Наше знакомство с Птичкиным началось с ссоры. Кто-то дал этому человеку, тогда высокопоставленному чиновнику города, мой телефон. Он позвонил, чтобы получить консультацию фитотерапевта.
Позвонил во время приема, когда в кабинете на стуле рядом со мной сидел один пациент, другой, нависая над моим столом, корчился от приступа почечной колики, на кушетке в процедурке лежал третий, а за дверью волновалась очередь из двадцати человек.
Услышав вопрос, могу ли я его проконсультировать по поводу лечения травами, вежливо ответила, что да, конечно же могу, но попросила перезвонить по окончании рабочего дня, объяснив, что сейчас разговаривать не могу.
Полностью проигнорировав моё сообщение, Птичкин барственным тоном прокричал куда-то в сторону от трубки :
- Лина! Неси мои выписки! Ну там, в секретере. Да, да, синяя папка! Какая же ты неповоротливая! Подобрал тебя, отмыл, отчистил, а у тебя никакой благодарности! Двигайся быстрее!
После того, как папку доставили в руки господину Птичкину, он стал неторопливо, с удовольствием читать принесенные Линой бумаги :
- Ордена Трудового Красного Знамени Саратовский Медицинский Институт, кафедра педиатрии, 2 декабря 1965 года...
- Простите, Вы мне с самого рождения все свои документы будете сейчас читать?
- Конечно, это ведь очень важная информация!
- Информация, безусловно, важная, но сейчас я не могу ни слушать, ни говорить. Давайте созвонимся после 20.00
- Птичкин, родился от первых родов, беременность желанная, вес при рождении 3500, рост...- продолжал, невзирая на мою тираду назойливый пациент.
Я отключила телефон и стала заниматься больными в своем кабинете.
Через минуту Птичкин перезвонил :
- Как Вы смеете вешать трубку, когда с Вами говорит сам начальник такого-то департамента такого-то подведомства такого-то министерства! - грозно пророкотал разгневанным басом обиженный чиновник.
- Я не могу с Вами сейчас разговаривать. Вы воруете моё время.
- Лина! - раненым медведем заревел начальник департамента - Лина! Она назвала меня вором! Никто, никогда, слышите...
Но я уже снова отключилась и внесла номер в черный список.
Повозмущалась вечером дома про оборзевшего собеседника и забыла о Птичкине напрочь.
Пока не встретилась с ним буквально через пару недель на дне рождения своего родственника, тоже из руководящей братии нашего города.
Видимо, Птичкина оповестили о моем присутствии, поэтому он взял с собой чемодан со всеми своими медицинскими исследованиями за последние полвека и весь вечер чайной ложечкой вынимал мне мозг, пытаясь выяснить моё мнение, правильно или нет лечили ему ангину в 1974 году и о чем говорит скачок сахара в 1992-ом.
Так мы познакомились с Птичкиным. И с его женой Линой.
Лина была невероятно красивой женщиной, на 18 лет младше своего обсыпанного перхотью занудливого мужа. Тонкая, хрупкая, с длинными абсолютно белыми натуральными волосами, кроткая и нежная, вызывающая щемящее чувство жалости, она очень напоминала мне Снегурочку.
Птичкин обращался с ней хуже, чем с дворовой собакой.
- Подай мне соль! - слышался над столом его рокочущий бас ,- быстро, я сказал! Вот бестолочь! Учишь её, учишь, и никакого толка! Соль путешествует вместе с перечницей! Как была коровой бестолковой, так и осталась! Одну солонку подаёт, без перечницы! Деревенщина! Отмыл ее, отчистил чисто-чисто, а она простых вещей запомнить не может!
После таких слов в мой адрес и солонка, и перечница, и масленка, и уксусница находились бы за шиворотом хама, а его голову украшала бы самая большая салатница с селёдкой под шубой, но Лина только вжимала голову в плечи и бледнела еще больше.
- Почему она позволяет с собой так обращаться? - поинтересовалась я после вечера у общей знакомой.
- Она сирота из детского дома. Птичкин когда жениться надумал, специально себе сироту искал. У нее ни жилья, ни профессии. Он её учиться не пускает. А она и не рвётся особо. Не хочет работать, не умеет зарабатывать, вот и живёт при нём, а он об неё ноги вытирает.
Самое страшное, что она о детках мечтает, а он ей категорически запрещает иметь детей. Она только его должна обихаживать.
После этой встречи у нас с Птичкиным наладились отношения. Ну как наладились. Я называю такую связь " односторонний секс". То есть он хотел со мной общаться, а я с ним нет. Эпизодически он звонил мне с рассказами о своих физиологических отправлениях, я давала ему пару-тройку советов, после чего он присылал ко мне Лину за сбором трав. Платил за консультации щедро, только это и не позволяло порваться тоненькой ниточке нашего общения.
Пару раз Лина приезжала сильно заплаканной, один раз с замазанным синяком на скуле, один раз со сломанной рукой.
Через пару лет после нашего знакомства у Птичкина диагностировали Паркинсон. Несмотря на лечение у лучших неврологов Саратова, болезнь прогрессировала. Года три пациент еще худо-бедно мог передвигаться, а в этом году слёг окончательно.
Несколько дней назад ночью раздался телефонный звонок. В трубку плакал деморализованный Птичкин:
- Ирина Александровна, простите, пожалуйста, мне не к кому больше обратиться! Я инвалид. Я не могу дойти даже до туалета. Я не могу налить стакан воды.
Сегодня Лина от меня ушла. Собрала чемодан, сказала, что нашла работу с проживанием в Сочи, хлопнула дверью и ушла.
Я лежу весь в своих отходах жизнедеятельности. Я умру. Помогите мне, пожалуйста!
В эту ночь я находилась с семьей в 220 км от Саратова, мы проводили длинные выходные с семьей в Хвалынском СПА -отеле. Приехать я не могла, потому что мы очень основательно отметили День Народного Единства, и сесть за руль не было никакой возможности. Да и голова у меня после известных Хвалынских терм была мокрая.
Но, как говорит моя дочка :" Мама, ты прирождённый менеджер! ", и по телефону была сорганизована помощь. К Птичкину приехала знакомая медсестра, убрала отходы жизнедеятельности и накормила бедолагу. Приезжала она к нему и последующие три дня, естественно, за деньги, но затем позвонила мне и сказала:
- Ирина Александровна, извините, но я к нему ходить не буду, ни за какие деньги. Потому что он самовлюбленный павиан. Ему сказала, что муж запрещает. Вы уж не выдавайте меня.
Сегодня опять звонил Птичкин. Плакал. Говорил, что близких никого нет, что умрет от голода, что очень страшно ночевать одному. Обещал оставить свою трешку в центре за уход.
Никому не надо, нет? Нет желающих?
