Все помнят легендарный момент гениальной советской комедии. «Казань брал, Астрахань брал, Ревель брал, Шпака не брал» - выдавал герой Юрия Яковлева, и мы сползали под стол от смеха.
Фраза, конечно, исторически недостоверна. Крепкостенный Ревель так и не открыл своих ворот царю Ивану. С другой стороны, если подразумевается не результат, а именно процесс, то да – брал, и очень старательно. Русские армии в рамках так называемой ливонской войны оказалась у таллинских стен целых четыре раза, а дважды в 1570 и 1577 - устроили полноценные осады. Местные, кстати, очень даже запомнили и прониклись. Мифы и легенды Таллина полны артефактами и историями тех суровых лет. Можно сказать стали частью культурного кода, примерно, как Куликово поле или Стояние на Угре у нас.
Главными причинами неудачи царских войск под Ревелем историки называют отсутствие у России мощного флота, необходимого для блокады порта от поставок из Швеции и некомпетентность воевод, совсем не сведущих в военном деле, особенно в осаде крепостей. Неучи они все и бездари, особенно опричники. Историки такие историки. Зря они так.
Хотите оправдать царя и воевод от их нападок?
Я хочу. А еще мне периодически просто хочется рассказывать про русское средневековье.
Первые русские отряды в окрестностях города появились еще в ходе первого пробного робкого набега 1558 года. В сентябре 1560 таллинцы сначала побили небольшой русский отряд, но почти сразу были разгромлены легкой ратью Ивана Петровича Хирона-Яковлева. Вообще, главная русская армия во главе с Петром Шуйским и Иваном Мстиславским, если бы не увязла у Пайде (Вайсенштейна), вполне могла бы попробовать силы под Таллином. А так русские воеводы ограничились требованием к Ревелю о переходе под руку царя. Горожане сдаваться отказались и воеводы не стали настаивать. Царь Иван был недоволен. Точнее он был в ярости и в письмах выражений не выбирал, но сделать со строптивыми воеводами не смог ничего. Такой вот Грозный. С другой стороны, Таллин гораздо крупнее Пайду, одних башен под пять десятков. Возможно, воеводы просто реально оценили шансы в отличии от чрезмерно оптимистично настроенного царя.
Пометки на полях.
Отдельная проблема при изучении войн в Ливонии является мультиязычие названий. Русское, немецкое и местное название города или крепости отличаются друг от друга и порой существенно. Вот вам краткий словарик основных: Нарва=Ругодив, Юрьев=Дерпт=Тарту, Везенберг=Раковор=Раквере, Феллин=Вильян=Вильянди, Мариенбург=Алуст=Алуксне, Тольсбург=Толщебор=Тоольсе, Адзелье=Говье=Гауна, ну и конечно Ревель=Таллин=Колывань.
Конец пометок на полях
Разгром русской армией Ливонского ордена привел к фактическому разделу Ливонии. Российская администрация удержалась в Нарве и центральных областях Ливонии, контролируя Дерпт, Феллин, Мариенбург и Везенберг. Шведы с датчанами поделили Эстляндию. Ревель с окрестностями (север) присягнул Швеции, Эзель и Пильтен (запад) – Дании. На все эти куски с огромным недовольством смотрели организаторы и главные выгодоприобретатели разгрома – литовцы. Им достался богатый юг и их же вассалами стали Рига и Курляндия. Но делиться всё равно было безумно обидно. В Ревеле буквально в момент присяги города шведам стоял небольшой литовский гарнизон, который тем не менее не смог отстоять литовские интересы. Наши историки, кстати, почти всегда пишут не литовцы, а поляки, и делают это абсолютно зря, запутывая своих читателей. У российских историков принято игнорировать субъектность Литвы в рамках Речи Посполитой, но она существовала, в XVI веке так точно. Поляки смотрели на происходящее с большим интересом, но без особого энтузиазма. И думали о присоединении Волыни и Подляшья куда больше, чем про Ригу, не говоря уже про Феллин и Тарваст.
