Надька ить не сразу сказала, что беда с дитем-то. Потом уж упомянула в письме, мол больная она родилась, девка-то. Сказывала потом, что им даже предлагали оставить ее, мол молодые ишо, нового ребенка родите, здорового, а эту оставьте, чтоб не маяться самим, и ее не маять.
Начало тут
Ну я- то думала, мало ли, что больная! Всяки дети бывают. У кого сердчишко слабое, у кого ишо что. Всяки растут, да людями становятся. Что уж говорить, и наша вырастет. Я и не спрашивала, чем больная девка. Надька вон тоже народилась- без слез не взглянешь. Слабенька была, чахлая, да ниче, выправилась, ладная сделалась, а уму столь, что не у кажного здорового.
Я Надьку- то в гости зазывала, мол приезжай погостить с дитем-то, где я подсоблю, где дед. А та все отнекивалась, мол куда я с дитем малым, дорога не близкая. Да и то правда, шибко ли наездишь с крошечкой?
Письма все писала дочушка, сулила фотокарточку прислать, да к лету приехать обещала, мол окрепнет Олюшка, а там и по гостям можно. Мы и ждали.
Толяшка-то в ту пору уж тоже детенка заделал, да сошелся с этой своей. В армию не взяли, сказали, что негодный. Ой, доча, что и говорить. Плохо жили они. Толяшка пил, шибко пил. Как кошка с собакой жили. Он напьется, она рычит на его, что собака, да из дому гонит. Он считай больше у нас и жил, чем с ей, с женой-то.
Ох, как душа за сына болела! Он ить нежный у меня вышел, ранимый. Бывало, как выпьет, так плачет, всех-то ему жалко было. Он всех жалел, а я его, непутевого. Непутевых, ить их больше всех жалко. Вот веришь ли- за Надьку душа никогда не болела, за девку ее, что с недугом родилась тоже не печалилась, а Толяшку так жалко было, что сама ему наливать стала. Сядут бывало с Федькой, с отцом-то, выпьют, поговорят, и легче им. Он улыбается, смеется, и мне на душе хорошо делается.
Приехала дочушка моя, только когда не ждали. Федор ни с того, ни с сего помер. С вечера спать лег, и не проснулся. Я пока шель- шавель, пока хватилась, а он уже и остыл. Ох, доча, я ить землю тогда грызла, до того тошнёхонько мне было. Выла, орала, да волосья на себе рвала. Построили домину, а для кого? Кому нужны теперь хоромы эти, коли мужик мой к праотцам отправился?
Дочушка приехала с девкой своей. И ей в ту пору досталось. Почто не могла раньше явиться, пока жив был батька? Что толку к остывшим ногам торопиться?
А как увидала я ее, девку-то эту Надькину, у меня в голове враз все перевернулось! Косоглаза, ручки- ножки кривые, головенка болтается, как у китайского болванчика! Улыбается во весь рот, ажно до самых ушей губы растянула. А страшна- что моя жизнь. Глазки поросячьи, вразнобой глядят, изо рта слюни текут, страсть Господня, а не девка! Ей уж ползать пора, а она и голову держать не может! Срамота!
Ой, доча, не приняла я Надьку с дитем, такого ей наговорила, что молча Надюшка ушла, слова мне не сказала. У подружайки своей ночь побыла, Федора схоронили, да домой к себе дочушка уехала, даже попрощаться не зашла. Я в ту пору такая злая была, что за космы сызнова бы оттаскала, попадись она мне под руку! Ты говорю на что приволокла её сюда? Мало нам стыда было, мало позора, так опять ославила с выродком этим? Лучше бы оставила ее от греха подальше, чтобы народ не пугать, на что она тебе сдалась? Марта одна с таким дитём.
Полина плакала, не стесняясь. Обидно ей было за незнакомую ей Надю, за маленькую девочку, которой и так досталось. Да разве это мать? Это же зверь настоящий в женском обличье! Да к такой не то, что ехать- и звонить не стоит, а то мало ли, еще заразит своей ненавистью.
Поняла Полюшка, что девочка Надина родилась с синдромом Д...а. Не понаслышке знала она, что это за дети. Недаром их называют особенными, солнечными. До того они добрые, да ласковые, что привязываешься к ним моментально. У Поли брат двоюродный был с этим недугом, жаль, что прожил совсем недолго, в 15 лет его не стало. Любили этого мальчишку все, хоть порой и тяжело с ним приходилось.
