Услышав, что в замке поворачивается ключ, Татьяна закрыла книгу и пошла в прихожую. Мельком взглянула на часы: уже первый час ночи. Ей бы давно пора спать (завтра на работу), но как заснуть, пока сына нет дома?
Ну вот, слава богу, он пришёл. Дверь открылась, и Татьяна с удивлением увидела за плечом Дениса девичью головку в каштановых завитках густых волос, тёмно-карие глаза, робкую улыбку.
‒ Мама? Привет! Что не спишь?
‒ Тебя жду. Здравствуйте, девушка! Денис, познакомишь?
Сын смутился, кашлянул в кулак, посмотрел на свою спутницу. Татьяна ждала. Как ни странно, она не сердилась, даже не слишком беспокоилась. Она безгранично верила своему Денису, ничего плохого от него не ждала, а серьёзный и сердитый вид на себя напустила больше для порядка, чем от души.
‒ Мама, это Наташа. Ей негде ночевать. Я подумал, что мы можем её приютить ненадолго. Не спать же ей на улице. Осень уже, холодно.
Хозяйка дома внимательно посмотрела на невысокую девушку. Такая молоденькая, скорее девочка-старшеклассница, чем девушка. О, господи! Во что Денис влип? Молчание затянулось. Девушка тронула Дениса за рукав:
‒ Я лучше пойду.
Он резко повернулся к ней:
‒ Куда? С ума сошла?
‒ Ничего, я ведь уже пятый день…
‒ Так, дети, в ночь я, конечно, никого за дверь не выставлю. Успокойтесь. Пошли на кухню, чай попьём.
Татьяна была мудрой женщиной. Она справедливо рассудила, что, согревшись и перекусив, бездомная девочка охотнее поделится своей бедой. А там посмотрим, что делать.
Пока кипятился чайник, пока на столе появлялись чашки, блюдца, салфетки, вазочки с конфетами и печеньем, блюда с пирожками и пирожными, все молчали. Но как только горячий чай заполнил чашки, и Наташа робко взяла пирожок с общего блюда, Татьяна спросила сидящих напротив молодых людей:
‒ Ну так что у вас случилось?
Наташа беспомощно взглянула на неё, и её глаза наполнились слезами.
‒ Мама, короче так. Она поссорилась с матерью, и её выгнали из дома.
‒ Где ты её нашёл?
‒ Во дворе дома, где «Кулинария». Я шёл через двор, смотрю, а она в беседке пытается на ночлег устроиться. Свой рюкзачок под голову пристраивает. Спросил, что она тут делает… И вот привёл.
Таня невольно подумала, что сын всё детство приносил домой щенков и котят. «Дети растут», ‒ усмехнулась она про себя.
‒ Давно ты дома не живёшь? – обратилась она к Наташе.
‒ Почти неделю. Два дня у подружки жила, но потом её родители сказали, чтобы домой шла.
‒ И ты пошла?
‒ Пошла. Но мой ключ не подошёл: мама замки сменила, пока меня не было. Я ждала до вечера, когда она с работы вернётся, но она только накричала на меня и сказала, чтобы я шла на все четыре стороны…
‒ И потом она тебя не пыталась разыскать? Узнать, где ты, что с тобой?
читать далее👇
Наташа отрицательно покачала головой и залилась слезами.
‒ Мама, дай ей поесть спокойно. Завтра всё выяснишь.
В общем, это было почти всё, что Татьяна узнала в этот вечер. Шёл второй час ночи, пора было ложиться. Она приготовила Наташе постель в бывшей комнате дочерей и легла в своей спальне. Она слышала, как Денис наполняет девушке ванну, как ищет что-то в шкафу. Нервы были взбудоражены, и её сон был больше похож на дремоту.
Утром она постучала в комнату Дениса:
‒ Ты в университет опоздаешь.
‒ Уже встаю. Наташа проснулась?
‒ Не знаю. Ещё не выходила.
‒ Ей в школу надо.
