Дымок, что проник в дом деда Семёна оказался маленьким щупловатым хлопотуном. С опаской оглядываясь на дедов самодельный крест, он завис возле Тоськи и возбуждённо застрекотал.
Тоська кивала и всё больше мрачнела, и, наконец, Матрёша не выдержала – вмешалась в неразборчивый монолог.
- Что за секреты в такой час! Я требую перевода! - потянувшись к суетящемуся ночному духу, она ловко прищёлкнула его по курносому рыльцу и хохотнула.
- Тебе бы всё ругатьси и щапать, – дворовый тотчас заступился за собрата. – Не может он по-другому, язык не приспособлён.
- Дак это свой, получается? – Семён никак не мог успокоиться. – Из нашенских, из безобидных?
- Как бы тебе объяснить... – Матрёша запустила в хлопотуна зацементировавшимся хлебным огрызком, завалявшемся на столе. – Он такой... непостоянный... Подворовывает припасы, пакостит по мелочам. Морочить любит, принимать чужое обличье... Ничем не брезгует.
- Морочит если настроения плохая! От тебя больший ущерб получаетси, когда выделыватьси начинаешь!
Ловко поймав налету следующую хлебную корку, дворовый попытался откусить от неё и разочарованно сплюнул.
- Не нравится? – приторно осведомилась Матрёша. – Станешь продолжать в том же духе – скормлю тебе все, что найду!
– У Семёна их целый склад... - начала было Варвара, но тут Тоська стукнула ладонью по столу, требуя тишины.
- Значит так. – она откашлялась и по очереди оглядела собравшихся. - Всё гораздо хуже, чем мы думали! Его, - кивнула в сторону притихшего хлопотуна, – бабка тенетница прислала. Она затворницей живёт, никого не принимает... а тут – не выдержала, отправила ко мне...
- Знаем мы про твою тенетницу, столько раз слышали, что в зубах навязла! – разозлилась Матрёша. – Ты давай уже, к сути переходи!
- Довыступаесси, Матрёшка! – дворовый погрозил Матрёше хвостом. – Прознает про твои выкобенивания тенетница – такой паутины на тебя наведет, что за всю жизню не расхлебаешьси!
- Что случилось, Тось? – волнение приятельницы передалось и Варваре. – Говори уже, нет сил терпеть!
- Ведьма на изнанке появилась. Злая и сильная очень. Будет всем вредить.
- Так уж вредить? – Матрёша переглянулась с Варварой. – Ну, появилась. Что ж теперь. Главное – чтобы к нам сюда не лезла.
- Полезет. Обязательно полезет. Она не родовая, с пиявкой.
- С какой ещё пьявкой? – вытаращился на Тоську дед Семён.
- Ты, Семён сто лет прожил, а всё дурачком прикидываешься, - отругала беднягу Тоська. - Пиявка–приживница. Она той ведьмой руководит. Все знания и опыт – у неё.
- Пьявка? Подселенка что-ль? А то вы их не выводили? Вот Оня с Грапой вернутся, соберетесь, помаракуетя...
- Обычных, что летают везде, вывести можно. Но эта – другая! Из мертвяков.
- Из мертвяков? – примолкший было дворовый икнул. – Неупокоенная ведьмачка??
- Вроде неё. Угнездилась и что-то явно затевает.
- И это всё? Скудновата информация. – Матрёша взъерошила рыжие прядки. – И что хочет эта твоя тенетница?
- Предупредить. – Тоська поманила к себе заскучавшего хлопотуна и, нашептав что-то на ухо, поинтересовалась строго. – Ты всё понял? Тогда отправляйся.
Хлопотун покивал и поплыл к дверям тоненькой дымной струйкой. Никто не успел и моргнуть, как она просочилась сквозь щель и пропала.
- Я тут о чём подумала... – Варвара принялась расхаживать по комнатушке. – А не она пятничную сюда протащила?
- Может и она. Только – зачем?
