Глава 6.
Аня проснулась и не поняла, отчего так светло, уж не проспала ли она? Выглянув в окно, поняла: в их городок наконец-то пришла зима. Первый снег укрыл иззябшую за длинную осень землю. Он лежал на крышах, на скамейках, на деревьях, не успевших сбросить листья, забинтовал алые кисти рябин, как раны, как время, проведенное в родительском доме, забинтовало душевные раны Ани. С Борисом ее развели, и она чувствовала себя свободной, как птица. Жаль только десяти пустых лет.
Анюта решила пройтись пешком до интерната по первому снежку. Он весело скрипел под ее каблучками. Щеки разрумянились от небольшого морозца. Аня перешла пути недалеко от железнодорожного вокзала и вышла на прямую. Эта улица вела к интернату, но идти надо было минут двадцать, из них десять лесом. Вот уже закончились вокзальные постройки, вот и мельница осталась позади, сказочный лес распахнул свои объятия.
Высокие, стройные ели и сосны с обеих сторон обступили дорогу, по которой шла наша героиня в полном одиночестве. Ни машины, ни человека, ни зверя не было видно. Но, вот впереди показалась мужская фигура. Парень в солдатском ватнике и в серой ушанке быстрым шагом приближался к ней. Поравнявшись, он глянул на нее исподлобья. Холодный, как лезвие бритвы, взгляд полоснул ее. Аня отвернулась и в тот же момент почувствовала, что, как в замедленной съёмке, падает на спину, рот ее зажат чьей-то рукой, а из ее руки вырвана сумочка. От неожиданности Аня закричала так, что вороны, сидящие на макушках елей, сорвались с насиженных мест, оглашая воздух гортанными звуками и роняя снег с еловых лап. Аня не успела упасть (или ей так казалось?) как парень бросил сумочку на снег и бросился бежать с бешеной скоростью. Анюта в снегу и в слезах, с размазанной по лицу помадой явилась на работу. Закрылась в библиотеке, сняла промокшую от проливного пота одежду, натянула рабочий халат, умылась из графина над кадкой с китайской розой.
- Что это было? Как хорошо, что она закричала! Откуда такой голосище взялся? Напугала грабителя до смерти. Как он удирал!!!
В дверь постучали:
- Анна Васильевна! Вас директор зовёт.
Аня зашла в кабинет.
- Вы знаете человека, который на вас напал?
Аня чуть в обморок не упала. Откуда Иван Петрович узнал про нападение?
- Неет... Не знаю . А откуда вы знаете?
- Вы сами санитару сказали. А узнать нападавшего могли бы?
- Да, конечно! Я хорошо запомнила его лицо. Это молодой парень, в солдатском ватнике защитного цвета с серым воротником и такого же цвета ушанке. А то, что санитару сказала, не помню.
- Собирайтесь, пойдем на опознание. К завхозу пасынок приехал, из тюрьмы вернулся сын его жены, нашей поварихи Зины.
Аня быстренько оделась. Иван Петрович уже ждал ее. Они пошли в одноэтажный корпус, где были квартиры работников, зашли в самую последнюю. В квартире завхоза Жоры не было, открыла дверь его жена, невысокая и немолодая женщина. Иван Петрович поздоровался и спросил в лоб:
- Сын дома?
- Дома...
- Где он?
- Спит ещё. Вот он,- и мать откинула цветастую занавеску, за которой сладко спал парень, круглолицый и совсем не похожий на того, что был в лесу. Он открыл круглые от удивления глаза, потёр их кулаками.
- Ты утром куда ходил? - спросил директор.
- Никуда. Я спал.
- Они с Жорой полночи бражничали. Жоре на работу пришлось идти, а Мишка так и спал. Я все время тут была, - заступилась за сына мать.
Иван Петрович вопросительно поглядел на Аню. Та отрицательно замотала головой:
- Не он!
- Будете заявлять?
- Да, ну! Все равно не найдут. Буду осторожней!
- Ну, ладно! Хорошо, что не Жорин пасынок! Идите работайте.
Но Аня так разволновалась, что у нее опять заболела голова. Она вынула письма из ящика, зашла в читальный зал, закрыла дверь и целый час пролежала на диване. Приходила Светлана, измерила давление, свернула пальто и положила Ане под плечи и голову.
- Вот так при давлении! Надо полежать! Сейчас таблетку принесу. Видишь, наши обеспечиваемые - голуби мира, по сравнению с такими солдатами, они на такое не способны.
- Это точно. Свет, мне надо день рождения проводить совсем скоро. Научи, как это делается,- попросила Аня.
- У нас есть артистки из санитарок - Люба и Галя. Они хоть споют тебе, хоть спляшут. Позови в библиотеку, порепетируй какое-нибудь "Яблочко", песню "Пусть бегут неуклюже", закажи сладкий пирог на кухне, получи у кладовщицы конфеты, печенье, вафли, яблоки, пачку чая, да она сама знает, что давать. Да, выясни, у кого дни рождения в этом месяце. У тебя в рабочем столе тетрадка есть, там все дни рождения по месяцам. А уж как наши ребята ждут эти дни рождения! Как малые дети радуются, - рассказала многоопытная Светлана
- Спасибо, Светочка.
