогда Семен Антонович был всего лишь Семой. Всесильные родители не позволили бы голодать молодой семье, но, все-таки, возможностей таких не было. Ирина – не балованная была. Да и Семен в то время был молод.
Елена в нищете с детства не прозябала, папа у нее – не из последних. Видимо, не тот подход выбрал к ней Козловский. И он решил не держать ее в золотой клетке. Пусть чувствует себя свободной. Пускай встречается с подругами, бегает в кино, работает, ездит к своей замшелой бабке в Мухосранск… Козловский не станет ограничивать ее. Но! Короткий поводок – отец Елены. Она должна знать границы своих свобод!
Козловский, правда, был умен и дальновиден. Одного он, все-таки, не учел. Поводок, может быть, и короткий, но он – не стена. Случилось то, что всегда случается с молодыми, сильными и красивыми людьми. Елена во время очередной поездки к бабушке, хлебнула свободы. Лето, воздух, сильный и спокойный Артем рядом, берег речки – беглянки… Голова кружилась, колдовство свершилось. Лена влюбилась.
В Ленинград она вернулась совершенно другим человеком. Она была полна энергии, как сосуд, изнутри наполненная счастьем. А потом вдруг впала в уныние и лежала на диване бревном несколько дней. Потом успокоилась, видимо, приняв какое-то важное для себя решение. А приняв его, стала образцовой супругой, той, которую Козловский хотел бы видеть. Он, занятой на работе, к счастью, не видел метаний и депрессии жены. Вечером Елена вела себя безукоризненно: улыбалась, шутила, проявляла заботу. Семен Антонович удивился переменам настроения Лены и понял: короткий поводок – верное решение.
Об изменах он не думал: Ленка не дура – понимает, чем могут грозить ей и ее семье интрижки. А все остальное – пыль. Вскоре Елена объявила о беременности, что было с помпой отмечено в ресторане. Постепенно она забросила своих институтских подружек, уволилась с бесполезной работы, занялась домом и семьей. Козловский был удолетворен. Этого ему и надо было для спокойной работы и движения вверх по карьерной лестнице.
Интуиции Козловского можно было только позавидовать: он чуял любые перемены в государстве не хуже барометра. Поэтому, когда распадалась страна на осколки, Семен Антонович с минимальными потерями выплыл и стал создавать свою собственную империю. Государство в государстве. И это его собственное государство было идеальным. Лишенное пустых лозунгов и социальных обязательств, оно приносило чистую прибыль. И прибыль росла. Все остальное – ерунда и дурацкие иллюзии.
Дома подрастала хорошенькая дочка. Елена заметила, что Семен Антонович питал к ней пылкие родительские чувства, ( В этом плане он был совершенным недоделком. Эмоций Сема отродясь не испытывал)но маленькая Оленька была этакой вишенкой на торте, завершающим элементом видения успешной жизни.
- Скоро вы будете путешествовать по всему миру, - говорил он жене, и та благодарно улыбалась ему.
Оленька лопотала что-то, хлопала круглыми глазенками и тянула ручки к Семену Антоновичу. Ее очень занимал этот человек, от которого всегда пахло чем-то необычным. Не так, как от мамы. Но занимательный объект интересов маленькой Оли, наверное, боялся, потому что всегда передавал ее маме на руки.
Почему у Семена не лежала душа к воспитанию малышки, да и вообще ко всем отцовским штукам и глупостям: щекотанию, подкидыванию к потолку, игре в лошадку, Лена очень скоро поняла.
Что ж, из нее вышла бы прекрасная актриса – она не показывала вида, что любое прикосновение Козловского вызывает в ней глубокое отвращение. Муторное, доводящее до головокружения, отвращение. К нему, в частности. К себе – в основном. Ребенок рос, и с каждым днем все больше и больше напоминал ей Артема. Странно было, грубые черты вырубленного лица Бирюкова проступали на детском личике Ольги тонкими акварельными линиями. Те же глаза, только нежнее, те же губы, скулы, только изящнее. Чудо чудное, диво дивное.
Не хватало здорового цинизма: какая разница, чья дочка, главное, что она есть. Лена не могла и не умела так. С самого начала, когда она узнала, что беременна, так ведь и думала: бумеранг. Пусть так будет. Пусть этот напыщенный индюк продолжает существовать в уверенности, что непогрешим и не судим. Пусть и дальше губит судьбы и карьеры людей, гробит здоровье (как у папы, умершего в итоге от инфаркта), пусть. А под его носом будет расти не его, чужой ребенок, дитя не его, а чужой любви. Чувство мести было восхитительным. Даже жалко немного этого идиота, считающего себя умным.
Но с годами Оля, инструмент мести матери, все больше и больше покоряла материнское сердце. А любящее сердце никогда не позволит объекту горячей любви стать инструментом мести постылому мужу. Елена мучилась, не спала ночами, думала и снова мучилась. В конце концов, она решила: так больше продололжаться не должно. Нужно поставить точки над «и». Семен, спокойный, безэмоциональный, холодный и отстраненный. Какая ему разница? Для него жена – предмет обстановки. Найдет себе другую, благодарную и любящую. А Елена уйдет из его жизни. Вместе с ребенком. Так будет лучше. Так будет честнее.
Очередную годовщину свадьбы Семен не стал, как обыкновенно, устраивать с помпой. Утром он поцеловал жену и сказал:
- А знаешь, Ленок, надоело все. Рестораны, гости, пафос… Я приготовил для вас с Оленькой сюрприз.
- Какой?
- Узнаешь. До вечера.
Он ушел. Елена выглянула из окна. Семен подходил к машине. И вдруг поднял голову и помахал жене рукой. Он никогда этого не делал. Елене стало жалко мужа: не такой он и плохой человек. Просто очень любит ее, вот и все. Она точно определилась: сегодня же все ему расскажет. Хватит. Она посмотрела на часы. Времени достаточно, чтобы собрать чемодан и купить билеты на поезд. Ночным поездом она с Олей навсегда покинет этот город. Там, далеко, в маленьком уютном городке, они с дочерью прекрасно проживут в бабушкиной квартирке. И работа найдется. Много ли им надо?
***
Артем не собирался светиться. Да и Кирюше он не доверял. Время настало такое – разве сможет человек в здравом уме и ясной памяти копать под своего начальника, работать на которого – одно удовольствие? Ясен перец – предупредит. Выслужится. Премию получит и особое расположение. Игроманы – народ не надежный. Потому и не предполагал Артем никаких знакомств и договоров с Козлом. Не будет с этим человеком разговоров, кроме одного – последнего.
Что-то подсказывало, что именно Козловский был тем самым человеком, которого Ленка видела перед смертью. Наверное, не выдержала, рассказала ему все, что скрывала несколько лет. И подписала себе и дочке приговор. Приговор обжалованью не подлежал – господин Козел, наверное, исполнил его собственноручно. И руки его не дрогнули. И у Бирюкова – не дрогнут.
Внутренний голос шептал Артему: «Отступись. Хрен с ним. У тебя дочка, внучка вот-вот родится. С сильным не судись!» Но Бирюков сам же себе отвечал: «Нет. Этот м*дак должен знать, что в жизни, как в супермаркете, брать можно все, что угодно. Кассы, правда, все равно не миновать» Из ревности многие убивают женщин. Но убивают ли из ревности детей? Только последние маньяки. А маньяков нужно давить. Как тараканов. И Бирюков его раздавит.
Автор: Анна Лебедева