Бессмертный роман-эпопея французского классика Виктора Гюго «Отверженные». Глава XIX.
Поле битвы при Ватерлоо. После победы герцог Веллингтон отдал суровый приказ расстреливать всякого, кто будет застигнут на месте преступления, но искоренить грабежи так и не смог. Пока на одной стороне поля расстреливали мародёров, они воровали на другой.
«… Ночной бродяга … направлялся в ту сторону. Он рылся в этой громадной могиле. Он заглядывал повсюду, словно делал страшный смотр мертвецам. Он шел по колено в крови.
Вдруг он остановился.
В нескольких шагах перед ним, на дороге, в том месте, где прерывалась груда трупов и коней, высовывалась разжатая рука, освещенная луной.
На пальце этой руки сверкало золотое кольцо. Человек нагнулся, присел на корточки, и, когда поднялся с земли, кольца на руке уже не было.
Он, собственно, и не поднимался, а продолжал оставаться в неловкой испуганной позе, повернувшись спиной к груде мертвецов, пытливо оглядывая горизонт; он стоял на коленях, опираясь верхней частью тела на пальцы рук. Четвероногая фигура шакала удобна для известных подвигов.
Потом, вдруг приняв внезапное решение, он приподнялся. Но в ту же минуту подскочил как ошпаренный. Кто-то схватил его сзади.
Он обернулся; рука сжалась и схватила полы его одежды.
Честный человек испугался бы. Но этот только рассмеялся.
— Ишь, каков мертвец, — молвил он. — По правде сказать, уж лучше привидение, чем жандарм.
Между тем рука, схватившая его, тотчас же ослабла и упала.
— Что же это, наконец! — продолжал бродяга. — Жив, что ли, этот мертвец? Посмотрим-ка.
Он снова нагнулся, порылся в яме, устранил, что мешало, схватил руку, потянул ее, высвободив голову, потом туловище, несколько минут спустя он тащил во мраке оврага бездыханного человека, или, по крайней мере, в бесчувственном состоянии. Зто был кирасир, офицер, в довольно большом чине; густая золотая эполета выступала из-под лат; на нем не было каски. Сильный удар саблей рассек ему лицо, и оно было залито кровью. Впрочем, не было заметно, чтобы у него были переломы; по какой-то счастливой случайности, — если можно так выразиться, мертвецы образовали над ним как бы свод и предохранили его тело от увечий. Веки его были сомкнуты.
На нем был серебряный крест Почетного легиона. Бродяга сорвал этот крест, и он исчез в глубине его карманов. Затем он ощупал мундир офицера, вытащил часы и взял их себе; наконец, пошарил в жилете, отыскал кошелек и тоже сунул в карман…».
Этим бродягой был один из главных антагонистов романа, Тенардье.
У всякой армии есть свой «хвост». Во все времена армию преследовали разного сорта нетопыри, порождаемые войной - люди, не гнушающиеся обирать убитых, и втихую присваивать себе чужое.
Мародёрство имеет давнюю историю.
В древние времена грабежи иногда запрещались по религиозным соображениям.
Например, в библейском повествовании Моисей, Иисус Навин и Самуил в разные моменты приказывают израильтянам не отбирать грабеж у своих врагов по повелению Бога. Король франков Хлодвиг I запретил своим солдатам грабить во время кампании возле храма Святого Мартина в Туре, опасаясь оскорбить святого.
Однако в основном смысл войны как раз и заключался в том, чтобы отобрать то, чего не было у тебя. Так, в Древнем Риме хищения на войне были разрешены после подачи специального сигнала, который заключался в поднятии в качестве знамени покрасневшего от крови копья.
Часто в качестве трофеев входили побежденные народы, которые затем продавались в рабство. Женщины и дети становились частью населения победившей страны в качестве наложниц, евнухов и рабынь. Предметы из драгоценных металлов были предпочтительной целью военных грабежей, в основном из-за их лёгкой переносимости. Во многих случаях грабежи давали возможность получить сокровища и произведения искусства, которые иначе было бы невозможно получить.
В Средние века грабёж также считался законным, пока в 1590 году король Франции Генрих IV не запретил грабежи городов продолжительностью более 24 часов. Однако в европейских колониях в Африке расхищения сохранялись под тем предлогом, что были одной из необходимых форм ведения войны.