Раздел 1561 года породил три центра силы (датчане не отсвечивали сверх необходимого, откровенно опасаясь взбучки от императора) и три крупных конкурирующих торговых порта. Нарва, Ревель и Рига. В 1560-е наиболее успешно дела шли у Ревеля (у шведов был сильный флот) и, как ни странно, Нарвы (шведы, воевавшие с поляками, ее не трогали, датчане тоже). Литовцы буквально кусали локти от отчаяния. Напрямую они Ригу не контролировали и барыши от захвата ливонских земель буквально уплывали как песок сквозь пальцы. За что воевали-то?
Параллельно с Полоцкой войной 1561-70 на севере Европы бушевала Малая Северная война, в которой польско-датская коалиция тяжело и не сразу одолела шведов. Поражение шведов было связано и с внутренней смутой – братья короля Эрика отказали ему в подчинении, старший из них в 1568 совершил переворот и сам стал королем. За полгода до того будущий король Юхан сидел под арестом и готовился к смерти, а на его жену Катерину Ягеллонку, сестру польского короля, претендовал царь Иван. Эти бурные разборки, продолженные ограбленным русским посольством в 1569 и заморенным голодом (или умершим от эпидемии) шведским посольством в 1570-м, вывели Иванов-Юханов на тропу не слишком нужной их странам войны, закончившейся лишь с их смертью.
Началась она все в том же 1570 году под стенами Ревеля.
Каноническая версия почти годовой осады города звучит так.
Приглашённый в Москву младший брат датского короля Фредерика II принц Магнус принял предложение стать вассалом русского царя и был провозглашён «королём Ливонии». Находившиеся в русском плену ливонские немцы были освобождены. 25 июня 1570 года Боярская дума утвердила решение направить войско для взятия Ревеля, падение которого привело бы к утрате Швецией Эстляндии.
21 августа 1570 года король Магнус с войском в 1000 человек наёмных кнехтов и ливонских дворян подошёл к Ревелю. Горожане Ревеля, в 1561 году принявшие подданство Швеции, отвергли направленное им предложение о сдаче. Началась длительная осада. Напротив городских ворот были сооружены туры, с которых вёлся интенсивный обстрел крепости. Однако отсутствие у Магнуса тяжёлых пушек, способных разрушить каменные стены города, и активность осаждённых, ежедневно устраивавших вылазки для разрушения осадных сооружений, не позволяли осаждающим добиться успеха.
16 октября к Ревелю прибыли царские воеводы боярин Иван Петрович Хирон-Яковлев с земскими отрядами и окольничий Василий Иванович Умной-Колычёв с опричниками. Общая численность прибывшего войска составляла около 4—5 тысяч человек. Воеводы Яковлев и Колычёв потребовали сдать город, угрожая жестокими карами за сопротивление. После того, как магистрат Ревеля отверг это требование, отряды опричников приступили к опустошению и разорению ревельских окрестностей. Король Магнус, понимая, что жестокость русских лишит его поддержки ливонских дворян, безуспешно пытался убедить союзников, что привело к столкновению с царскими воеводами. Царь поддержал в этом споре Магнуса, главные воеводы И. П. Яковлев и В. И. Умной-Колычёв были в оковах доставлены в Москву, а отряды опричников отозваны от Ревеля.
Надежда осаждающих на зимние трудности для защитников города не оправдалась — шведский флот успел до наступления зимы доставить в Ревель подкрепления, продовольствие, дрова и боеприпасы.
12 января 1571 года к Ревелю прибыло новое войско под командой князя Юрия Токмакова. Предпринятый с 16 января полуторамесячный обстрел города «огненными ядрами» не принёс результата. В ходе перестрелок и вылазок горожан русское войско потеряло более 100 человек. Начавшаяся осенью 1570 года в Ревеле эпидемия чумы перекинулась на русское войско, вызвав в нём большую смертность.
16 марта 1571 года, простояв под Ревелем «30 недель без трёх дней», король Магнус и русские воеводы были вынуждены снять осаду и отступить от Ревеля.
Такая вот история. Основным источником для ее написания выступает обычно крайне тенденциозная хроника Бальтазара Руссова, тогдашнего городского пастора.