Кто знает, тот поймет, а другим и объяснять не надо. Да какой же это позор? В чем виновата дочка бабы Веры? А ведь с виду такая милая бабушка! Хорошо, что уже сегодня закончит Поля работу, и вряд ли когда еще встретится с этой неприятной женщиной. Словно в грязи Полину вымазали, так помыться ей захотелось . Казалось, что вся она пропиталась этой грязью, что копила старуха в себе всю жизнь, любовно пряча по разным углам своей мелкой душонки...
-Жалко тебе Надьку- то, дочушка? Вижу, что жалко. Я потом тоже пожалела о словах своих, письмо написала Наде, покаялась. Добрая она у меня, дочушка- то моя, жалостливая. Поняла, что не в себе я была, сама не ведала, что творила. Простила меня, отвечала на письма, в гости звала, мол приезжай, мама, погостишь, отдохнешь.
А что не погостить? Я ить дальше города своего да края и не бывала толком нигде. Собралась да подалась.
Встретили меня что царицу, вот ей-Богу! Зять важный такой, на машине прямо к вокзалу прибыл, в форме, при погонах. Аккурат до подъезда довез, едва ли не откланялся, мол вы тут отдыхайте, а мне на службу.
Надюшка суетится, на стол накрыват, а эта-то чумичка рядом толкётся на своих ножках кривых. Головенку держит, на ногах стоит, руками хвататся за все, гулит, а глаза каки были от рождения, таки и остались, и рот в улыбке растянут. Тьфу!
Огурец схватила, обмусолила, да бросила, следом за хлебом потянулась. И до того мне доча брезгливо сделалось, чуть нутро наизнанку не вывернулось. Не сдержалась, да прикрикнула на Надьку, мол убери эту- то от стола, чего это она тут толкется, хватает всё?
Так укоризненно посмотрела на меня дочушка, схватила её в охапку, к себе прижала, что- то ей бормочет, а та хохочет, смехом заливается, да Надьку за шею ручонками кривыми обнимат!
Кое- как отужинали. Кусок в горло не лез, когда глядела я на девку эту. Батюшки свят! Это что же творится-то? Таки образины средь людей теперь ходют, и всё им дозволено? У нас-то как бывало? Покуда батька ложку не возьмёт, ребятишки и руку к еде не протянут, так они справные, здоровые, не то, что эта. Каво с ей нянькаться? Кажный сверчок знай свой шесток. Коли уродилась такая, так за счастье, что в своём дому живёт, а не в казенном.
Надька и спать её с собой положила. Обнимат её, нацеловыват, пол ночи и пронежились. И я толком глаз не сомкнула, каво там у их квартирка- то! Конура у иной собаки поболе будет.
С утра эта спит, раскинулась по кровати, Надька на кухне гоношится, а я так уснула хорошо, захлестнулась сном, что и не слыхала ничего вокруг. Очнулась, а чумичка эта по моей постели ползат, да ко мне ручонки свои тянет.
Вот ей-Богу доча, сама не пойму, что на меня нашло, как стукнула я ее, так она в плаче и зашлась...
Надька залетела в комнатенку-то, прижала девку к себе, а та орёт, ажно посинела вся! Ох, как Надька взбеленилась! Орет не хуже своей чумички, слюни в разные стороны! Мол вон отсель, уходи, куда хошь, чтобы и духу твоего тут не было.
А меня доча така обида взяла! Это же надо, меня, мать родную из дому выгнать! И ради кого? Ради этой инва...лидки, чумички! Схватила я свои пожитки, одежу напялила кое- как, оттолкнула Надьку с дороги, да пошла, куда глаза глядят. Вот так и погостила я у дочушки своей.
Полина во все глаза смотрела на Веру, и никак не могла понять- кается она сейчас или жалуется? Неужели такое может быть?
Баба Вера, утерев слезу уголком платка, продолжила:
Я ить ей писала потом, Надьке- то. Через год однако, как псих прошел. Вернулось письмо моё, мол адресат выбыл. Так и потерялась дочушка моя, Надюшка. Ну да там не до её мне было. Там Толяшка в беду попал. По пьяному делу на жену свою в драку кинулся, а там отец её под руку попал.