Аня, придя в себя, тут же нашла артисток. Те с энтузиазмом принялись показывать свои таланты. И Люба, и Галя были молодыми девицами, только что выпущенными из соседнего психоневрологического интерната. Жизнерадостные, крепкие, грудастые, готовые горы свернуть. Мужского внимания было сверх меры, но девушки были не так просты, как покажется. Люба имела постоянного кавалера Егора из тех, кто совершил бытовое преступление и выкрутился, сославшись на невменяемость. Егор был спокойный, хозяйственный мужичок среднего возраста, он принимал любовь Любаши, сам особых чувств не показывая. А Галя никого к себе, вообще, не подпускала после очень болезненного або рта. Всех мужчин, заговаривающих с ней, ненавидела лютой ненавистью и ругала так громко, что слышно было "за версту". Обе были даже красивые, яркие, с радостью участвовали во всех мероприятиях. Были ещё санитарки выпускницы соседнего интерната, но без артистических талантов. Зато они прекрасно работали, не курили, не пили, не прогуливали - идеальные работницы.
И вот наступил декабрьский день рождения. Пирог испечен и дымится на столе, накрытом скатертью. Огромный самовар с кипятком стоит в центре.
На нем заварочный чайник, тоже не маленький. На самоваре картинно висит большущая связка баранок. Конфеты разных сортов, печенья и вафли, яблоки разложены по глубоким тарелкам, а именинники сидят с торжественными, радостными лицами. Все ждут Ивана Петровича, который должен открыть праздник. Директор приходит после особого приглашения. Он дарит небольшие подарочки и говорит поздравительную речь, которую заканчивает словами:
- Ну, а теперь, ребятишки, пейте чай, пока пар из голенищ не повалит! - и сам первый добродушно смеётся. Именинники хлопают и, поддерживая директора, тоже радостно смеются.
Иван Петрович уходит, у него дела, а торжественная часть не закончена, именинников ещё поздравляют красавицы Люба и Галя. Сплясав и спев, они усаживаются со всеми за стол, и вот теперь чаепитие начинается действительно до пара из голенищ. Дождались. Пьют чай до самого ужина.
А впереди был новый год. Аня решила сделать его незабываемым. Поставить новогоднюю сказку. Собрала активистов и вместе со всеми решили играть сказку Пушкина "О попе и его работнике Балде"
Говоря, что ей все нравится, Анюта нисколько не кривила душой. Она видела, сколько радости ее работа приносит всем, живущим в интернате. Аня договаривалась с областной филармонией, и каждый месяц если не два, то один раз приезжали артисты, даже московские. Фильмы показывали и в интернате, а особо отличившихся возили в городской кинотеатр. На оборудованном грузовике, с лавочками и высокими бортами нарядные, с песнями ехали ребята в город. Многих, надёжных благонамеренных выпускали с территории по магазинам, в то же кино. Так что жили обеспечиваемые весело, скучать было некогда. Кормили хорошо. Аня в обед ела с общего стола и за два месяца даже немного поправилась.
Все жители интерната делились на три категории: работающие молодые парни, выпускники вспомогательных интернатов, не имеющие родственников и возможности жить самостоятельно; здесь же были и взрослые мужчины-шизофреники с длительной ремиссией.
Вторая категория - шизофреники в стадии невменяемости, спокойные, но находящиеся в другой реальности.
И последняя - лежачие больные. В их палаты Аня даже не заглядывала. Они были абсолютно неконтактные, беспомощные. Видеть их было больно. Им нужны были только медсестры и санитарки, которые соревновались, чья палата чище и наряднее. Первая группа в палаты не заходила, потому что им было некогда. Третья была все время там. А вот вторую группу Ане было жалко. Они мотались по коридорам, как неприкаенные, лежали под батареями. В палаты их не пускали, там была красота, накидочки, коврики, цветы в вазочках. Аня звала их в читальный зал. Но им этого не было нужно. Как сказала Светлана, они в своем мире, куда на дороги нет. Спокойное состояние этих товарищей обеспечивалось регулярной ежедневной медикаментозной поддержкой. Врач в интернате был с виду интеллигентный мужчина, правда, необщительный какой-то. На планерках отмалчивался. Про него говорили, что он сам балуется какой-то химией. И вот однажды перед новым годом этот товарищ не выписал лекарства для обеспечиваемых. То ли забыл, то ли опоздал. Был в интернате один больной по прозвищу Золотой зуб, из богатых. Диагноз его Аня не знала. Только, если ему не даать во время лекарство, он приходил в бешенство. Вот и в тот раз Золотой зуб разбушевался. Светлану, пришедшую в нему со шприцом, он схватил, как она сказала, двумя пальцами и швырял по палате.
А она летала, как бабочка, из стороны в сторону. Шла планерка. Доложили Ивану Петровичу. Он приказал закрыть Золотого зуба в карцере, маленькой палате для буйных. Всем миром кое-как отправили беспокойного товарища в карцер. Надо было сделать инъекцию успокоительного, но подойти к нему не было, как оказалось, никакой возможности. В карцер однорукий завхоз Жора сложил ломаные стулья, и Золотой зуб вооружился обломками. Иван Петрович послал делать укол виновников ситуации - врача Николая Ивановича и завхоза Жору. Через две минуты они вернулись, у врача - ушиб руки. Золотой зуб со всей дури ударил доктора ножкой стула по руке.
Выручил всех шустрый обеспечиваемый Виктор (проворовавшийся повар в вагоне-ресторане и купивший себе диагноз, чтобы не попасть в тюрьму). Он залез по стремянке и вынул стекло в окошке над дверью, взял одеяло и прыгнул на буйного, накрыв его. Дальше все было делом техники.
Николай Иванович уволился по собственному желанию, а в интернат назначили нового врача.
Продолжение:
Предыдущая глава:
Начало:
-