‒ Она школьница? О господи!
Но времени на разговоры не было, и Татьяна ушла на работу. В обеденный перерыв она поделилась возникшей проблемой со своей лучшей подругой. Женщины были знакомы с юности и столько же дружили.
‒ Ты с ума сошла! – сказала ей Тамара. – И ты, и твой Денис! Ты понимаешь, что, если девочка несовершеннолетняя, его посадить могут за совращение? А если мошенница какая-нибудь? Если через неделю она или её мамаша обратятся в суд и скажут, вот, мол, воспользовался бедняжкой нехороший человек.
‒ Думаешь, они просто любят людей сажать за ни за что?
‒ Да нет, они с вас деньги будут трясти, угрожать тюрьмой, если не заплатите.
‒ С меня много не стрясёшь.
‒ Заставят кредит взять или квартиру на себя переписать. Да мало ли!
‒ Перестань, ради бога, и так сердце не на месте.
‒ Ладно, извини. Слушай, узнай её адрес и фамилию. Я выясню, кто её родители и что у них там случилось. Сегодня же. А вечером тебе позвоню.
На том и порешили. Домой Татьяна летела со всех ног. Но, перешагнув порог, поняла, что в квартире никого нет. Дома было пусто и тихо. Татьяна невольно подумала, что всю жизнь она жила в тесноте и шуме. Две дочери и младший сын Денис – отрада всей жизни, объект горячей материнской любви. Так что в их трёхкомнатной квартире раньше было многолюдно, а теперь… Дочки выросли, уехали учиться в другие города, потом вышли замуж и сейчас жили далеко от родительского дома. Мужа настиг кризис среднего возраста, и он ушёл к молоденькой любовнице. А Дениску, сыночка, Татьяна так и не решилась отпустить от себя. Он, уступив её мольбам, никуда не уехал, поступил в местный колледж. В этом году перешёл на третий курс.
На кухонном столе женщина увидела записку. Сын извещал её, что они с Наташей отправились к её родителям, чтобы взять кое-какие вещи. Не может же она носить только то, что на ней.
Молодёжь вернулась через полчаса. На этот раз Татьяна не стала церемониться и постаралась выяснить как можно больше. Оказалось, что у Наташи не отец, а отчим. Отца своего она не знала, а отчим был намного моложе её матери. Они поженились шесть лет назад, когда Наташа ходила в четвёртый класс. Сейчас у них два мальчика детсадовского возраста. А мама вдруг ни с того ни с сего принялась ревновать мужа к дочери. То «ты зачем ему глазки строишь», то «для кого такую юбку надела», то «о чём это вы шептались тут». Увидела, как супруг, провожая падчерицу в школу первого сентября, поцеловал её «даже не в щёчку, а так, прикоснулся губами к прическе», вышла из себя, устроила истерику и заявила, что больше видеть родную дочь не хочет. Так Наташа и оказалась на улице со школьным рюкзачком в руках и одной пятисотенной купюрой в кармане, которую отчим ещё раньше ей дал, чтобы было на что сходить с одноклассниками в кафешку.
Денис добавил к этому, что Наташе, когда они пришли к ней домой, разрешили взять кое-что из одежды и телефон. Кто он такой, где живёт, чем занимается и какое отношение имеет к Наташе, никто не поинтересовался. Выйдя на балкон, Татьяна позвонила подруге и сообщила ей фамилию девушки, номер дома и улицу, где жила её мать.
‒ Чудесно, у меня в этом доме родня живёт. Хорошо, что у нас город небольшой. Обо всех узнать можно. Жди, попозже перезвоню.
Она позвонила уже через два часа
‒ В общем, так. О Наташе все соседи хорошего мнения. Девочка приветливая, милая. Последние два года старается бывать дома, когда взрослые на работе, по вечерам стала возвращаться поздно. Видно, не хочет лишний раз встречаться с ними. А мама… Да, она с гонором, капризная, истеричная. Когда у них ссоры случаются, весь подъезд слышит. Думаю, то, о чём девчонка тебе рассказала, вполне может быть правдой.
