После праздника Любка пришла на работу немного с опозданием. Даже сама не поняла, почему так получилось. Обычно она приходила самая первая. Ей-то чего, живет с матерью, как кошечка, встала, потянулась, поела да пошла. А у тех бухгалтерш семьи, дети., скотина во дворе. Всех накормить надо, убраться и со скотиной и дома успеть. Печь протопить, да на день сварить, чтобы дети голодными не были.
Когда она вошла в бухгалтерию, женщины о чем-то шушукались и посмеивались. Увидев Любку, они замолчали.
- Ой, что-то сегодня я припозднилась. Сама не знаю, как получилось. Вместе с мамой проспали.
- А мы то уж подумали, что подружку свою с мужиком разнимать побежала.
Любка с удивлением и непониманием посмотрела на них. Чего городят, кого разнимать.
- Вы чего несете? Кого разнимать?
- Да Фирку с Гришкой. Не знаешь что ли, что он с Валькой продавщицей спутался. Агафья, что около Вальки живет, зашла вчера к той чего-то попросить. А он бесстыдник завалил Вальку прямо на полу. Агафья-то от стыда убежала сразу.
- Да не может этого быть. Я вчера их видела вместе на митинге, Все чин чином, с мальчишками.
- Так это потом, после митинга. Сегодня все только про это и говорят. И как уж ты не знала. С Фиркой-то вы подружки.
Любка весь день была сама не своя. Ей не хотелось верить, что это правда. Хоть и не больно нравился ей Гришка, смазливый такой, на бабника и правда похож. Но ведь должен понимать, что не ладно делает. Или хоть не так сразу гулять бы начал. Жить то еще только начали. Она вспомнила Фиркины слова, что Гришка не любит ее, только из-за ребятишек на ней женился. Так тем более должен был башкой своей думать.
Фрося ставила плошки на стол, чтоб ужинать и смотрела на Любку. Снова суровины побежали по дочкиному лицу. Сидит, молчит, все думает какую-то свою нескончаемую думу.
- Любк, ты чего опять такая сегодня. Вчера вон веселая была, наряжалась, перед зеркалом крутилась. Сегодня-то чего сделалось? - обеспокоенно спросила она у своей любимицы. - на тебе лица нет.
- Мама, сегодня ничего бабы у вас не говорили?
- Про чего? - непонимающе спросила Фрося.
- Про Фирку с Гришкой.
- Так вон ты про что горюешь. Не хотела тебе душу бередить. Смотрю и без этого тоска тебя гложет. А ты знать о Фирке печешься. Да вся деревня сегодня гудит, как Гришку застали с продавщицей. Ох горюшко. Жалко девку. Да чего тут сделаешь.
Любка нехотя поела, а потом вдруг засобиралась.
- Ты куда это собираешься?
- Не знаю пока. Сначала до Веры дойду. А потом до Ольи. Посмотрю в глаза его бесстыжие. Выскажу все ему.
Любка только зашла в избу, поняла, что Фирка здесь. Она сразу услышала, что за занавеской всхлипывает ее подруга. Молча прошла туда. Фирка сидела на кровати. И без того ее лицо, не сияющее красотой, стало еще хуже. Опухшее, вместо глаз щелочки, нос покраснел. Вера сидела рядышком, обнимала дочь и не знала, как успокоить ее в этом женском несчастье.
Фирка увидела подругу, плечи ее задрожали, рыдания стали сильнее.
- Иди тетка Вера. Я пока поговорю с ней.
Увидев, что мать ушла, Фирка начала рассказывать, что весь день не могла понять, что это бабы на нее смотрят, да посмеиваются. Хотя нет, не все посмеивались. Некоторые качали головой и тяжело вздыхали, словно горе какое приключилось. И вроде как жалели ее. А потом, когда после работы шла домой, встретила Агафью. Она остановила Фирку и рассказала о том, что видела. При этом она клялась и божилась, что ни слова не придумывает.
