- Мусорные мешки есть только на тридцать литров, – раздался откуда-то словно издалека голос Оли. – Но я подумала, что это лучше, чем опять бежать в магазин. Помнится, мы покупали большие мусорные пакеты, а где они… Алёна?
Та никак не отреагировала. Она часто моргала, в надежде, что у неё просто село зрение и она видит нечётко. Сейчас сфокусируется и поймёт, что на фотографии изображён другой человек. Алёна не слышала Оли. И как она вернулась, не слышала. Но когда ей на плечо легла тяжёлая рука, она вздрогнула и подняла глаза.
- Что с тобой? – спросил папа. – Ты чего замерла? Олю напугала!
- Узнаешь? – резко спросила его Алёна, сунув под нос фотографию.
- Не может быть, – выдохнул отец. – Нет… Бред! Они же никогда здесь не жили!
- Они, может, и нет, а вот Марта – да! Либо её родственники! Это ЕЁ фотографии! Вот девочка в знакомом платье, да? Я знаю каждую чёрточку на этом снимке, потому что такой же есть в её альбоме, и я много раз его видела!
Оля, услышав слова Алёны, ахнула и тоже посмотрела фотографию.
- Бабушка купила дом твоей мамы! – выдохнула Алёна. – Дом, о котором та даже не рассказывала! Она хоть знает, куда Анна Васильевна переехала?
- Если честно, она как-то и не интересовалась. Да и я вроде бы не говорил, – пробормотал Максим. – Интересно… Почему она не рассказывала никогда? Алёна? Что ты делаешь?
Девушка уже решительно вскрывала всё, что они подняли из погреба. Брезгливость удалось сковать решимостью и желанием найти ещё что-нибудь. Что именно она искала, Алёна не знала. Может, что-то, что объяснит, почему баба Марта, вместо того, чтобы рассказать об этом доме, всегда громогласно заявляла:
- Всю жизнь живу на одном месте!
«К чему эта ложь?» – думала Алёна.
- Дочь, послушай, – осторожно произнёс папа. – Сейчас ты какая-то на взводе… Нервная. Тебе бы успокоиться, а?
- На взводе? – спокойно усмехнулась Алёна. Она откинула упавшую на лицо прядь волос. – Давай порассуждаем. Я вот только сегодня задумалась, в какой момент в нашей жизни началась эта встряска. А я тебе скажу! У меня всё началось с момента, когда я с первой работы уволилась. Помнишь, у меня траблы* с начальником были? В Москве без работы иногороднему делать нечего. За квартиру-то каждый месяц платить нужно, а это удовольствие недешёвое. Никаких накоплений у меня на тот момент не было, а просить денег у тебя или бабушки, я из принципа не захотела. Мне уже было далеко не шестнадцать, но подростковый бунт на тот момент ещё не до конца закончился. Я искала работу, устраивалась. Искала место под солнцем. Было тяжело. Потом ты женился, о чём не соизволил поставить меня в известность. Если бы ты сказал мне, что у тебя появилась девушка до того, как сделал ей предложение и женился, у меня было бы время привыкнуть к мысли, что она почти моя ровесница. Но случилось, что случилось, и мы год не разговаривали. Ты думаешь, мне просто было? Да, блин, у меня есть друзья, с которыми мы видимся примерно раз в месяц, потому что в остальное время все заняты! У меня есть совершенно озабоченный сосед, который только и думает, как не пропустить мимо очередную юбку и говорить он может в основном только о размерах женской груди или оптимальных объёмах задницы, но мы дружили. Мне не хватало не только общения, но и отца! Я и с бабушкой как-то невольно меньше общаться стала. И только приехав сюда, я поняла, что всё время была в депрессии. Но и бабуля не придумала ничего лучше, как огорошить меня новостями о переезде! Кажется, что вроде жизнь постепенно как-то готовила меня к переменам, но на деле всё, как снежный ком с горы! Вначале он медленно катился, незаметно, а сейчас несётся с огромной скоростью, а я где-то внутри него!
*траблы (сленг) – проблемы, неприятности.
Алёна перевела дух.
- Теперь же посмотри, я нахожу фотографию бабы Марты в доме, который купила другая моя бабушка. Я словно нахожусь в реалити-шоу, где проверяют мою психику на прочность! Нет, больше никаких тайн и секретов! Я больше просто не выдержу! Сейчас сама пороюсь в вещах, а вечером мы с тобой поедем к Марте. Давно пора узнать больше о её детстве, а то как-то она о себе и не особо говорить любит. Почему? Что скрывает? Даже всё равно, что скрывает! Просто пусть скажет, жила она здесь или нет, и если нет, то чьи это могут быть вещи и почему в них её фотографии!