‒ Ну, спасибо, немного полегчало.
«Ладно, ‒ подумала Татьяна, ‒ пусть пока здесь останется. А там посмотрим.»
***
Так Наташа поселилась в их квартире. Она оказалась общительной доброжелательной, весёлой девушкой. С ней было легко. Она помогала Татьяне по хозяйству, развлекала забавными историями, которые случались в школе. Кстати, училась она неплохо. Тане она чем-то напоминала её дочерей, когда они были в том же возрасте. И Денис обходился с ней, как с сестрой. По крайней мере, Татьяна не замечала никаких проявлений нежности между ними: ни поцелуев, ни объятий, ни даже попыток прикоснуться лишний раз.
В ноябре Наташе исполнилось восемнадцать, и Татьяна вздохнула с облегчением. Её немного напрягало лишь то, что мать девочки так ни разу не пришла к ним, не позвонила, чтобы узнать, с кем, в каких условиях живёт дочь.
***
Так они и жили. Татьяна уже привыкла считать Наташу членом семьи: выделяла ей немного на карманные расходы, покупала кое-что для школы или из одежды. А весной, когда Денис был на практике, а Наташа готовилась к экзаменам и до вечера пропадала в школе на консультациях, Наташина мама вдруг позвонила ей и попросила о встрече. Встретились на нейтральной территории – в сквере неподалёку.
‒ Я слышала, вы к свадьбе готовитесь, ‒ едва представившись, без всяких предисловий начала Нина (так звали мать Наташи). Таня опешила:
‒ С чего вы взяли?
‒ Натка позвонила, сказала, летом поженятся.
‒ Даже разговоров об этом не было.
‒ Слушайте, я не знаю, что она вам наплела, просто хочу, чтоб вы знали, как всё было на самом деле. Вы должны понимать, с кем связываетесь.
Татьяна промолчала. Пусть говорит, теперь, когда она хорошо узнала девочку, она может судить объективно.
‒ Отец Натальи повесился, когда ей и года не было. У него были проблемы с психикой, шизофрения. Я никогда ей об этом не говорила, зачем? Валера, мой второй муж, очень хорошо к ней относился, всё было нормально у нас, пока мальчишки не появились. Они у меня погодки: одному сейчас пять, другому четыре. Наталье тогда было тринадцать. И она как с ума сошла. Стала невыносимо капризной, вредной, истеричной.
‒ Может, ей казалось, что она вам стала не нужна?
‒ Я тоже так подумала. Но что делать, когда один ребёнок на руках, второй за юбку держится? Я с ней говорила, просила помогать, а она как будто назло устраивала проблемы на пустом месте.
‒ Но это же было давно?
‒ Да лучше бы так и оставалось, чем то, что потом началось… ‒ Нина вздохнула и, порывшись в сумочке, вынула оттуда платок.
‒ В девятом классе из дома стали пропадать деньги, драгоценности. Я знала, что это она. Кричала на неё, ругалась. А она только усмехалась. Мол, за своим мужем присматривай, может он любовницам их отдаёт. Стала пропадать на всю ночь, а то и на несколько дней. От неё спиртным пахло, сигаретами… Школу забросила.
‒ Она хорошо учится, что вы!
‒ Я еле-еле упросила директора, чтобы её не отчислили, разрешили экзамены сдавать…
‒ Сдала?
‒ На тройки каким-то чудом.
‒ Но сейчас она ведь в одиннадцатом?
‒ Какой 11-ый, что вы? В 10-ый она не пошла. Поступать никуда не стала. Обманывает. Вы же не проверяли.
Татьяна задумалась. Она, честно сказать, в школе не была, с учителями не разговаривала. Слишком много пришлось бы объяснять.
‒ Она и раньше так делала: рюкзачок взяла, «Я в школу». А где её носит на самом деле…
‒ Почему вы её выгнали, что случилось?
