Начало.
Часть 9.
Женька пытался укрепить связь с Настей, для этого хорошо бы подошло внезапное недомогание матери, которую девушка, похоже, жалеет, несмотря на то, что бабка просто пожинает плоды своей неблагочестивой жизни. Чтобы не создавать лишних проблем и подозрений, Женька еще в Москве обзавелся аптечкой на каждый случай, и привез все это фармакологическое богатство с собой. Не колеблясь, он извлек из аккуратного кожаного чемоданчика, закрывавшегося на кодовый замок, рвотное средство, и добавил матери в чай. Насте он позвонил уже из больницы - раньше было бы странно, и очень старательно изобразил тщательно скрываемое беспокойство за жизнь старушки. Девушка тут же примчалась в отделение интенсивной терапии на такси, чтобы поддержать ответственного сына.
-Как она? - спросила Настя, все еще задыхаясь от быстрого бега.
-Врачи говорят, все в порядке, - вымученно улыбнулся Женька, - жить будет. Я сегодня отлучался из дома - видимо, она нашла в холодильнике что-нибудь залежавшееся... вообще, честно говоря, я не очень-то уверен, что она адекватно воспринимает действительность.
Женька мысленно усмехнулся - старуха еще как адекватна! Когда он разговаривал с ней, а случалось это нечасто, в ее глазах ясно читался вполне осмысленный страх. Изображать из себя благородного рыцаря еще и перед ней у него уже не хватало сил, тем более, что она вызывала у него глубочайшую неприязнь всем своим видом.
-Если ты, старая карга, не дай бог, начнешь жаловаться кому-то на свою тяжелую жизнь, - выговаривал он ей, - или ныть, или ругаться, то пеняй на себя, обещаю - станет только хуже и никто тебе не сможет помочь. Ничего фантастического от тебя не требуется - сиди тихо, жри кашу, смотри телек, улыбайся всем, кто придет, да помалкивай - и я тебя пальцем не трону. Потому что ты мне противна, грязная алкашка! Даже животные обращаются со своими детьми лучше, чем ты, тварь!
И она молчала. Все время молчала, а иногда даже пыталась улыбаться. Просто поразительно, как она при такой жизни сохранила рассудок и смогла его понять! Но как бы то ни было, все шло замечательно. На следующий день Наталью Александровну выписали из больницы, сделав все необходимые исследования, и Настя практически поселилась у них дома. Она боялась оставить старую женщину одну хоть на минуту, и потому приходила утром, а уходила только вечером, без конца нянчилась с бесчувственной старухой - кормила ее, читала ей, сажала на горшок и купала в ванне. Глядя на все это, Женька никак не мог понять, что ею движет. Неужели слова какого-то там проповедника могут заставить человека идти на такие жертвы!
Однажды после ужина, когда Наталья Александровна попросила оставить ее одну, Женька с Настей засиделись за столом, болтая о том о сем.
-Я очень благодарен тебе за заботу о моей матери... А Ванька не против того, что ты у нас днюешь и ночуешь? - спросил Женька.
-Как ни странно, нет, - пожала плечами девушка, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке, - он в последнее время совсем мне не звонит. Видно, очень занят с какой-нибудь очередной пушистой клиенткой.
-Ты не обижаешься на такое небрежение? - удивился Женька.
-Конечно, нет, - покачала головой Настя, - на что же тут обижаться? Ведь он занят делом, а не развлекается где-то.
-Почему ты так уверена?
Настя недовольно фыркнула:
-Уж я, наверно, знаю своего жениха! Это... ну просто невозможно. Если бы вдруг я ему надоела, он сказал бы мне об этом, прежде чем отправиться за новыми впечатлениями. Я верю ему так же, как себе, иначе не вижу смысла заводить отношения.
-Да уж, ты не любительница адреналина, - заметил Женька.
-Нет никаких любительниц адреналина, - возразила Настя, - есть женщины, которые думают, что если они будут вести себя, как мужчины, то будут счастливы, но они ошибаются. Женщина не может стать счастливой, ведя себя таким образом.
-Словом, ты против феминизма и за патриархат, - заключил Женька.
-В общем, да, - согласилась Настя.
-Это большая редкость, - заметил Женька, - в Москве я женщин с такими взглядами не встречал. Там они все поголовно жаждут равноправия - стремятся в бизнес, в политику, на сцену - куда угодно, только не под крыло какого-нибудь богатого папика в штанах. А если выходят замуж, то категорически отказываются иметь детей.
-И они счастливы? - скептически осведомилась Настя.
-Похоже, что да, - пожал плечами Женька, - так они сами говорят.
-Просто они не знают счастья материнства, - возразила девушка, - и они молоды... Как ты думаешь, что сталось бы с твоей матерью, не будь у нее тебя?
В ответ на это Женька только шумно вздохнул - ему не хотелось думать о том, что он облагодетельствовал женщину, которую ни во что не ставил, поэтому вместо ответа он спросил:
-Ты считаешь, годы, даже десятилетия усилий стоят того, чтобы на смертном одре кто-то подал тебе стакан воды?
-Я не знаю, - покачала головой Настя, - на этот вопрос трудно ответить, не оказавшись на том одре. Но ведь, кроме утешения в старости, материнство вносит в жизнь массу других положительных вещей, а еще... для человека неверующего это, наверно, не будет аргументом, но я думаю, что материнство как ничто другое способно спасти душу женщины, потому что кому еще можно так послужить, как собственным детям?
Женька почувствовал, что Настя выводит его на зыбкую почву и потому решил проигнорировать ее философско-религиозные рассуждения и вернуть разговор в интересовавшее его русло.
-Раз уж мы заговорили о матери, - попросил он, - скажи, что заставляет тебя так с нею нянчиться? Купить ей одежду или оплатить лекарства для меня почти ничего не стоит, но я бы никогда в жизни не согласился ее мыть или расчесывать, - он брезгливо вздрогнул.
-Это нормально, ты ведь мужчина, а она старая женщина, такие вещи не в мужской природе, хотя - к тому нашему разговору о любви - преданный мужчина способен и на такое. Но тут, конечно, дело не в том, что мне это ничего не стоит. Я переживаю за нее, она человек и мать моего друга, и если я могу ей чем-то помочь...
У Женьки мурашки побежали по коже, когда Настя объявила его своим другом - это было так странно, так непривычно, поначалу он даже счел это ощущение неприятным, но потом одернул себя - именно так все и должно происходить.
