Глава 5.
Да, как вы и догадались, директор "положил глаз" на новенькую сотрудницу. Рабочий день в интернате начинался с пятиминутки. Весь персонал собирался в директорском кабинете, рассаживался по обе стороны длинного стола, во главе которого восседал Иван Петрович. В зависимости от положения дел и от самочувствия шефа планерка проходила или весело - Иван Петрович сыпал шутками-прибаутками, сверкал глазами, или начальник сидел мрачнее тучи, извергая лавины гнева, громы и молнии. В последнее время наблюдался больше первый вариант. Коллектив был в основном женский, досужий, поэтому сотрудницы понимающе улыбались, поглядывая на шефа, который то и дело останавливал свое внимание на новенькой. Иван Петрович, к его чести, никогда не попадал под влияние очередной понравившейся ему дамы, если только чуть-чуть. Крутить-вертеть собой не позволял. Он был женат, его семья жила в специальном директорском доме на территории интерната. Супруга директора частенько проверяла мужа, придумывая причины, чтобы зайти к нему на работу.
После планерки Аня должна была проверить почту. У нее была увесистая связка ключей: здоровенные ключи от читального зала, от самой библиотеки, от зрительного зала, от кинобудки и ещё был маленький ключик. Этим ключом она открывала почтовый ящик и вынимала десятка два замусоленных писем обеспечиваемых.
Эти письма ей полагалось аккуратно вскрыть, прочитать, если содержание нормальное, снова заклеить и положить в почтовый ящик. А если там бред, изорвать в мелкие клочки и выбросить. Писали обеспечиваемые и в Кремль, и в Патентное бюро, и в прокуратуру. Один товарищ Пузин называл себя Генеральным секретарем компартии Мира и писал в Кремль ценные рекомендации, другой требовал гонорар за изобретение пороха, третий жаловался на покойную жену и требовал ее посадить в тюрьму. Как-то читала и рвала письма Аня в библиотеке, закрывшись на ключ. И тут осторожный стук в дверь. Аня спросила:
- Кто это?
- Это я, Иван Петрович. Откройте!
Аня повернула ключ и впустила шефа. Директор настороженно огляделся по сторонам и спросил:
- Ну, как вам у нас, Анна Васильевна? Привыкаете?
- Да, я уже привыкла. Мне все нравится.
- Готовьтесь, скоро приедут артисты из Москвы. Нужно будет их встретить достойно.
- Я постараюсь, Иван Петрович!
- Не сомневаюсь! С вашей красотой и умом это будет нетрудно. Ну, работайте. Не буду мешать, - он погладил ее по руке и ушел.
И началось
Каждый день директор находил причину зайти к Ане в библиотеку. Стал уже понемногу наглеть, брать её за ручку, положив сверху свою пухлую и горячую, как котлету, руку и заглядывая в глаза. Можно было и простить пожилому мачо эти юношеские порывы, но Ане было неприятно. Она стала зазывать к себе, если вдруг библиотека и читальный зал пустели, кого-нибудь из обеспечиваемых, гуляющих по коридору. У нее под отчётом были баян и аккордеон. Баянист с аккордеонистом тоже имелись и, зная любовь нового библиотекаря к их мастерству, прогуливались у библиотеки. За игру они получали сигареты или папиросы. Баянист - интеллигентный Анатолий Васильевич, в неизменной ветхой кепочке, услужливый и улыбчивый, мог играть без конца и "Брызги шампанского", и "Скажите, девушки, подружке вашей..." и любую другую песню из молодости ее родителей. Аня даже начала думать, что Анатолий Васильевич по ошибке попал в интернат, но когда он начал рассказывать, как летает на могилки, сомнения отпали. Был ещё и аккордеонист Валя, здоровенный мужик с большими проблемами в психике. Играя, он начинал жутко дрожать. Аня выдавала ему папиросу, местную "валюту", в награду и выпроваживала, опасаясь музыканта. Но играл он прекрасно, аккордеон пел, ревел в его руках, по сравнению с негромким, скромным баяном Анатолия Васильевича. Звуки музыки разносились по всему интернату и желание посетить миловидную библиотекаршу у "некоторых" пропадало.