Этой осаде предшествовал дерзкий прорыв в 1569 году датского флота в гавань Ревеля. Жарким июльским утром эскадра под началом адмирала Пера Мунка ворвалась в гавань города и обстреляла его. 13 дней датчане блокировали город, за это время захватив около 30 торговых судов. Было бы желание – он бы и в 1570 был в гавани Ревеля. Возможно даже под русским флагами.
Пометка на полях
Есть прекрасная история Карстена Роде, датского капитана, получившего каперский патент от Грозного и полгода – с марта по сентябрь 1570 наводившего ужас на шведских и польских мореплавателей. Итогом его бурной деятельности стал захват 22 судов с грузами на полмиллиона иохимсталеров (астрономическая сумма по тогдашним меркам). Деньги по понятным причинам до России не доехали, осели в Дании. В октябре того же года Карстена арестовали по личному приказу короля Дании Фредерика. Грозный при встрече каждый раз просил датских послов о его выдаче, естественно безуспешно.
Флотилия Роде – прекрасный вариант истории операции под чужим флагом. И не единственный в истории нашего флота. Под Чесмой вы тоже с огромным трудом найдете русских среди офицеров флотских команд. Ну да это другая история из другого века.
Конец пометок на полях.
Вообще на переговорах осени 1570 шведы и датчане договорились более-менее обо всем кроме судьбы Ревеля. Император Максимилиан, который был модератором и гарантом этих переговоров, тоже колебался. Ему нужен был противовес литовцам в Ливонии, Ревель был идеальным опорным пунктом. Вот из шведов и датчан и выбирали с участием русской армии в непонятном статусе. Окончательно выбрали шведов в апреле 1571.
На фоне переговоров осени 1570 под стенами Ревеля и появляется Магнус. С ним собственная армия из трех рот (менее 2 тысяч человек навскидку) и небольшие русские отряды. Да, Бальтазар Рюссов в своей хронике оценил их в 25 000 человек, но веры ему нет совсем. Карл XII вон вообще миллионной армии под Полтавой проиграл, если ему верить. Пить надо меньше северным соседям, чтобы люди в глазах не десятерились. Возглавляли «огромное» русское войско сотники князья Михаил Лыков и Никита Кропоткин. Даже если им в этот раз доверили не сотенные (как обычно), а пятисотенные отряды – тысяча максимум.
До самого октября осада Ревеля сводилась к дипломатическим перебранкам, безопасной стрельбе по городу легкой артиллерией и пьянкам. Полуанекдотическое описание осады сводится к рывкам принцевых гофлейтеров под стены, где их ждали корзины с вином. Прорвавшиеся забирали городское вино, клали в корзины свое и полночи сражались с Бахусом. Утром, продрав глаза, шли к тем же стенам справить нужду и высказать свое нелицеприятное мнение о качестве городского пойла. В процессе выслушав аналогичное мнение о вине, поднятом в город. Странная война у европейцев в крови.
О поведении русских отрядов на этом этапе известен только эпизод боев за госпиталь св.Иоганна. 23 августа русские отряды заняли удобную для обстрела площадку недалеко от города, но горожане вылазкой их оттуда выбили. Видимо там и правда были сотники с сотнями, погоды в войске не делавшие.
К октябрю (мир шведов и датчан, арест Роде) в Москве явно повышают ставки, отправляя серьезную армию серьезно воевать. Земскую рать ведет Хирон-Яковлев. Он уже воевал в окрестностях десятью годами ранее. А еще он - «гофмаршал» наследника Ивана Ивановича, с ним уже могут прийти не сотни, а тысячи солдат. Умной-Колычев тоже дядька не промах. Он опричник, принадлежит двору Ивана Васильевича и в топ-пять московских воевод. Они приходят и организуют нормальную блокаду города. Что показательно – стоят отдельным лагерем, максимально удаленным от Магнуса, списков ему не отдают т.е. не подчиняются. Тот, кто их прислал, принцу явно не доверяет. Оценка численности этой рати по Скрынникову, с которым согласны более-менее все специалисты по теме, 4-5 тысяч человек.