- Как зачем? – взвился дед. – Что-то вы девки тормозитя!
- Ночью плохо думается, Семён. – Тоська потерла глаза и поморгала. – Ведьма обязана пакости творить. Суть её в этом. Родовая она, или с обретённой силой, но сама решает – кому помочь, кому – навредить. И силу сама копит по желанию, светлую или тёмную, но сама. А приживница не спрашивает, потому что неупокоенная только местью живым и одержима.
- Это что жи - и Лидка, и шиша у неё в застенке томятьси?? - охнул дворовый. - А теперь еще и Марфунька??
- А не твоя ли Марфунька эта самая ведьма? – Матрёша с подозрением воззрилась на кота.
- Что ты, что ты! – замахад лапами тот. – Другая она! Говорил жи – дитя полуночи. Искорки мотылёчками вьютси!
- Меньше понюшку бери – тогда и насекомых не увидишь. Придумает же - мотылёчки!
- Хватит болтать! - Тоська внимательно огляделась. - Где у твоей хозяйки посуда, Семён? Нам миска нужна, чтобы посмотреть.
- Была, была миска... И таз был. Вот я сейчас соображу... - почесав в затылке, дед сунулся в кладовую, заругавшись вполголоса, обрушил навесную полочку и, перевернув несколько банок, вытащил на свет приличных размеров эмалированный таз.
- Задаст мне моя половина за варенье, - он водрузил таз на стол. – А что делать, если от вашего рассказу до сих пор руки трусятся!
- Пустые хлопоты, дед. – Матрёша подлила масла в огонь. – Не понадобится твой таз. Приживницу вода не покажет.
- Яйцо от петуха нужно! – дворовый важно распушил бороду. – Чтобы от пёстрого! И с порванным гребнем. Яйцо в воду выпускают и примечают – ежели желток точечками чёрными приметси – правда всё! Истинная правда!
- Мы и без яйца знаем, что правда. Нам посмотреть на неё нужно. Узнать, как выглядит, где обретается... – Тоська с досадой похлопала себя по карманам длинной вязанной кофты. – Всё в старом доме оставила. Не бежать же теперь на изнанку.
- Голбешку призови. Пусть принесет, - Матрёша демонстративно зевнула. – Предлагаю успокоиться и вздемнуть. А утром на свежую голову будем думать.
- Пока ты спать собираешьси – наши в застенке томятьси! Деревенские в опасностях! И девчоночка где-то блуждает! Ох, и виноват перед ней, притянул сюда на погибелю! – кот обхватил себя лапами за щёки и тоненько заголосил. – Помочь теперя должон! Должон искупить оплошностю!
Словно отвечая на его подвывания, порыв ветра ударился в дверь, по крыше застучали капли – дождь с новой силой обрушился на деревню.
- Ох и шпарить! Ну, разбушевалася непогодушка! Голбешка в такую не пролетить. - Семён поплотнее задёрнул занавески. – Хошь не хошь, а Матрёшка права – до утра вы никуда не рыпнетеся.
Тоська его совсем не слушала – прикрыв глаза, бормотала что-то и загибала по очереди пальцы.
- Тось, ты чего? – Варвара легонько прикоснулась к приятельнице. – Всё хорошо?
- Замену соображаю, - нехотя ответила Тоська. – Мы должны всё выяснить сейчас. Потом будет поздно.
- Всё так... серьёзно?
- Слишком серьёзно. Тенетница просто даже лапой не шевельнёт. Узнать бы, с какого погоста та приживница. Это уже половина успеха.
- Это важно?
- Очень. На землю с могилы возврат можно сделать. Попробовать её отправить обратно.
- Эта твоя тенетница могла и сама всё узнать. А то напугать напугала, а как за дело – так в кусты! – Матрёша снова зевнула. – Не могу – спать охота. Глаза сами закрываются.