Придя домой, Анюта рассказывала матери о всем происходящем в интернате. Александра Федоровна и смеялась, и расстраивалась, наказывая дочери подальше держаться от начальника, цитируя ей Грибоедова: "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.."
Как же хорошо было дома! Барсик на руках, Кузя в ногах. Рук не хватает, чтобы, как следует, приласкать обоих любимцев: погладить шёлковую спину Кузи, почесать толстое брюшко Барсика. Душевные раны затягивались с необыкновенной скоростью. Вся история с Борисом казалась Анюте уже смешной. Вика, когда Аня была у сестры в гостях, рассказала, что видела Борю в гастрономе, стоящего в очереди за водкой. Вид у него был неопрятный, по всему было видно, что он пьет, и не первый день.
- Как хорошо, что я от него ушла! Пусть спивается без меня и радуется, что не на зоне. Скоро уже нас разведут, буду свободна, как ветер! - говорила Аня сестре, размешивая ложечкой в чашке с ароматным чаем кусочек сахара.
Симпатичная новая сотрудница многим не давала покоя, не только директору. Был у Ивана Петровича водитель по имени Александр. Возил он директора на своем "Запорожце" на казенном бензине, а интернатский "Каблучок" использовал для доставки продуктов в интернат. Все его звали Сашкой, не как иначе. Он был женат на кассирше Вале, которая никак не удосуживалась вставить себе передние зубы, и это ее очень портило. Она любила горячительные напитки, за собой мало ухаживала, была худая как жердь. И вот этот Сашка (кстати, собой вполне симпатичный, весёлый и румяный) в пылу ссоры с благоверной, заявил ей:
- Ну, что ты за баба, Валька? Ни рожи, ни кожи! Вот Анюта баба так баба! Любо дорого посмотреть!
- А что тебе остаётся? Только посмотреть и облизнуться! Она тебя на пушечный выстрел не подпустит, - ответила супруга.
- Она? Меня? Да я! Да я ее на Каменку возил! (Каменка - бетонная дорога недалеко от города. Что там хорошего, Аня так и не поняла).
Валентина рассвирипела, явилась к директору с требованием, наказать распутную библиотекаршу, совратившую ее Сашку. За Аней прибежала Светлана:
- Аня, тебя директор зовёт.
- А что случилось?
- Да там Сашка всем рассказывает, как он тебя на Каменку возил.
- Какую Каменку? Зачем?
- Не знаю. Очную ставку тебе будут делать. Там и он, и Валентина. Ой, подруга, вляпалась ты в какую-то историю! Ну, беги! Потом расскажешь!
Аня зашла в кабинет. Картина предстала уморительная.
Во главе стола, как судья, восседал Иван Петрович. По сторонам стола напротив друг друга сидели "оппоненты" - Сашка и его жена Валентина. Аня поздоровалась. Иван Петрович строго спросил Сашку:
- Ну расскажи при Анне Васильевне, куда ты ее возил? Когда?
Сашка, без того всегда румяный, покраснел, того гляди вспыхнет:
- Никуда не возил. Позлить Вальку хотел. Стала совсем, как чувырла! Сами поглядите на нее, Иван Петрович!
- А ты подумал, что зля свою жену, ты порочишь имя ни в чем неповинной женщины? За такие наветы могут не только побить, но и убить. А мне криминал в моем учреждении не нужен. И не вздумай мстить, - нахмурясь, он поглядел на Валентину, - вылетите всей семьёй из интерната и дом освободите.
Сашка опустил голову, мыча оправдания. Валентина тоже покраснела. Дело в том, что их семейство занимало отдельный дом - Сашка, Валентина и ее отец, работающий санитаром по сопровождению, единственная симпатичная Ане личность - добродушный, вежливый, пожилой мужчина. Так и закончилась эта некрасивая история. Аня была благодарна Ивану Петровичу за то, что он так мудро разрулил всю эту ситуацию.
Мои дорогие читатели, огромное спасибо вам за вчерашнюю активность и надеюсь, что и эту главу вы не оставите без внимания. Буду благодарна всем за классы-лайки и комментарии.