Эта армия организует блокаду, бьется на вылазках с горожанами, пытается не допустить прохода шведского флота в гавань. Разоряет округу, вырубает мешающий лес т.е. ведет себя как нормальная средневековая армия. До декабря, когда командующих арестовывают, а она сама ускоренным маршем уходит в Новгород. Магнус пишет горожанам, что это следствие его жалоб царю, историки ему верят, а вот я нет. Есть ровно ноль примеров такого нездорового гуманизма в ту суровую эпоху, во-первых, и принц, проиграв, не бежит в Россию, во-вторых. Напротив – его подчиненные воюют с русскими в 1571. В 1573 все поменяется, Магнусу дадут в жены Марию Старицкую и Оберпален в приданное. Происходящее гораздо лучше ложиться в схему Хирон Яковлев арестовывает Умного-Колычева и идет в Москву на помощь царевичу, забив на Ревель. Колычев под арестом дожидается летнего переворота с пожаром Москвы, в отличии от Яковлева, для рода которого 1571 станет поистине черным.
Это имеет смысл только в случае, если в 1571 у власти ненавидящий Магнуса Иван Иванович, а вот в 1573 – благоволящий к нему Иван Васильевич.
Пометки на полях.
В самом городе был гарнизон из 300 шведских кнехтов, 15 рот ландскнехтов и вдвое больше ополченцев. Если считать по минимуму – до двух тысяч профессионалов, вдвое больше ополченцев. Если не по минимуму – вдвое-втрое больше. Добавьте максимально грамотно перестроенную недавно крепость с башнями и мощной артиллерией. С неограниченным морским снабжением.
Правда удивительно, что было ровно ноль штурмов за семь месяцев?
Конец пометок на полях
В январе к городу подходит армия Юрия Токмакова, воеводы псковского. Князь Токмаков – профессиональный артиллерист и фортификатор. Он в 1564 брал Озерищи, а в 1566-67 выигрывал войну крепостей в полоцком повете у литовцев. Он не так известен, как Шуйский или Воротынский, но сделал для России не меньше.
В городе бушует эпидемия чумы, занесенная корабельными крысами со шведской эскадры в ноябре 1570. Кажется, что еще есть шансы.
К февралю князь Юрий, оценив, что «Ревель – это не Пернов и не Полоцк» пытается подвести орудия ближе к стенам. Русская артиллерия слишком маломощна, не может сделать пролом в стене с дальней дистанции. Почти месяц у стен города кипят бои, но осаждающих просто-напросто слишком мало. Горожане в вылазках раз за разом побеждают, берут и разрушают шанцы. В марте, чтобы успеть до распутицы, русская армия уходит в Псков.
Следом отходит от Ревеля Магнус. Его приверженцы во главе с Таубе пытаются захватить Дерпт (Юрьев), но мятеж проваливается, и стрельцы громят не случившееся Ливонское королевство за несколько месяцев до пожара Москвы. Магнус бежит на Эзель, где долго извиняется перед родственниками и императором за союз с варварами и еретиками. Те не прощают.
Семь лет спустя в январе 1577 года Ревель увидел у стен по-настоящему мощную русскую армию, сделавшую работу над ошибками. С солидным парком артиллерии повышенного диаметра, с мощными стрелецкими отрядами для обороны шанцев.
Проблема 1577 была только в том, что подготовились и шведы. На деньги Ватикана налившие пушек, закупившие пороха и вымуштровавшие чуть не лучшую пехоту Европы. В Ревеле была готовая армия вторжения, которую, правда, в процессе осады тоже изрядно потрепали. Умывшись кровью и потеряв второго воеводу – тестя царевича Ивана- Ивана Шереметьева, русская армия ушла к Пскову, обещая вернуться. Ждать пришлось 133 года.
Если подводить итог, то историки зря ругают царя и воевод. Начало этой кампании – страшный факап со стороны датчан, заваливших и флотскую, и агентурную часть операции. Ни морской блокады, ни добровольной сдачи Ревеля не случилось. Русская армия (в том числе и охаянные опричники) вполне эффективно блокировала город, но московские разборки спровоцировали ее уход в самый неподходящий момент. Ругать же Токмакова, впервые в жизни столкнувшегося с новым незнакомым уровнем фортификации и нашедшего корректные, но ресурсно неподъемные решения, и вовсе странно.
Царю же в этот черный для него год стало объективно не до Ревеля, особенно к зиме.