Агафью Фирка и раньше знала. Была она баба тихая, молчаливая. На скамейке вечерами посидеть да посплетничать с бабами не любила. Поэтому и поверила сразу ей Фирка. Да тем более, что та несколько раз перекрестилась, что говорит правду. Она правда сказала ей, что никому ничего не говорила, только ей. Мужика, говорит, своего приструни. А откуда тогда вся деревня про это знает. Поэтому и не пошла Фирка домой, а развернулась, да сюда прибежала.
Люба как могла утешала подругу. Потом решительно встала.
- Нечего реветь. Сиди здесь. А я сейчас к твоему Гришке схожу. Плюну ему в глаза бесстыжие.
- Погоди. - Фирка встала, сходила на кухню, принесла две пол-литровые бутылки молока. - На вот, унеси. Танька-то ведь не виновата, что отец у нее такой оказался.
Она опять заплакала, жалобно, по детски. Любка никогда ее такую беспомощную не видела.
- Фир, ты ведь сама говорила, что не любит он тебя. Может да ну его, пусть гуляет, где хочет. Зато хоть какой-никакой да мужик. И ребятишек его ты любишь.
- Ой, Любка. Знала ведь я сразу, как замуж за него выходила, что так будет. Да вот не думала, что это так горько и больно. И ничего не могу с собой поделать. Люблю я его, паршивца. Чего мне делать-то!
- Погоди, не руби сразу с плеча. Побудь пока здесь у матери. А потом посмотришь, может простишь его. Пусть и он поживет один, помыкается с ребятней. Думаешь Вальке он с таким хвостом нужен будет. Она-то за своими ребятишками не больно смотрит. Ну ладно, пойду я.
Люба шла по деревенской улице. В это время она была пустынной. Коров из стада встретили. Старушечьи посиделки на завалинках закончились, домой все старухи ушли. Даже ребятня по домам разошлась. Нагулялись за день, набегались.
С Крещенья Любка не была в Ольином доме. На нее смотрели чисто намытые к Пасхе окошки с веселыми занавесками, да красными геранями на подоконниках. Выскобленные половицы крылечка, вязаный крючком из тряпок кружок на полу.
Зашла в избу. Гришка сидел и качал зыбку. Олья лежала на печи, там же играли мальчишки около нее.
- Люба?! - удивился Гришка увидев вошедшую. - Ты пришла, значит все уже знаешь. Поэтому и Глаша не идет. Она у матери?
Вид у Гришки был совсем не такой, как у героя любовника. В глазах тоска и неопределенность. Любке даже жалко стало его. Она прошла вперед, поставила на стол молоко.
- Вот, для Таньки прислали. Она-то не виновата.
- Люба, я тебе все сейчас объясню. Ты только выслушай меня. Не перебивай и ничего не говори. Прошу тебя. Пожалуйста.
Люба села на стул и приготовилась слушать. Гришка начал рассказ, как они гуляли с Фиркой, как потом разошлись в разные стороны. Рассказывал все, ничего не утаивая, как было.
- А Фирке Агафья совсем другое сказала.
- Так она сказала, что увидела, только не так поняла. Валька была на полу и обнимала меня. А я пытался встать, да не получалось. С одной-то рукй.
- Ой ли! Врешь ты все Гришка. Я ведь помню, как ты посмотрел на меня, когда за зыбкой приходили. Сразу тогда поняла, что ты бабник.
- Посмотрел, ну и что. Не скрою, люблю на красивых баб смотреть. А в жизни-то у меня только Танька и была, да вот Фирка теперь. А бабы красивые что, на них посмотришь, как на картину, да и дальше живешь. Ты поговори с Фиркой. Пусть приходит. Плохо мне без нее. Мальчишки уж заспрашивались, чего мамки сегодня нет, где она.
- Ладно, давай пустые бутылки обратно, Фирка наказала занести. Скажу я ей все. А там уж сами разбирайтесь.
Люба шла обратно, верила и не верила в Гришкин рассказ. Больно уж все гладко у него получается. Вроде и нет на нем никакой вины. А может и вправду нет. Все знают, что Валька еще та хабалка. Уж сколько мужиков сменила. И всех ославила, как могла. Если бы Гришка захотел загулять, то и бабу себе помоложе бы нашел, да и покрасивее.
