Ей нравилось убивать людей. Она постоянно хотела убивать людей.
Не наобум — целенаправленно. Предпочитала представителей извращённого мира антинародной власти и гниющей буржуазии.
Если же никого не оказывалось под рукой, пыталась убить себя. Тем более что принадлежала как раз к названному извращённому миру.
Это не мрачный анекдот — истинная правда.
Я казнила тирана
Месье Шарль Мюллер благодушествовал, завершая обед в ресторане бокалом лёгкого вина. Сентябрьский денёк выдался тёплым, безветренным. Солнце стояло высоко над горными вершинами, небо завораживало голубизной.
Месье Мюллер приезжал сюда в Интерлакен — маленький курортный городок на юге Швейцарии — каждый год. Здесь практиковали чудесные врачи, после сеанса лечения старый парижский рантье чувствовал себя заново родившимся. Вот и сейчас жизнь снова улыбалась ему, обещая маленькие радости, которые только и бывают на курортах.
И, кажется, они уже начали происходить. От соседнего столика к месье Мюллеру направляется молодая стройная женщина, сетчатая вуаль затемняет лицо, делая его загадочным и прекрасным.
Парижанин — сама учтивость — галантно встаёт навстречу, показывая готовность услужить очаровательному созданию.
Она копается в своей изящной сумочке. На улыбающегося месье Мюллера смотрит показавшееся непомерно огромным дуло тупорылого револьвера. Один за другим гремят шесть выстрелов. Пули отбрасывают старика на пол, тело его мучительно выгибается несколько раз, замирает.
Женщина поворачивается к оцепеневшим посетителям. Сияя странным блеском в глазах, говорит звонко:
— Я казнила тирана. Я убила министра внутренних дел России Петра Дурново.
Власти в панике
Эту фразу она повторит и в полиции. Её долго уверяли, что она ошиблась, что убитый ею человек просто имел несчастье быть похожим на министра, но он — даже не русский, а француз. Когда наконец убедили, небрежно произнесла:
— Я не слишком сожалею. Что значит в наше время смерть одного буржуа?
Она категорически отказалась назвать себя, доведя следователя до белого каления. События в Интерлакене эхом отозвались на страницах всех крупных мировых изданий.
Швейцарские власти ударились в панику. Бедняга следователь по нескольку раз в день предстаёт перед властями, отдавая рапорты. Но дело не двигается. Арестованная не отвечает ни на какие вопросы.
Её фотографируют в трёх нарядах. Хотят одеть в четвёртый, она сопротивляется. Следователь зовёт на подмогу полицейских, она отмахивается от них табуреткой. Кому-то попадает по голове.
Окончательно осатаневший следователь грубо хватает её, прижимает к стене. Она плюёт ему в лицо. Вчетвером полицейские срывают с неё одежду. Молодая женщина превращается в разъяренную тигрицу — кусается, царапается, рычит.
Взмокшие, запыхавшиеся полицейские отступают. В газетах публикуют три фото. Её наконец узнают: русская студентка Татьяна Леонтьева, дочь влиятельного петербургского чиновника, проживает с матерью в пригороде Женевы.
Тернистый путь террористки
Татьяна Леонтьева родилась в семье якутского вице-губернатора в 1885 году. Её юность, взросление пришлось на время, когда в России обострилась политическая ситуация. В начале 20 века возникло сразу несколько партий.
Самая радикальная, исповедующая террор, обозначила себя как социалисты-революционеры — эсеры. К ним и примкнула юная Татьяна Леонтьева. Её приняли с распростёртыми объятьями. Дали говорящее прозвище: Таня-Ангел.
Как, почему юная прелестная девушка, которой жизнь сулила полное благополучие и беззаботность, предпочла тернистый путь террористки, можно лишь гадать.
И не отпускает мысль, что тут замешана какая-то предопределённость. Может быть, и впрямь — террористами не становятся, ими рождаются?
Татьяна с отличием окончила институт благородных девиц, получила доступ к царскому двору, её прочили во фрейлины царицы. Эсеры, конечно же, не могли упустить выгоды подобного положения. Информация, исходившая от Леонтьевой, ложилась в основу планов, один другого грандиозней. Она настояла на своём непременном участии в их исполнении.
В декабре 1904 года готовился грандиозный бал, на котором должен был присутствовать сам Николай Второй. Татьяне была оказана честь — вручить царю цветы. Тут же родился замысел.
Эсеры особо не мудрствовали. Зачем? Чем проще, тем надёжнее.
Татьяна подходит к императору с гигантским букетом. Тот, засмотревшись на прелестницу, тянется к цветам. Ангельские ручки выхватывают из глубины букета револьвер. Ба-бах! И, как говорится, ваши не пляшут.
Понятно, что спастись у неё не было никаких шансов. Но девушка, не колеблясь, готовилась пожертвовать собой. И искренне горевала, когда бал отменили.
Цели выбраны
Тут же рождается новый акт возмездия. На 1 марта 1905 года в Петропавловском соборе Петербурга назначена панихида по случаю 24-й годовщины убийства императора Александра II. На ней должны присутствовать высшие сановники России. Бомбы надо принести в собор заранее, во время панихиды привести в действие.
Цели выбраны: великий князь Владимир Александрович, петербургский генерал-губернатор Дмитрий Трепов, министр внутренних дел Александр Булыгин и его заместитель Пётр Дурново.
Татьяна знает, где каждый будет находиться. Она же должна разместить бомбы и взорвать их. Руководит операцией Максимилиан Швейцер — главный подрывник эсеров.
В ночь на 26 февраля в своём номере в гостинице «Бристоль» он производит последние доводки смертоносных снарядов. Видимо, от усталости теряет осторожность.
Взрыв ахнул около 4 часов утра. Во всех четырёх этажах гостиницы в 36 окнах выбиты все стёкла. Труп террориста жутко обезображен. Пальцы и мягкие части забросило в сквер, далеко от места происшествия.
Судьба вновь уберегла Россию от страшного потрясения.
В больничной неволе
Татьяна не успокаивается. Ей на квартиру везут новые чемоданы взрывчатки. Об этом становится известно петербургскому охранному отделению. Полиция производит обыск и обнаруживает: около 7,5 фунтов гремучего студня (3 кг), динамит, гремучую ртуть, 22 паспортных бланка и прочие принадлежности революционера-террориста.
Следует арест. В заключении Леонтьева дважды пытается покончить с собой. Суд постановляет препроводить её в психиатрическую клинику. Она выпущена на поруки родителей. Мать увозит её в Швейцарию.
Где и происходит Интерлакен.
В марте 1907 года состоялся суд, который принял во внимание болезненное состояние подсудимой. Ей определили всего лишь 4 года заключения. Но через два месяца у неё наглядно проявились все признаки сумасшествия, она снова водворена в психиатрическую больницу, откуда уже не выйдет.
Татьяна Леонтьева проживёт в больничной неволе ещё 15 лет. Войны, революции, все события неспокойного мира пройдут мимо её сознания. Она скончается от туберкулёза в 1922 году.
Через 30 лет, следуя швейцарским законам, её могила будет уничтожена.
