Слова из гимна Корабелки, но речь пойдет не о ней.
"Эта улица проходит от набережной реки Пряжки до площади Репина на западном краю Коломны. Ее название относится к числу старейших в Петербурге. Так она была наименована 20 августа 1739 года, по располагавшейся здесь слободе лоцманов Адмиралтейского ведомства. Свое названия улица не меняла никогда, не считая варианта «Лоцманский переулок», существовавшего непродолжительное время в эпоху Николая I, да еще непонятно откуда взявшегося имени Армейская улица, упорно ставившегося на картах в конце XVIII – начале XIX века". Ерофеев «Петербург в названиях улиц».
Захотелось поговорить о лоцманах, я бы добавила — неприкаянных.
Самая что ни на есть петербургская профессия — провести суда через отмели и пороги дельты Невы не самая простая задача, появившаяся с самого рождения города. Первыми лоцманами стали местные рыбаки из деревни Лосиный остров, которая располагалась аккурат на месте Биржи на Васильевском. А официальным началом лоцманской службы стало 16 апреля 1709 года, когда вышло повеление о переводе лоцманов из подлого сословия на государеву службу в Адмиралтейств-коллегию с жалованье 50 копеек в месяц. Дарованы им были немалые привелегии, кроме жалованья труд оплачивался гостями — каждая проводка обходилась в 1 рубль. Вскорости была утверждена и новая инструкция, по которой, в числе прочего, лоцманы объединялись в сообщество и профессия становилась наследственной. Община имела старшего лоцмана и отдельное служебное поселение — Лоцманскую слободу. Так началось, можно сказать, непрерывное переселение лоцманов с места на место.
Первая Лоцманская слобода возникла на взморье — на Рыбном острове, который теперь называется Матисов. Миф о мельнике Матисе, которому Петр жаловал остров за ценные разведданные в начале Северной войны — красивый, но миф. 11 лоцманов с женами и детьми, всего 74 человека стали первыми жителями Матисовой деревни, и мельник здесь ни при чем. Первого старшего лоцмана общины звали Матис Матисен Луман, и именно его имя увековечено в топонимике города. Улица, ведшая к лоцманской слободе логично стала Лоцманской.
Золотой век (во все смыслах) петербургских лоцманов длился более 50 лет, и оборвался в одночасье — в 1765 Матисова деревня сгорела дотла. Возможно, это был несчастный случай, но… Еще при Анне Иоановне на Матисов остров перевели прядильные мастерские (река Чухонка стала Пряжкой), деревня стала мешать развитию производства, земля на острове изрядно поднялась в цене, посчитали нецелесообразным восстанавливать сгоревшее. Наводит на мысли о поджоге…
Лоцманов перевели на соседний Круглый (или Приморский) остров (сегодня — Гутуевский), разместив в пустующих солдатских казармах. Появилась вторая лоцманская слобода.
Но уже в 1777 все постройки низменного острова были снесены катастрофическим наводнением. Лоцманов опять перевели, еще подальше от города на Батарейный (ныне Канонерский) остров.
Через 30 лет в третьей Лоцманской слободе опять случился пожар, лоцманские семьи поселили в казармах гребного флота, в 1821 и оттуда попросили — казармы понадобились для военных. Власти ничего лучшего не придумали, как ликвидировать слободу совсем — семьям выдавали деньги для частного найма в городе.
В 1836 было утверждено новое положение о лоцманской команде, увеличен штат, повышено содержание, сыновья лоцманов после сдачи экзаменов зачислялись в команду, прибавлялось и работы. В конце концов, разбросанность по городу стала создавать проблемы в организации службы. Тогдашний старшина лоцманов в 1848 году обратился с прошением выделить общине для компактного проживания Подзорный остров.
Небольшое отступление от темы.
В самом-самом устье Фонтанки, с допетровских времен существовал малюсенький островок, шведы называли его почему-то Овечьим.