Не убивец сыночек мой, не душегуб. Ненароком всё вышло. Одного мужика схоронили, а второго посадили. Сколь лет отсидел , считай ни за что. Даром ли люди говорят- свои собаки дерутся, чужая не мешай.
Не стала Толяшку жена ждать, уехали с матерью да сыном Толькиным. Бог их знат, куда подались? Большая страна у нас, разве найдешь?
Один сын и остался у меня, да и тот в клетке. Вот я его ждать- пождать! Думала, что не доживу, закопают, как собаку. А вишь как вышло- то! Сама всех схоронила... И мужа, и сына. Копчу вот одна тут.
Толяшка как пришёл, он ить и дня не просыхал! Как есть тебе сказываю, как на духу. Могла бы смолчать, не говорить, что пил. Так ить не правда это. И пил, и меня гонял, мол ты, мать, всем жизнь угробила. И отцу, и Надьке, и мне.
Вот те крест, доча! Да разве же я знала, что дети мои меня ненавидеть станут? Поедом съедал меня Толяшка- то. Мы с им и дом наш продали, кто за им ходить будет? Дом, доча, он ить без мужика, без хозяина, рушится да хиреет, а у Толяшки только стопка на уме и была.
Куды мне одной те хоромы? Сколь пожила как барыня, и будет. Купили вот эту коробушку. Мне спальня, да Толяшке, да зала вот, кино кой- когда поглядеть.
А как помер сынок- то мой, и осталась я тут одна- одинешенька. Соседка всё просила, мол продай квартирку, дочку поближе переселю, а тебе и одной комнатухи хватит. Хорошо, что не продала. Как знала, что дочушка ко мне приедет. Ой, доча, счастье- то какое! Простит ли меня Надюшка моя, а доча?
Пожала Полина плечами, мол не знаю, опустила глаза в пол, да процедила сквозь зубы, что всё, готово, принимайте работу.
Закончила, Полюшка? Ну слава Богу, успели в срок. Чего её принимать, работу- то, чисто, ла и ладно. Айда, доча, деньги тебе отдам. Упласталась, бедная, ухайдокалась! И то правда, заср...алась бабка- то. Ну беги, беги, отдыхай. Теперь дочушку ждать буду. Ой, счастье- то какое...
Полина, сунув деньги в карман, чуть ли не бегом выскочила из квартиры, и побежала вниз по лестнице. Бегом, быстрее на свежий воздух. Открыв дверь подъезда нос к носу столкнулась с соседкой.
- Закончила, Полина?
Полина исподлобья глянув на женщину сердито ответила:
-Закончила, пусть ждёт свою дочушку с внучкой!
- Не приедет никто к бабе Вере.
- Как не приедет? А дочка Надюша с внучкой?
- Нет той внучки уже давно. Ещё в детстве умерла. У Нади здоровая девочка родилась после Оли.
- А почему не приедет? Она же ждёт, вон, и порядок к юбилею наводит, готовится, радуется.
- Не хочет Надя её ни знать, ни видеть. Она ведь и сама уже не молодая, Надя- то. И баб Вера всё это знает. Знает, что не простила её дочь, а Сама себе сказку придумала, сама и поверила. Ей так проще... Не суди, Полина. Жизнь- она ведь всякая бывает. Кто заслужил- того погладит по головке, а кого и тумаком наградит.. Сама себя наказала Вера Игнатьевна...
Шла Полина домой, а в голове крутились слова бабы Веры:
-Дочушка ко мне приедет, счастье- то какое!
Вот тебе и дочушка! И ведь никто не в праве судить её, дочушку эту...
***
Перед родительским днём Полина с мамой поехали на кладбище, прибраться у отца на могиле. Проходя мимо двух женщин, пожилой и помоложе, стоявших у свежей могилки Полина невольно задержала взгляд на табличке:
Кочкина Вера Игнатьевна. ..
Бросив мимолётный взгляд на пожилую женщину поняла Полина, что дождалась таки баба Вера, приехала к ней дочушка, простила её Надюшка, оттаяло сердце дочери. И пусть к холодным ногам, а приехала, всё же переборола свою обиду. ..
Конец.
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.