Зря боялась Надюша. И Миша ее встретил, и родители его приняли. Даже не верилось Наде, что все это происходит с ней. Мама Мишина ее сразу дочкой назвала, все суетилась, переживала.
Когда подали молодые заявление в ЗАГС, будущая свекровь все сетовала, что мол не дело это, без материнского благословения замуж идти.
-Надюша, надо к матери-то съездить, повиниться, мол так и так, не сердись, мама, замуж я выхожу. Она же мать тебе, а не тётя чужая. И поймёт, и простит.
-Страшно очень, Мария Петровна! Мама у меня знаете, какая строгая? Она нас или совсем на порог не пустит, или меня дома закроет, и даже слушать никого не станет.
-Ну что ты, девочка? Это же мама твоя, и тебе она точно только добра желает. Съездить надо, познакомиться, чтобы все по людски было. А там и мама твоя оттает, сменит гнев на милость. Вот увидишь! Как посмотрит, что хорошо тебе, так и помиритесь!
На том и решили, что в ближайший же выходной поедут к родителям Нади, все вместе, и Надя с Мишей, и его родители.
Как же стыдно было Наде после того, что устроила ее мать! Кричала на всю улицу, оскорбляла Надю, и гнала их всех.
-Явилась? А кто звал тебя сюда? Ты, когда из дому бежала не думала, что мать от стыда чуть не сгорела? Позорница! Вырастила , выкормила доченьку! Ославила меня на весь город, а теперь явилась сюда с бесстыжими глазами? Ишь ты, докторица! Теперь только ленивый пальцами в меня не тычет, мол довела девку Верка! И отцу стыдобушка, глаз от земли оторвать боится. Что стоишь, батарашками своими хлопашь? Чего нюни распустила? Когда крадучись убегала, не нюнила? Ещё парнишку подбила в помощники себе, бесстыжая! Ребёнка безвинного в блуд свой впутала.
Мария Петровна попыталась было разрядить обстановку, начала разговор о том, что вот мол у вас товар, у нас купец, у вас дочь- умница да красавица, да и наш сынок тоже хорош, да только разве слушала её Вера? Сощурила глаза презрительно, глянула- что рублём одарила, да сказала, словно выплюнула:
-Ишь ты, купчиха нашлась! А ну пошла отсель, пока вдоль хребтины не огрела и тебя, и этих вот! Явились они! Сваты, мать вашу!
-Мам, зачем ты так? Давайте в дом пройдём, там и поговорим, что людей смешить?
- Людей смешить? Дак ты ить уж и так постаралась, посмешищем меня сделала! Нет у тебя дома, и матери больше нет у тебя! Считай, что померла я.
Аж задохнулась Мария от слов таких.
-Да что же вы говорите-то, Вера? Да разве можно словами такими бросаться? Это ведь дочка ваша, родная, кровиночка! Как вам только не стыдно, как не совестно! Накажет вас господь за такие слова!
-А и накажет, так тебе какая печаль? Гля-ка, совместить она меня ещё будет! Ты кто така- то? Тебя кто звал сюды?
Федор, до сих пор молча стоявший на крыльце, прикрикнул на Веру, мол в дом иди, хватит тут, устроила! А потом, равнодушно посмотрев на Надю, сказал:
-Ты вот что, Надежда. Из дому убегала, не спросясь, опозорила нас, вот и живи своей головой, а сюда не таскайся, не надо. Поезжай отсель, подобру- поздорову. Не хочет мать с тобой говорить, и ты не лезь на рожон. Шибко ты нам в душу плюнула, не от ыться теперь.
***
Не сказать, что спокойно Надя пережила этот случай, но и не плакала, не страдала. Конечно, в душе и горько было, и обидно, а снаружи словно окаменела она. Раз нет у нее матери, так и не надо. Только перед родителями Миши, да перед ним самим стыдно.
-Ну что ты, девочка! За что же тебе стыдиться? Не ты от матери отказалась, а она от тебя отреклась. Не выбирают родителей, Надюша. Что же тут поделать, если такая мама тебе досталась? Вырастила тебя, и на том спасибо. Нашей дочкой будешь, а уж мы тебя в обиду не дадим!
