Эта историко-мифологическая байка основана на данном историческом посте. Авторам канала «Катехизис и Катарсис» — респекты и благодарности за наводку на столь замечательный сюжет.
Всё началось в несчастливом 1408 году. Почему несчастливом? Ну, это вы у Стивена Кинга спросите, по его рассказу ещё фильм сняли. Вот только участники описываемых событий о нумерации лет от рождества какого-то западного бога ничего не знали, у них счёт свой был. По ихнему счёту это был год жёлтой земляной крысы. И крысу эту, по мнению китайцев, тот календарь придумавших, звали Лой. А жил этот Лой в недавно присоединённом к Китаю провинции, которую сейчас обычно называют Вьетнам.
Лой по происхождению был мажором. То бишь сыном местного богача. Деревенского, правда. Впрочем, его семья всё же переехала в город... ну как город, если некий населённый пункт называется Тханьхоа, то ясное дело, это вряд ли мегаполис или столица. Тем временем в стране разгоралась национально-освободительная война против китайских оккупантов. Папаша Лоя подсуетился и пристроил сыночка на козырное место — в личную стражу самого вождя гордых вьетнамских повстанцев. Причём не рядовым, а командиром отряда. Вождя звали Чан Куи Хоанг, но это неважно, он всё равно практически сразу умер.
То ли по причине подобной кадровой политики (набирать в командиры юнцов из богатых семей, без всякого боевого опыта, не очень умно), то ли ещё почему, но восстание потерпело поражение. Лой при этом не только выжил, но ещё и удачно попал под амнистию и пристроился в оккупационной администрации. Должно быть, снова отцовские связи и деньги помогли. Через некоторое время случился в среде китайских чиновников, которые эту самую оккупацию осуществляли, примерно такой диалог:
— Ой, что-то мы зря этого Лоя кормим. Пусть пользу приносит. Ну-ка скажи: «дай таньга!» Давай, говори: «дай таньга, дай таньга, дай таньга!»
— Уважаемый господин начальник Чжан Фу, вам что, делать нечего? Отправьте его дрова рубить что-ли.
— Дрова рубить любой крестьянин может. Только пользы от этого мало, тут только бамбук растёт, какая из сырого бамбука растопка?
— А от этого «дай таньга!» какая польза?
— А такая! Мы его в деревню пошлём, налоги собирать.
И послали. В его родную деревню Ламшон, становым приставом. Чтобы местное население угнетал не китайский, а местный кадр. Он тамошнюю специфику знает, с кого деньги трясти — лучше понимает, ему и дубинку в руки.
Лой конечно поехал, куда ему было деваться. И даже налоги собрал. Но в китайскую администрацию их посылать не стал. В нём взыграло ретивое — как это так, его, настоящего командира личной стражи вождя, ставят на пост какого-то деревенского Анискина. Шляхетская... то бишь вьетнамская гордость не могла сего допустить и Лой решил начать борьбу за свободу родного края. Проблема была в том, что собственной репутации в качестве батьки Махно или там лихого Чапая у него не имелось. А та репутация, что имелась, не слишком способствовала популярности среди прочих партизанских командиров. Да и отряда своего пока что не было тоже.
Лой горевать не стал, а взял да и нанял наёмников. На те самые, собранные для проклятых оккупантов, деньги. Которые предварительно были выбиты из местных налогоплательщиков, заметим. Ещё он в отряд родню свою пригласил, но всё равно людей не хватало. А вскоре они почти совсем кончились, потому что партизану, для поддержания имиджа, всё-таки иногда полагалось устраивать засады на оккупантов. Горная местность, оккупантов там ходило немного, да и те, что перемещались по местным тропкам, были какими-нибудь коллаборантами, не слишком боеспособными по причине нежелания умирать за каких-то там китайцев. Но тем не менее, эти самые коллаборанты с приданными им в качестве охраны полицаями оказались куда более боеспособными, чем лоевы партизаны. Когда лихому командиру собственного партизанского отряда исполнилось 33 года, бойцов у него оставалось хрен да маленько. Кого враги убили, кто сам сбежал. Так бы и сгинул Лой безвестно, но случилось чудо.
Гостил как-то Лой у местного рыбака по имени Тан. Ну, как гостил... когда в твою хижину заходят весёлые ребята из леса и просят приютить борцов за народное счастье, кто же откажется? Это было бы и невежливо, и чревато, ребята-то лихие и сильно вооружённые, по меркам сельской местности. Тан, чтобы гости не скучали, травил им всякие байки. Казалось бы, что там может быть такого интересного в жизни обычного рыбака? Ан нет, вот буквально на днях случилась с ним занятная история. Первый раз забросил он невод, вернулся невод... нет, не с одной лишь травою морскою, а ещё с какой-то железкой непонятной. Выкинул её рыбак обратно в море (чтобы бедный рыбак выбросил ценное железо, из которого деревенский кузнец может что-нибудь полезное сковать... ну так это же байка, чего вы прицепились). Второй раз закинул невод, вернулся невод с той же железкой. Конечно, он её опять в воду бросил, но и в третий раз история повторилась.