Именно его Петр 1 выбрал для постройки собственного дворца. В 1706 году на этом клочке суши плотники выстроили деревянный дворец о 18 покоев, который царь повелел дополнить башенкой в центре. Казалось, что дворец стоит в воде — ступени его вели прямо в залив. И из окон опочивальни, и из башенки, увлеченный Петр Алексеевич любил наблюдать за кораблями, идущими в город и обратно по взморью. В подзорную трубу. Дворец, как и остров, соответственно, получили название Подзорный. Чтобы ничто не мешало любимому занятию царя, до Финского залива не допускалось никаких построек — только лес, в котором проложили просеки — для лучшего обзора.
Еще при жизни Петра дворец начали перестраивать в камне. В 1722 за дело взялся голландский архитектор Стефан ван Звитен, закончил строительство, уже после смерти императора, Михаил Земцов. К острову была пристроена небольшая дамба с подъемным мостом. Богданов писал: "Подзорный дворец каменный построен на самой воде при взморье, подле самого Екатерингофа... Особливый дом и на особливом месте построить изволил и на нем небольшую башенку поставил яко бы некая обсерватория морская могла быть... чтобы с оных палат с вышеупомянутой башенки мог в зрительную трубу смотреть в море на идущие в Петербург и обратно корабли".
Немного из серии — говорят… Дворец стали использовать как центр наблюдения за уровнем воды — прибрежные волны как раз доставали до первых ступенек… При Елизавете Петровне пару лет содержался здесь как в тюрьме Апраксин, участвовавший в заговоре против дщери Петра.
Дальнейшая судьба памятника петровского барокко, пожалуй, главнейшего, печальна — его передали под хранилище главного гребного порта, потом и вовсе в Адмиралтейство под склад дегтя и смолы. К 100-летию Петербурга здание признали полностью обветшавшим, приняли решение разобрать, что и сделали. Это очень гадко их характеризует.
Вот этот Подзорный остров и был передан лоцманам под их четвертую, и последнюю слободу летом 1853 года. С условием — своими силами и на свои средства, в свободное от работы время, приспособить этот голый и низменный клочок суши для жизни за 7лет, правда, выдали из казны беспроцентную ссуду 3000 рублей серебром. Лоцманы справились за 2 года — 8 октября 1855 праздновали новоселье.
Почву удалось поднять над ординаром на 2.7м, площадь увеличили почти вдвое, причем использовали не землю, а, по договоренности с властями, вывозимый из города на специальных судах мусор, берега укрепили двойными рядами свай. Вот вам и первый намыв территории с градостроительной целью. Остров застроили 16 деревянными на каменном фундаменте 2-этажными (служебное жилье) северорусского типа — фасады в 3 окна, резьба на фронтонах.
Самыми значительными постройками стали каменные Лоцманская контора, брандвахта (наблюдательный пост) и лазарет. Получилось 2 улицы буквой Т — Подзорная и Штурманская, на южной оконечности первой — каменная часовня равно-апостольных Константина и Елены с маленьким сквером вокруг.
С городом островок, который теперь чаще называли Лоцманским, соединялся деревянным подъемным мостом. Местеско это, по отзывам, тихое, уютное и по-европейски чистое, просуществовало без изменений до революции.
В середине 20-х остров, вместе с прилегающей территорией перешел в ведение Судостроительного завода им. Андре Марти (Адмиралтейские верфи сейчас), предприятие было режимным и в 24 году жителей слободы расселили. В 1947, убирая город после блокады, засыпали Подзорную канавку, некоторые из домиков последней Лоцманской слобода просуществовали до 64 года.
Вот такая, навевающая грусть история, причем грусть двойная — по Подзорному дворцу и по слободе. Сейчас, чтобы полюбоваться видом взморья, пленявшим Петра, как минимум нужно работать на заводе.
Чтобы не заканчивать на грустной ноте — неплохо сохранилось удивительное Лоцманское селение в поселке Лебяжье, «рай небесный на земле», как называют его в воспоминаниях дети лоцманов. Когда-нибудь дойдут руки рассказать и про него.
PS: все фото — Карла Буллы