Закрутила жизнь, завертела. Никогда такой счастливой Надя не была. За всю жизнь столько счастья не видела, сколько сейчас на ее долю выпало. Муж любит, на руках носить готов, да цветами одаривать. Свекор со свекровью вместо родителей стали. Так хорошо, что даже страшно, вдруг да сон это? Вдруг проснется она, Надя, откроет глаза, и закончится это счастье, окажется она снова в доме у матери, и будет слушать оскорбления, да тумаки получать.
Вроде и старалась она не думать о матери, а нет-нет, да и взгрустнется ей. Как там мама, как отец? Как Толя?
Знала Надя, что все у них хорошо, а все равно переживала. С подругой, Аннушкой, связь поддерживали, письма друг другу писали.
-У твоих все хорошо, в новый дом заехали. Мать только всем и каждому рассказывает, мол как ты сбежала, так и нос не кажешь, ни ответа, ни привета от тебя, не знает, где ты сейчас, и жива ли вообще.
Вот ведь какая, а! Врет, и не краснеет! Ведь и матери писала Надя исправно, только ответа так ни разу и не получила. Ну и Бог с ней. Не хочет общаться- не надо.
Жили, как все. Домашние хлопоты, работа. То Надя в больнице пропадает, то Миша на дежурствах. В редкие моменты, когда удавалось им побыть вместе, казалось, никого счастливее и не было. Уткнется Надя мужу в плечо, обнимет его, и думает- и за что мне только такое счастье? Неужели заслужила я его?
***
-Я ить доча, Федьке -то всей правды не сказала, смолчала, что приходил женишишко-то Надькин знакомиться. А ну как поддержал бы он ее? Он ить, хоть и не родной батька ей был, а поддерживал во всем. Вон, даже учиться и то с его подачи она уехала. И за этого милиционеришку отдал бы он ее, как пить дать.
-А что же вы ему сказали, баба Вера?
-Так знамо что! Мол пришла с работы, а Надьки-то и след простыл, мол спуталась с приезжим, да с ним и умотала, не спросясь. Ох и лютовал тогда мужик мой! Там и мне досталось, мол не доглядела за девкой, и Толяшка огреб, мол все знал, а утаил. Коли бы попалась Надька ему в тот день на глаза, ох и несдобровать бы ей! Хорошо, что время прошло, покуда приволоклись они знакомиться-то, отошел сам-то, оттаял, попустило его. Только шибко сердит на дочушку был, даже в избу не запустил, да говорил сквозь зубы.
Уж потом, когда слег Федька, так все талдычил, мол пусть Надежда приедет, повиниться перед девкой надобно. Толяшка ему рассказал, как дело -то было, так Федька ажно заплакал, что напрасно дочь обидел.
***
Надя держала в руках телеграмму, и не понимала, что ей делать. Бросать все, и ехать к родителям? Успеет ли?
-Отец плохой тчк срочно приезжай тчк мама вера тчк.
Посоветовавшись с мужем, решено было выезжать как можно скорее. Мало ли что? Вдруг и правда что серьезное? Только одну её Миша наотрез отказался отпускать, мало ли что?
На удивление, встретили Надю с Мишей хорошо. Вера суетилась, накрывала на стол, и без конца поглядывала на аккуратный животик дочери.
-Ты никак брюхатая, Надька?
-Да, беременная я.
-А почто не сказала-то? Вера разговаривала с дочкой так, словно они не виделись не несколько лет, а всего-то со вчерашнего вечера.
-Спит Федька-то. Ждал тебя, ждал, да сморило его. Ты не буди его пока, пусть отдыхат, совсем измаялся мужик.
-Что с ним, мама?
-А я почем знаю, что с им? Нутро все болит, вот что. Совсем ить надорвался с этим домом. Все сам, на своем горбу. Покорячь -ка эти тяжести! Достроили дом-то, ты глянь, какой ладный вышел! Люди- то от зависти ажно слюной исходят, а мы ить не украли, все сами, все сами, ни у кого копейки не взяли, на свое строили, своим горбом считай и поплатились.
Дом и правда получился хороший. Большой, светлый, просторный. Всем на зависть.
Интересно получается: Почему- то совсем забыла мать о том, что и Надина заслуга есть в том, что дом этот построили. Ведь не одну зарплату вложила девушка в эту стройку, и работала наравне со всеми, надрывалась, раздирая руки в кровь этим глиняным раствором, которым штукатурили стены. И камни таскала, и бревна.