— Что за железка? — спрашивает у него глава шайки, то бишь командир партизанского отряда, дожёвывая вместе с боевыми друзьями рыбаковы припасы.
— Да вон она, в углу валяется. Хочешь — забирай! — отвечает рыбак.
Берёт Лой в руку железку, подносит к очагу и видит, что это не просто железная палка, а настоящий стальной клинок. Даже не очень ржавый. И понимает он, что произошло на самом деле. Разумеется, выбрасывать кусок железа рыбак не стал, а приволок его к себе домой. Но увидел, что это не обычная железяка, никому не нужная и интересная разве что в качестве металлолома, а оружие. Ну то есть не всё оружие, а его основная часть, но это неважно. Сталь в деревенской кузне не переплавить, не та температура в горне. Оставлять её себе опасно, а ну как нагрянут китайские каратели? Спалят ведь весь посёлок, и фамилий у местных не спросят. За хранение оружия, пусть и некомплектного, ни один оккупант ни в одной стране мира по головке не гладит. А тут такой замечательный случай избавиться от опасной находки, сплавив её партизанам. Лой возражать не стал и увёз клинок с собой.
Через какое-то время ехал Лой по берёзовой роще... не берёзовой, конечно, а баньяновой. И не ехал, а очень быстро убегал. Его отряд в очередной раз огрёб от злых оккупантов и Лой спасал свою командирскую жизнь. Оккупанты нагоняли, поэтому Лой пустился на хитрость — полез на дерево. Самое высокое, какое ему встретилось на пути. И там, сидя в гуще ветвей и стуча зубами от страха... ну ладно, презрительно поплёвывая на копошащуюся внизу погоню... нет, не так. Не было уже погони, отстала она. Лой, как местный человек, лесные тропы знал лучше, потому до сих пор живым и оставался. В общем, на дереве, среди ветвей, бравый командир что-то заметил. В листве белело что-то жёлтенькое.
Через три дня командир снова встретился со своим отрядом в условленном месте. Лой показал своим боевым товарищам нечто удивительное — найденная им драгоценная рукоять идеально подошла (местный кузнец умело подогнал) к найденному прежде лезвию меча. Как это было в другой сказке, в руках бродяжника Арагорна оказался скованный заново клинок. Вышел бродяжник, то бишь партизан Лой к людям, небрежно помахивая мечом работы древней и красоты неописуемой, и все увидели, как он велик, оккупантов тут же прогнали, а самого героя немедля сделали императором.
На самом деле всё так и было... правда, не совсем. Как раз тогда от переизбытка то ли яда, то ли железа в организме, умер главный китайский наместник над мятежной провинцией. Китайский император решил, что от этих варваров хлопот больше чем пользы, и китайские войска из Вьетнама вывел. Лой в самом деле стал императором, но через много лет и (как об этом пишут даже его апологеты) путём множества хитрых интриг. Похоже, отец-богач всё-таки сумел чему-то научить своего непутёвого сына. А Лой, став императором, не только династию своего имени основал, но и открыл новый кукольный театр «Молния». Вот так, благодаря божественному мечу... стоп, с мечом-то что стало?
Прибыл значит новый император в давно заждавшуюся его столицу Тханглонг. Добирался он туда целый год, что вполне понятно — сразу после победы трон занимать опасно, зарежут другие герои партизанских лесов. Небось, таких отрядов и их командиров было до хрена и больше. Поэтому надо было выждать, пока они в столице все друг друга поубивают, а затем уже, гремя цимбалами и сверкая божественным мечом, торжественно въехать в столичные ворота. И тут внезапно захотелось новому императору поплавать. Может быть, его соратники уговорили. А что, озеро рядом, почему бы не искупаться? Может даже и не соратники, а какие-нибудь враги, и не просто посоветовали, но весьма настойчиво. Вон, карпов видите? Тоже живые существа, Будда завещал о них заботиться и своевремено кормить, поплавайте-ка в этом озере, дорогой император и вы, его спутники, тоже туда же отправляйтесь. Мы вам копьями верное направление укажем, чтобы не заблудились.
Как бы то ни было, оказался Лой в воде. И, скорее всего, всё-таки не по своей воле. Ибо кто же купается с мечом, тем более особо ценным. А меч у Лоя был при себе. Тут всплывает в том самом озере огромная золотая черепаха и говорит на чистом вьетнамском: «Лой, имей совесть! Твой небесный коллега, Император-Дракон, без этого меча давно страдает! Негоже чужое оружие на поясе таскать, верни его, пожалуйста!» И меч сам собой вылетает из ножен и оказывается в пасти этой Тортиллы, после чего та нырнула и больше уже не выныривали. Унесла, стало быть, меч Императору-Дракону.
То озеро возле Ханоя, как теперь называется город Тханглонг, вьетнамцы, впечатлённые этим чудом, так и прозвали — Озеро Возвращённого Меча, Хоанкьем. Вот так небрежность Небесного Императора Дракона, когда-то посеявшего свой меч во вьетнамских джунглях, помогла герою освободить свою страну от китайских оккупантов. Весьма поучительная история, не находите?