Тема Советского Союза мало кого оставляет равнодушным. Причем можно очень долго спорить о политике, идеологии и госустройстве. Эти темы мы благополучно миновали, зато наш разговор о книгах плавно вырулил на разговор о детстве. Моя постоянная собеседница — библиотекарь нашего канала и завбиблиотекой р. п. Линево Светлана Верзакова.
Софья: Прошло чуть больше 30 лет после распада СССР. И многим сейчас интересно понять, что же мы потеряли. К этому времени обращаются и писатели, и читатели. Я права или нет? Давай начнем с тебя. Читаешь об этом времени?
Светлана: Может быть, это совпало с моим возрастом. Когда ты обращаешься к такой литературе, дело ведь не именно в советском времени, а в том, что авторы, во всяком случае которые мне запомнились, они пишут о своем детстве и о своей юности. И вот, может быть, я-то как раз дожила до того момента, когда хочется больше читать об этом. Не знаю, связано ли это именно с советским периодом, но, мне кажется, у подавляющего большинства людей детство было счастливым. Может быть, это мое такое окружение. Ну во всяком случае мое детство было счастливым. И поэтому, конечно, его с удовольствием вспоминаешь и, соответственно, вспоминаешь то время, потому что мое детство тоже пришлось на эпоху СССР. И у тех авторов, которые мне интересны, тоже. Они родились в 70–80-е, кто-то раньше. Совсем молодых, наверное, не припомню, кого бы я с удовольствием читала. Но мы с тобой уже говорили про то, что современная литература вторична, на мой взгляд. А как раз про детство пишут очень многие авторы.
Самое-самое первое, что приходит в голову, это «Манюня» у Наринэ Абгарян. «Совдетство» у Юрия Полякова — это, конечно, уже вообще классика нашей литературы. Он когда написал первую книгу «Совдетства», она имела такой успех, что достаточно быстро вышла вторая — «Совдетство. Пионерская ночь». Сейчас выходит уже третья — «Совдетство. Узник пятого волнореза».
У Шамиля Идиатуллина, который исключительно разножанровый, мы с тобой про это говорили, «Возвращение пионера». Это о советских детях.
Александру Маринину, например, я еще вспоминаю. Она уже может считаться классиком детектива, но и она пыталась с жанрами экспериментировать, на мой взгляд, попытки достаточно слабые были. А вот совсем недавно один из последних своих романов «Тьма после рассвета» она как раз тоже написала про советское время, про то, как она только-только пришла в профессию.
Это, кстати, не только я отметила, что вернулся успех к Александре Марининой, но и читатели. У нас есть рекомендательный сервис в библиотеке, «Эту книгу я прочитал» называется. Это для актива читателей. Мы делаем закладки в новинки книг «Оцените, пожалуйста, эту книгу от 1 до 5 баллов». Прекрасно понимаем, что все любят свой жанр, своего автора, но на какую-то объективность все равно можно рассчитывать. И вот в нашем рейтинге Маринина с этой книгой, можно сказать, взлетела опять, попала в топ авторов.
Это все про то, что люди пишут о каком-то своем счастливом времени. Все-таки детство и молодость — это самая беззаботность, правда?
Софья: Про счастье и беззаботность поняла. Тут не поспоришь. Детство и юность всегда по прошествии лет осознаются, как чудесное время. Что еще привлекает в книгах про СССР?
Светлана: Я думаю, с тем временем все было понятнее. Сейчас все-таки, наверное, такой твердой почвы под ногами нет. И дело, может быть, даже не в том, что то время советское, а это российское. Настоящее всегда более зыбкое. В прошлом ты уже знаешь, что вот так все было, так все произошло, ты этому дал какую-то оценку, как-то про себя это все обдумал. И оттого тебе с тем временем спокойнее, комфортнее. Может быть, поэтому в то время так много взглядов сейчас обращено.
Софья: Не знаю, мне, например, не было спокойнее и комфортнее с Идиатуллиным и его книгой «Город Брежнев». Там главный герой — тринадцатилетний советский подросток. Время действия — 80-е. Вовсю идет афганская война, подростки об этом очень мало знают, но чувствуют, что там какая-то тайна, у них свои мифы об этом. А вот их вожатые в пионерском лагере успели на этой войне побывать. В книге мальчишечья жизнь с драками и соперничеством, с желанием обучиться запретному карате. Это другие мальчишки, чем у Крапивина, который писал свои книги в советское время, изнутри него. Крапивин более романтичен. Идиатуллин уже пожил в постсоветском времени, видел распад СССР, может быть, поэтому он больше тяготеет к спокойному реализму. Но его Артур тоже счастливый подросток. В аннотации прочитала: сам автор говорил, что он долго ждал, когда кто-нибудь напишет книгу о советском детстве на переломном этапе: про талоны на продукты, гопников, ленинский зачет, первую любовь и все такое… А потом понял, что может не дождаться, и сам взялся за такую книгу. Так вот мне книга не зашла, хотя мне нравится писательский талант Идиатуллина. Может быть, я смотрела с какой-то другой стороны на ту жизнь, которую он описал. Не могу сказать, что сквозь розовые очки смотрела, нет. Но по-другому.
Насчет стабильности один только пример: на товарах при производстве ставили цену (не временные наклейки, а клеймом, выжиганием, набором в типографии) на книгах, на бытовых приборах, на мороженом, на косметике, на одежде... — на всем. Это о многом говорит.