‒ Привела как-то мальчиков из садика, а дома незнакомый мужик без штанов. Я вошла, а он носки второпях натягивает, и Наталья взлохмаченная, полуголая сидит на диване, улыбается. Я, конечно, психанула, раскричалась, пощёчину ей влепила. В мой дом ухажёров водить! Что это?
Нина трясущимися руками поднесла к лицу платок, из неё рвались рыдания. Продолжить она смогла лишь спустя пару минут.
‒ Мне кажется, она нарочно это сделала. Ведь знала, когда я приду. Знаете, что она мне сказала? Подожди, я твоего Валеру в постель затащу, а потом посажу за совращение. Вот тогда я её и прогнала.
Помолчали.
‒ А что вы… о свадьбе?
‒ На днях она позвонила и похвасталась, что Денис, мол, очень её любит, и в июле-августе они поженятся.
Татьяна шла домой, ничего не видя вокруг. Как она не поняла, что её обманывают? «Консультации по алгебре» до девяти вечера. «Занимались у подруги» почти до одиннадцати. А оценки в дневнике одним почерком нарисованы. Что за слепота на неё напала?
Что теперь делать? Нет, она не может допустить, чтобы эта девушка оставалась у них в доме, рядом с её Денисом! Но как ему сказать? Татьяна решила объясниться с Наташей, и заставить её исчезнуть из их жизни.
Девушка была дома, когда Таня вернулась. Денис ещё не пришёл.
‒ Я знаю, что вы говорили с моей мамой. Она мне звонила.
Татьяна не нашлась, что ответить, и просто сказала:
‒ И что?
‒ Хочу вам сказать, прежде чем вы что-то решите, я жду ребёнка от Дениса. У вас будет внук.
Женщина молча опустилась на диван. Некоторое время она смотрела в окно, потом сказала:
‒ Уйди куда-нибудь на часок. Мне подумать надо.
Оставшись одна, Таня заплакала. Всё, что ей рассказала Нина, было правдой. Ведь Наташа даже не стала оправдываться, что-то объяснять. Но как её выгнать? Денис будет страдать, и это ещё не всё. Ребёнок, внук, о котором она мечтала… У одной из дочек было двое сыновей, но они жили далеко. А Татьяна думала о малыше, маленькой копии Дениса, который будет жить здесь, ползать и бегать по её квартире, звать её бабушкой… «Может, Наташа и наделала ошибок, но теперь она изменилась. Может, действительно любит Дениса, станет хорошей женой и матерью. Она ‒ жена моего мальчика? Нет, ни за что… Или смолчать, оставить всё в прошлом… Внук… Денис… Господи, как же так?»
‒ Вы хотите пожениться? ‒ спросила она сына, когда он пришёл.
‒ Ну… были такие планы. Пока ещё обсуждаем. Не к спеху.
«Как не к спеху, она же беременна!» ‒ подумала Татьяна, но ничего не стала говорить. Может, он пока не знает.
***
Прошёл месяц. Таня почти не общалась с Наташей, ей было тяжело даже смотреть на девушку. Денис хвастался ей, как хорошо Наташа сдаёт экзамены. Она только кивала: «Да, да». За два дня до выпускного Денис вдруг сказал, когда они ужинали:
‒ А на твой выпускной, Ната, мне можно прийти? Хочу посмотреть, как тебе аттестат будут вручать.
Татьяна поперхнулась и закашлялась. Ей доставило удовольствие видеть, как смутилась Наташа, как порозовела её лицо.
‒ Конечно, солнышко, пойдём вместе.
***
А на следующий день Наталья исчезла. Она ушла рано утром, ещё до того, как Денис проснулся. Её телефон не отвечал. Вечером ему пришла SMS-ка: «Прости, Денис, я люблю другого и уезжаю с ним. Спасибо тебе и Татьяне Викторовне за всё. Скажи маме, что всё, что я ей наплела, враньё. Пусть не переживает. Прощайте».