-В больнице-то были? Что там говорят?
-Нам ли до больниц? Что они там скажут? К им только пойди, так совсем залечут. Таблеток вон навыписывали, откуда столь денег набрать?
-Мам, а как ты хотела лечиться? Само по себе не пройдёт.
Мать, словно не слыша Надю, разговаривала будто сама с собой.
-Мы ить думали, что на старости лет отдохнем, поживем в своем дому, что баре, а оно вишь как вышло-то. Отец хворает, да и у меня здоровья не шибко. Покуда приберешься в этих хоромах, так и без рук, и без ног. Тебе- то что, с работы прибежала, да ножки вытянула, лежи, отдыхай, ни куренка, ни поросенка. Сидите в своей Москве, как у Христа за пазухой. А у нас- да что говорить, сама ить знашь, что хоть и в городе живем, а на окраине, скотины полон двор, и работа у меня, не то, что у вас, чай не в кабинете сижу, сложа ручки.
Надя с мужем в ту пору и правда уже в Москве несколько лет жили. Как уж Миша выкрутился, чего ему стоило, да только добился перевода, и Надя следом за ним уехала.
Смотрела Надя на мать, и понимала, что чужая ей эта женщина. Нет к ней ни любви, ни жалости. И страх, тот липкий, сковывающий страх, от которого замирала Надя, боялась пошевелиться, тоже исчез, испарился. И чего сидела она, Надя, рядом с материной юбкой? Чего боялась? Отработала бы положенное время, да уехала бы куда глаза глядят. Не одна она такая. Из тех, кто уехал, ни один не пропал, все живы, здоровы.
Даже мурашки пошли у Нади, как представила, что было бы, если бы не встретился ей Миша, и не рискнула бы она уехать. Так бы и жила, так бы и терпела. А ведь с годами характер матери только хуже делается...
Отец, проснувшись, долго о чем- то говорил с Надей. Иногда так тихо, что и слов совсем не разобрать, а иногда громко, так, что Вера вздрагивала. Что и говорить, побаивалась она мужа, один он только и мог ей острастку дать.
-Ой доча, веришь ли, так боялась, что помрет Федька-то! Не скажу, что любила его шибко. А поди ж ты- привязалась к ему. Хороший мужик был, царство ему небесное.
Ниче, Надька тогда поставила его на ноги. Строго так с им поговорила, мол лечиться надо. В больницу уперла, его положили сразу, подшаманили маленько, как новенький стал. Что и говорить, уже сколь лет прошло, а помнили Надьку- то мою в больнице, по старой памяти и подсобили с отцом. Никто об ей и слова дурного не говорил, уважительно отзывались, мол Надежда Федоровна. О как, не Надька, а Надежда Федоровна.
Я ить тогда на дочушку свою совсем по другому глянула. Совсем она не такая стала, какой была, другая сделалась. Городская, куды нам до ее? То ли нежность во мне проснулась, ли каво ли? Сидит за столом, тоненькая такая, ручки аккуратные, тоже тонкие. Глаза большие- большие! Ну чисто я в ее годы, только косы и не хватат.
-Надька, ты почто косы- то не ростишь? У тебя ить вон каки косы были, что змеи по спине трепыхались.
-Да когда это было, мам? Я как обрезала их еще в детстве, так больше и не хочу.
Так уж она на меня глянула, Надя-то, что вмиг я вспомнила, как за косы эти ее трепала. Неужто помнит ишо, не забыла? Или мужик забижать вздумал девочку мою?
-Поди Мишка лупит тебя? Просто так, или за дело?
-Нет, мы хорошо живем. Миша мне и слова плохого не говорит.
***
Сколь там побыла Надя в гостях-то? Домой засобирались, мол на работе по головке не погладят, пора. Федор оздоровил маленько, корежить его перестало, улыбаться начал, радуется, мол дедом ить скоро стану, никак нельзя помирать.
Как родила дочушка-то моя, я ить ажно всплакнула. Шутка ли- бабкой враз сделалась!
Окончание ниже
Спасибо за внимание, терпение и интерес к рассказу. С вами как всегда, Язва Алтайская.