Но давай продолжим. Можно ли говорить о всплеске читательского интереса именно к художественной литературе о советском периоде? Насчет счастливого детства глубоко взрослых все понятно. Читает ли молодежь об этом времени, ведь их детство пришлось уже совсем на другое время? И как они воспринимают эти книги?
Светлана: Я не знаю, можно ли это назвать всплеском. Но может быть, вот тем, о чем я говорила, объясняется интерес к этой литературе. А молодежь — нет, не читает. Мистикой всегда увлечена была И как было, так и есть. Это Голдинг, это Уиндем («Куколки»), это Кинг, это Пиньоль, например. Либо девочки еще Джона Грина читают, конечно. Это «Виноваты звезды», «Бумажные города» — это уже сантименты такие.
Софья: У вас же «Город Брежнев» был в одной из программ «Суждения». А там три поколения обсуждают книгу, в том числе молодежь. В тот раз, помнится, сам автор у вас присутствовал, онлайн, понятно.
Светлана: Да, мы когда в «Суждении» обсуждали, младшее поколение, конечно, вынуждены были эту книгу прочитать, не знаю, выбрали бы они ее самостоятельно. Но для них советское время известно только по рассказам родителей. И там уже, конечно, зависит от того, как у родителей сложилось в ту эпоху. Если они им остались довольны и вспоминают с удовольствием, то и дети в первую очередь представляют вкусное мороженое, стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Либо ругают за то, что нельзя было анекдот рассказать. Интереса у молодежи я не замечаю, это абсолютно точно.
Софья: Подводя итог, констатируем твое представление о том времени как о безоблачно счастливом. У меня немного посдержаннее позиция, запрет на анекдоты я не застала, но лицемерие в господствующей идеологии меня раздражало. Хотя против самой советской идеологии я ничего против не имела и жить мне в целом в СССР нравилось. Это ведь была моя молодость😊 Я свободно путешествовала по стране каждый год, стоило все, в том числе оплата ЖКХ, копейки, учились и лечились бесплатно. Под конец было очень уж дефицитно. Я удивлялась всегда, когда видела у кого-то дома сгущенку или майонез, мне было непонятно, где люди это берут. Необходимо было ездить на барахолку или иметь блат, а у нашей семьи его никогда не было «за ненадом»: в элиту не рвались, на заводах не работали — там снабжали трудящихся, да и вообще это было как-то ниже нашего достоинства. Не знаю, как родители, а я себя прекрасно чувствовала, меня вся эта матчасть как-то не сильно беспокоила. Все-таки мы тогда жили больше духовными интересами. Бо́льшая часть общества по крайней мере. А может, это я так думала. Короче, я была романтиком. Хотя почему «была»?😉
Светлана: Тем не менее у тебя более реалистичное, во всяком случае более критичное, представление о тех годах. Но ты и постарше была. А вот те, кто помоложе меня на 10–15 лет, то есть те, у кого детство пришлось на 90-е, они вспоминают свою просто безбашенную юность. Мне кажется, кромешная вседозволенность была. Взрослые были заняты выживанием, поэтому детям предоставлялось гораздо больше свободы. И вот эта самостоятельность через край и вседозволенность, конечно, кружила голову очень сильно. Но сейчас они это вспоминают с удовольствием. Но я считаю, что настоящее счастливое детство связано именно с советским временем. Из моего, может быть, не очень большого опыта общения с молодежью, я от них никогда не слышала, чтобы их детство было счастливое. Они на него и не жалуются, но такого представления о счастливом детстве, как было у нас, я не встречаю. Они уже не назовут свое детство безоблачным.
Софья: Ну, я, честно говоря, здесь проблемы не вижу. Любое мирное детство — это при любом раскладе золотая пора. Просто чтобы это понять, нужно стать взрослым. И давай по детству на этом подведем итог. А по книгам: получается, литературу о советском времени пишут и читают только ностальгирующие товарищи, я правильно поняла?
Светлана: По моим впечатлениям, да. Почему я и сказала, что вряд ли можно говорить именно о всплеске интереса. Наверняка есть еще много книг, порочащих Советский Союз, хотя, сказав «порочащих», это я даже еще им польстила. Поливающих помоями, изо всех сил старающихся принизить, уничтожить все хорошее, что там было. И такой литературы много, в том числе и среди известных авторов. Но таких книг у меня в библиотеке вообще нет. И сама я таких не читаю.
На этом наш разговор со Светланой закончился. А я нашла хорошую цитату к теме у Михаила Елизарова, он говорит о замысле своего романа «Библиотекарь»:
«Я всегда с большим теплом вспоминал своё советское детство. Как бы мне ни пытались в течение многих лет доказать, что это всё неправда, что на самом деле я жил плохо, родители мои жили неправильно, вся моя страна жила неправильно, и победили мы в Великой Отечественной войне не благодаря, а вопреки, — меня это страшно раздражало!
И мне захотелось поговорить о той стране, где существовали какие-то другие ценности. Где практиковалась почти платоновская метафизика: важна была идея, а не её материальное воплощение...
Конкретно в тексте Советского Союза нет, там есть просто человеческие отношения, которые связаны с теми идеалами, которые продвигала советская культурная эстетика. Это та достойная форма поведения, которая при нынешнем капиталистическом строе совершенно утеряна...»
Читайте на здоровье!
Похожие публикации читайте в подборке.
Подписывайтесь на «Словесный бардачок», если хотите больше знать о книгах, культуре речи и истории русского языка.