В этот раз у Фирки вся семья была в сборе. Фирка немного успокоилась, не ревела белугой от одного Гришкиного имени. Люба специально, при всех, рассказала все, о чем поведал ей Гришка. От себя добавила, что считает, что он говорит правду. Если подумать, так неужели он не нашел бы кого-нибудь, кроме этой продавщицы, у которой и мужиков было, не сосчитать.
У Егора после рассказов Любы смягчился взгляд. Про себя он уже вынашивал план мести своему зятю. Как бы там ни было, Фирка с Гришкой записаны, муж и жена, все честь по чести. Правда он еще ничего не придумал, но был очень зол на Гришку, в голове его крутились разные мысли.
- Пожалуй Любка права. Поговорить вам надо по хорошему. А то ведь смотрю, прикипела ты и к ребятишкам его, да и к нему самому. Ладно, не красней, чай не девица, а мужняя жена. Вот и держать его в руках надо. Сходи до этой Вальки. Да прижми ее хорошенько, чтоб не повадно было. Ну и с Гришкой поговори, чтоб не ходил чужим бабам помогать.
Егор усмехнулся, представив как его дочь зажимает а магазине продавщицу в уголке, мутузит ее, дерет за волосы. А потом все это и с Гришкой проделывает. С быком справляется, а тут с одним мужиком.
Фирка всех выслушала. Хоть и не отошла ее горячка совсем, но решила про себя, что завтра с работы пойдет домой, поговорит, послушает, что Гришка скажет. Самой себе она не стала врать. Ей очень хочется, чтоб все стало как раньше. Пусть и не любит ее Гришка, но у них семья. А уж без ребятишек, так ей совсем тошнехонько будет. Не сможет она теперь без них жить.
На другой день Фирка как ни в чем пошла на работу. Она делала вид, что не слышит за собой тихие шепотки, усмешки, вздыхания сочувствующих. В обед все бабы уселись на упавшее дерево возле поля, достали свои узелки с картошкой вареной, да огурцами солеными, да ломти хлеба у кого какой. Ели молча. Вдруг заговорила Фирка.
А что, бабоньки, сейчас то все замолчали, не насмехаетесь надо мной, не радуетесь моей беде. Чем это я вам дорогу перешла. Что на троих детей замуж пошла, не дала мужику пропасть. Или позавидовали моей доле. Чего молчите-то. Так я вам скажу, что ничего Гришка мне не изменял. Все это Валька гадина подстроила, хотела Гришку к себе затащить, а ребятишек его мне оставить. Да вот он не согласился только. А что Агафья увидела, так это Валька Гришку обнимала, не давала ему встать. Безрукому-то плохо борониться со здоровой бабой. Агафья-то про то, что видела, никому кроме меня не говорила, не та она баба, чтоб сплетни по деревне разносить. Вы то от кого узнали? От Вальки. То то же. Вот так-то бабоньки. А теперь думайте как хотите. Судить-то людей мы все горазды.
Фиока замолчала. Молчали и бабы, переваривая услышанное. Всем вспомнилось, как Валька похвалялась, что уведет мужика у Фирки. Правдой или неправдой, а станет он ее. Всем почему-то стало стыдно перед этой сильной девкой, нет, теперь уже не девкой, а бабой, взвалившей на себя такую ношу. Ей бы помочь, да поддержать, а они посмеивались. И никто Вальку не осадил, побоялись все с ней связываться.
Вечером дверь в избу открылась. Мальчишки повернули свои беленькие головки, разом подскочили.
- Мама, мама пришла! - Радостно запрыгали они около Фирки. Та присела к ним, обнимала да целовала. - Тише, тише вы. Таньку сейчас разбудите.
Гришка сидел и не верил своим глазам. Неужели простила. А Фирка много не разговаривая, бросила на топчанчик полушубок да подушку.
- Вот, теперь здесь спать будешь. А я с ребятишками на кровати. Хватит им с бабушкой на печи спать.
Гришка молча все выслушал. Он все сделает, как она велит.
- Слава Богу, что пришла. Ну а уж дальше как будет, так и будет. - подумал Гришка.