- С такими-то ресницами разве веки удержишь? – подковырнул её дед и тихо хрюкнул, а потом, будто помнившись, быстро и меленько закрестился. – Чур нас от пьявок! Чур от приживниц! От пятничных чур, чур нас!.. У меня от брательника медвежий коготь есть! Вобью его в дверь, на оберег!
- Твой брательник охоту любит? – Тоська уставилась на деда будто видела впервые.
- Балуется иногда. Он лес чтит, зверьё уважаеть! – поспешил заверить её Семён. – Давеча вот кабана уложил. Мне сальца переправил, и голову для студня. Моя-то отменно готовить...
- Знаем, знаем. – перебила его Тоська. – Голова обработана? Зубы, глаза, клыки...
- При ней всё. Говорю же – свежатина. А тебе зачем? - испугался вдруг дед. – Неуж конфисковать хочешь?
- Где голова? В погребце?
-Там... Брательник зверьё ува...
- Брательник... – передразнила Тоська и впервые скупо улыбнулась. - Показывай, где голова, Семён. Я глаз вырежу. Больше ничего не потребуется.
- На кой он тебе?
- Для ворожбы. В воду глаз неживого положим, через него попробуем нащупать приживницу.
Подхватив деда под ручку, Тоська поволокла его из комнатушки. За ними ринулся заинтригованный дворовый. Девчата остались одни.
- Мне бы ресницы поменять! – Матрёша поднесла к лицу маленькое затёртое зеркальце. – И брови доработать... А я здесь время прожигаю.
- И без того сойдёт, - Варвара попробовала отнять зеркало. – Как ты можешь думать о ресницах в такое время?
- Да мы всегда как на вулкане! Из одних приключений сразу в другие. Что ж теперь – забросить себя? Когда начался самый расцвет?? Не комуфло это, Варь. У меня и крэм не опробован. И новая помада не продегустрирована. – Матрёша снова посмотрелась в стекло и удовлетворённо вздохнула. – Сколько красоты в одном человеке! Бывает же так!
На этот пассаж Варвара не успела отреагировать – в комнату вернулась Тоська с мутным кабаньим глазом в ладони.
- Фууу, гадость, - передёрнулась Матрёша.
- Кому гадость, а кому спасение, - Тоська кивнула Варваре. – Налей водицы, помоги.
Дворовый успел первым – на половину наполнил приготовленный дедом таз. Тоська опустила в воду глаз, а потом велела всем заткнуться.
- Я сейчас читать стану. Чтобы никто не пикнул, вам ясно?
- Чего читать? – не понял Семён.
- Тебе без разницы. Главное – молчи. Матрёша, Варя, идите ближе. Нам нужно соединить руки над водой.
- А я, а я? – не отставал дворовый. – Моя лапа тебе потребуетси?
- Тебе будет другое задание – следи за дедом, чтобы молчал.
Когда все более-менее угомонились, а Матрёша с Варварой соединили ладони над поверхностью таза, Тоська положила поверху и свою да принялась читать на незнакомом языке. Но прежде велела подругам мысленно настроиться на результат – думать о том, что им требуется увидеть.
Шли минуты, Тоська читала и читала. Гортанные неразборчивые слова звучали отрывисто, грубо. Позади сопели дворовый и дед, им не терпелось увидеть новую ведьму.
Когда у Варвары занемела рука, и она едва удерживала её на весу, вода дрогнула и пошла рябью, а глаз стал набухать и расти. В нём как на маленьком экране возникла тёмная перевёрнутая тень. Секунда - и она стала отчетливее, яснее, и перед всеми предстала обычная тётка в красном платке на пергидрольных кудряшках и ярком безвкусном макияжем. Место, в котором она находилась, рассмотреть не удалось – обряд почти сразу прервался из-за реакции дворового.
- Анжелка! Викторовна! – фальцетом взвизгнул обалдевший кот и ткнулся носом в воду. – Она! Стопудово она! Клянуси своим хвостом!