---
Автор рассказа: Ольга Москвина
***
Позови Светлану, Капа!
Квартирешка у бабы Капы маленькая: узенькая комнатка, похожая на пенал, да тесная кухонька площадью в четыре квадрата. В комнате было мрачновато: всего одно окно, и то глядело на северную сторону. Да, как на грех, во двор, засаженный во время очередного субботника живучими тополями. Сажали деревья юные пионеры. Топольки отлично прижились, несмотря на кислую, красную бокситогорскую землю, быстро пошли в рост, и к девяностым годам стояли сплошной зеленой стеной, заслонив собой солнце.
В конце июня окно нельзя было открыть – пух застилал летним снегом полы квартиры, подоконники, цеплялся за ковер на стене, оседал на покрывале баб Капиной кровати, мешал дышать и добавлял бабе Капе лишних хлопот.
Однако баба Капа не жаловалась: у других и этого нет. Особенно, у молодых: ютятся, бедные, в коммуналках, тратят половину получки на съемное жилье. А ведь у них детишки. Хорошо, что зятю Мите дали квартиру от завода – успели до начала лихих времен. Теперь там уж и внуки подросли, и все хорошо. Даст Бог, доживут до прива, приво… прихватизации какой-то, когда все, что было казенным, государственным, станет единоличным, своим. Если не врут в телевизоре.
Она, конечно, слабо надеялась, потому что нынче все, что говорили по телевизору, было ужасным, неправдоподобным враньем. Мол, и Сталин – кровопийца, и у Ленина позорная болезнь, и при царе жилось простому люду вольготно и сладко. И, наконец-то, настала эра свободы и демократии… Только почему же людей прямо на улице убивают? И пенсионеры на помойках копаются? Кто бы сказал…
Эту квартиру Капа получила за многолетний ударный труд в семьдесят восьмом году. Раньше она жила с матерью в частном доме в Крутике, деревне, прилепившейся к городу. Было время, немного поквартировала в комнате коммуналки, расположенной в длинном бараке на Заводской улице. Там и Светоньку, доченьку, растила.
С соседями жили единой семьей, ругались редко, с утра чинно занимали очередь в уборную, всем миром травили вездесущих тараканов и неубиваемых клопов, в праздники накрывали грубо сколоченный стол во дворе разной снедью. И всем миром праздновали под дикой грушей, старой, разросшейся, уютной, родной до слез.
У груши к осени ломались ветви от плодов. Жильцы барака собирали дички в мешки. Зимой варили компоты и сушеной груши, взвары. Кто-то умудрялся и бражку ставить. Так что, дерево во дворе было пользительным, не то, что эти поганые тополя. Даже другие деревья от них отпрянули. Пробовала было, прижиться березка, но злые, ненашенские тополя, обвили ее, бедную, со всех сторон, да и загубили ни за что.
А все равно, хорошо! Капа, как барыня живет. Тулет! Ванна! Плита газовая! Соседи хорошие, не буйные. И удобно, родная сестра Аннушка через дорогу, в новой пятиэтажке обитает. Тоже повезло! В восемьдесят девятом дождалась Аннушка своего счастья! А до того тоже в коммуналке ютилась, в клоповнике. Только и пользы от клоповника было, что пожарная часть рядом. Если что, так не усеют сгореть дотла – зальют пожар бравые ребята.
Аннушке квартиру долго не давали, тянули… Дом этот строили десять лет. Больше разговаривали, чем строили. При Горбачеве дело было. А тот ведь только говорильней отличался. А еще Сталина ругают! Разве Сталин допустил бы такое безобразие? Капе так стыдно было перед Аннушкой. Что раньше сестры в новую квартиру въехала. Да и сейчас, смешно сказать, Капа, барыня, на первом этаже шикует. А Анну, ветерана войны, на пятый поселили. Совсем с ума сошли, ироды! Совсем совести нет! . . . ДОЧИТАТЬ>