Схватив бутылку с водой, Алёна сделала несколько жадных глотков. Она кипела внутри. Именно внутри, потому что говорить удавалось относительно спокойно.
- Я помогу, – просто сказала Оля, без споров, попыток как-то переубедить Алёну. Максим, немного поколебавшись, тоже потянулся за парой перчаток.
- Тебе не нужно в доме быть? – спросила Алёна.
- Там Александр Борисович.
- Тем более. Мы справимся. Подняли же мы самую большую часть хлама вдвоём? И потом, без тебя у нас есть возможность болтать по-девчачьи.
Папа посмотрел на Олю, и та согласно кивнула. Он не стал спорить и вернулся в дом. И у всех работа закипела.
***
- Итак, что у нас имеется? – спросила Алёна, оглядывая чёрные мешки с мусором. Это папа принёс им плотные и огромные мешки, чтобы они с маленькими пакетами не мучились. – Три фотографии с бабушкой, ещё четыре порванные, и неясно, кто на них изображён. Рисунок, на котором кривыми детским почерком написано «Марта». Остальное – хлам.
- Ну не знаю, – с сомнением посмотрела на небольшую гору игрушек Оля. – Вдруг Марта захочет снова эти игрушки в руках подержать? Вдруг это её память о детстве?
- Я тебя умоляю, – закатила глаза Алёна. – Марта? Подержать в руках старые игрушки? Нет, не поверю. Она совершенно несентиментальна! Так что спокойно засунь это в мешок и забудем! Ладно бы ещё в приличном состоянии были, но нет! Это и не отмыть уже.
Говоря это, девушка отправилась в погреб. Мусора оставалось ещё не мало, но всё оставшееся было рассыпано и проще собирать его в мешки прямо на месте. День был сегодня не слишком жаркий, но в погребе было довольно прохладно, и Алёна быстро замёрзла. Пришлось подниматься наверх.
Оля всё ещё рассматривала старые, грязные, потрёпанные временем игрушки. Как-то непроизвольно гладила по голове куклу, и о чём-то грустила. «Вот я растяпа! – подумала Алёна. – Совсем забыла, что у неё проблемы с деторождением! И оставила её здесь… И что теперь делать?»
В голову не пришло ничего лучше, как просто подойти, отобрать старые игрушки и спрятать их от глаз подальше в плотные чёрные мусорные мешки.
- Холодно внизу. Не знаешь, где у бабушки тёплые вещи лежат?
- Вещи? – Оля моргнула. – А… Кажется, припоминаю…
Она подошла к курятнику и показала на чемоданы, стоящие вдоль него. Алёна быстро отыскала две тёплые кофты, но выбрала те, что похуже. Всё же в грязь лезть.
- Идём. Там работы непочатый край! Или ты устала?
- Нет, совсем не устала, – ответила Оля и покорно натянула на себя кофту. Алёна была уверена, что больше они ничего интересного в погребе не обнаружат, но она ошиблась. На одной из полок, которые были явно сколочены для хранения заготовок или чего-то подобного, она увидела простенький портрет в рамочке. Именно портрет, не фотография! Написан он был на небольшом холсте.
- Смотри, – посветила на него Оля. – Тебе не кажется, что этот мужчина очень похож на Марту?
- Брат? – с сомнением спросила Алёна.
- Или отец, – предположила Оля. – Если бы был брат, наверное, у него тоже были бы фотографии. А здесь портрет! Марта в каком году родилась?
- В 1943, – без колебания ответила Алёна. – А что?
- В военные годы?
- Э-э-эм… Наверное.
- Интересно, – пробормотала Оля. – И имя – Марта!
- А с именем что не так? Имя как имя. Да, не особо распространённое, но встречается. Понять не могу, к чему ты клонишь?
- Да нет, просто у меня имя Марта с немцами ассоциируется. Может, у неё немецкие корни? Помнится, я у твоего отца это спрашивала. Он тогда рассмеялся и сказал, что его мама родилась и выросла на Кубани. Как по мне, так это совсем ничего не значит, учитывая годы, в которые она родилась.
- И что?
- Видно, историю ты знаешь с натяжкой, – вздохнула Оля.
- Скучно было, я на истории в основном в телефоне всегда играла, – честно призналась Алёна.