Во время Тридцатилетней войны 1618 – 1648 г.г. озлобленные долгой осадой Магдебурга имперские солдаты учинили в городе жуткую резню. Город был разграблен, разрушен и сожжён, из 30 тысяч горожан выжило не более 5 тысяч. Европа, узнав о трагедии Магдебурга, ужаснулась. В Вене хранили гробовое молчание, в протестантских странах возмущались и негодовали. Злодеяние, совершенное в городе и затмившее военную победу католиков, преподносилось как преднамеренный акт завоевателей, и Тилли навеки вошел в историю в образе «истязателя» Магдебурга. И многие годы после трагедии имперские солдаты могли найти для постоя только так называемые магдебургские квартиры, то есть чистое поле.
В годы наполеоновских войн усилились грабежи у покорённых народов. Так, Наполеон ликвидировал художественное наследие Бельгии и Голландии в 1794 году под предлогом создания Музея Наполеона как символа власти и культуры, который позже стал Лувром. За этим последовали грабежи Италии в 1796 году и Северной Африки во время кампаний в Египте с 1798 по 1801 год. Особенно жестокими были наполеоновские реквизиции в Испании, что привело к рассеиванию испанского искусства.
Коллекции Британского музея также считаются одними из самых спорных и критикуемых по этой же причине.
Во время Парагвайской войны (1864 – 1870) войска Тройственного союза (Бразилии, Уругвая и Аргентины) оккупировали столицу Парагвая. 30 тысяч бразильских солдат вошли в город и началось разграбление всех зданий. Однако аргентинский генерал Эмилио Митре (1824 - 1893), ужаснувшись увиденным, отдал приказ не участвовать в грабежах, и организовал лагерь в отдаленном районе. Почти 4000 аргентинских солдат разбили палатки на окраине города, в церкви Троицы. В ответ на это Президент Аргентины Сармьенто отправил ему следующую телеграмму:
«Я приветствую вашу очень благоразумную решимость не входить в Асунсьон, предоставив бразильским солдатам грабить по своему усмотрению. Эта война примет колоссальные масштабы в истории, и хорошо, что наше имя оказалось чистым от упреков».
В 1930-е годы, и тем более во время Второй мировой войны, нацистская Германия занималась крупномасштабным и организованным грабежом произведений искусства и собственности, особенно в оккупированной нацистами Польше.
Однако, Quod licet Iovi (Jovi), non licet bovi (с лат. — «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»). Простым гражданам грабить запрещалось под стразом смерти. Верхом абсурда в Третьем рейхе стало дело 19-летней Эрны Гертруды Вазински, отправленной на гильотину по подозрению в мародёрстве.
После бомбардировки союзниками Брауншвейга 16-го октября 1944 года, разрушившей 90% центра города, Эрна Вазински искала свою мать. Они потеряли своё имущество. После расчистки мусора девушка нашла два чемодана, рюкзак и несколько предметов одежды общей стоимостью около 200 рейхсмарок и вскоре вскрыла их, чтобы убедиться, что вещи принадлежат её семье.
Однако соседка по дому, Марина Френке, донесла на неё в полицию, заявив, что девушка мародёрствовала. Вазински дала признательные показания, сообщив, что, действительно, открыла чемодан. Приговор шокировал современников своей непомерной жестокостью – Эрна была гильотинирована в тюрьме Волльфенбюттель 23-го ноября 1944 года. Приговор нацистских властей был отменён только 21-го марта 1991 года.
Согласно соглашениям, подписанным в рамках Женевских конвенций в 1949 году, захват или уничтожение частной собственности во время военной оккупации считается преступлением.
В СССР мародёрство каралось жестоко. Так, статья 266 Уголовного кодекса РСФСР от 27-го октября 1960 года за «похищение на поле сражения вещей, находящихся при убитых и раненых», предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок от 3-х до 10-ти лет или смертную казнь. После землетрясения в Спитаке в 1988 году пленум Верховного суда СССР расширил это понятие и рекомендовал всем судьям принимать самые жесткие решения против тех, кто замешан в такого рода преступлениях
Однако в Уголовный кодекс постсоветской России уголовное наказание за мародёрство не вошло, эти действия стали классифицироваться в зависимости от обстоятельств как кража, грабёж или разбой. А «подогнать» явное вроде бы преступление под существующие статьи не получалось. Даже если мародер был пойман с крадеными вещами на руках, ему, как правило, удавалось избежать тюрьмы. Иными словами, мародёры всё чаще в современной России остаются безнаказанными.
Сегодня тот факт, что преступление совершено в условиях чрезвычайной ситуации или человеком в форме, служит для суда всего лишь отягчающим обстоятельством, которое обычно нивелируется обстоятельствами смягчающими: безупречной службой, сложным семейным положением, наградами. В итоге приговоры выносят, как говорят юристы, «ниже низшего» предела, предусмотренного УК.