- Кубань была под оккупацией немцев. Как раз где-то до 1943 года.
- А, я поняла, к чему ты клонишь, – улыбнулась Алёна. – Решила, что раз она Марта, то она наш личный семейный представитель нацистов? А если и так, мы свечку не держали, всех обстоятельств никогда не узнаем. Вряд ли бы немецкие корни сказались на её характере! И с чего ты вообще вдруг об этом задумалась?
- Так портрет, – сказала Оля и взяла его снова в руки. Вот же, в уголочке за рамкой надпись накарябана. Не на русском. Я немецкий не знаю, но в написании много раз видела. Тебе не кажется, что похоже?
- М-да, – сказала Алёна и отложила портрет ближе к ступеням. – По-моему, ты слишком много смотришь телевизор! Я повторюсь, даже если папаша у Марты был немец, и родилась она в годы оккупации, что с того? Времени прошло много. Кого сейчас это волнует?
- Не знаю, – пожала плечами Оля. – Но согласись, узнать права ли я, было бы интересно!
С улицы донеслись знакомые звуки. Это к дому подъехала машина.
- Бабушка! – воскликнула Алёна и побежала наверх. Но возле машины бабушки не было. Там стояла Людмила, а Митя уже шёл в дом.
- А где бабушка? – растерянно спросила Алёна.
- Не переживай, – улыбнулась соседка. – На два дня её оставили в больнице. Показаний ложить её не было, но у меня там много знакомых работает. Ну чего мы будем её каждый день на анализы возить? Обследование пройдёт, и через два дня заберём. Она пыталась тебе позвонить, но ты была недоступна.
- Чёртов погреб! – пробормотала Алёна. Людмила чуть поморщилась и поспешила к своему дому. В руках у неё был полный пакет. Наверное, собиралась приготовить ужин на увеличившуюся компанию. Пришлось догнать её и сообщить, что ближе к вечеру Алёна вместе с отцом и Ольгой уедут в родную станицу до завтра.
День прошёл быстро, а девочки успели только от хлама погреб освободить. И даже ещё не до конца. Нужно было как следует всё вымести, пропылесосить и даже помыть. К концу дня обе чихали уже без остановки и отправились на речку, умыться, освежится перед дорогой.
Собираясь домой, Алёна сбегала за портретом и фотографиями, найденными в погребе, обернула их в старую газету и убрала в пакет.
- Мешки с собой заберём? – спросил папа.
- Не нужно. После ремонта ещё много будет мусора. Думаю, проще заказать машину, чтобы разом всё вывезли. У нас ещё частично мебель испорчена… Разберёмся, но не сейчас, ладно? – попросила Алёна.
- Ладно. Поехали. Бабушка Марта, наверное, уже стол накрывает. Я звонил ей, сказал, что ты приедешь.
Всю дорогу Алёна смотрела в окно. Как же она скучала по лету здесь, на Кубани! Проезжая через станицы, они видели детей на велосипедах, коров, слышали петухов. Всё вокруг такое зелёное, залитое солнцем. И жарко. Но больше всего Алёне нравились запахи, которые она вдыхала, пристроив голову у открытого окна машины. Ну почему здесь всегда так приятно пахнет? Она закрыла глаза и почему-то увидела себя маленькую, босоногую, бегающую между цветочными клумбами бабушки. Сладкие нотки в воздухе, и этот ни с чем не сравнимый запах нагретой на солнце земли… Даже понимая, что они едут по асфальту, Алёна всё равно его улавливала. Вкусный запах, родной, обволакивающий сознание.
- Ты уснула? – спросил папа.
- Нет. Поймала гармонию с окружающим миром.
Когда въехали в родную станицу, на мгновение Алёна забыла, что дом продан, и стала гадать, что делает бабушка, представила, как зайдёт на веранду. Потом спохватилась, а папа уже подъезжал к дому родителей.
- Странно, – пробормотала Алёна, оглядывая дом. А что странного, она ещё не поняла.
- А где все? – недоумённо спросил папа. Свет в окнах не горел, на улице не горел небольшой фонарь, который Марта зажигала по вечерам. Пусто, темно. Именно это заметила Алёна и ощутила некую несуразность происходящего.
- Приехали? – раздался голос деда Лёши из темноты. Видимо, он сидел на своём любимом месте и курил. – Очень вовремя. Марта пропала.
- Как? – хором воскликнули Оля с Алёной и переглянулись.
Продолжение 👇 Спасибо вам за ваши лайки и комментарии!