- справедливость это нечто всеобщее;
- справедливость относится к чему-то такому, что непременно связано с лицом, с человеком;
- с представлением о воле как всеобщем связано представление о праве.
Попытаемся свести это вместе.
Предположим, что можно установить такое определение:
справедливость есть равенство прав.
Тогда сюда надо всё-таки добавить второе утверждение и тогда мы получим, что
справедливость есть равенство прав всех людей.
Но всяких ли прав? Можно ли при этом утверждать, что речь идёт сразу о признании за всеми людьми абсолютно одинаковых прав, или о том, что всякий человек имеет свободу осуществить любое своё право, которое у него имеется?
Мы точно знаем уже, что существует некоторый объём таких прав, которые связаны с человеком, что называется, «намертво». Этот объём, — пока мы не будем уточнять что именно входит в этот объём, условимся только что там есть хотя бы одно право, то есть объём не пуст, — как раз называется «права человека». Вот совершенно точно относительно любого права из этого как раз объёма мы точно можем сказать, что это право есть у каждого человека. Поэтому пока что мы можем попытаться определить справедливость как раз в рамках этого самого объёма.
Тогда мы должны будем сказать, что справедливость есть равенство всех в правах человека. И тогда мы точно можем, вроде бы, утверждать, что вот как раз одн только присоединение к известной Всемирной Декларации и есть достижение справедливости. Так?
Ну, в принципе, именно так и рассуждает любая буржуазная и политология, и философия, и юриспруденция. Тогда сам по себе капиталистический строй и устанавливает справедливость. По крайней мере в объёме прав человека и основных свобод.
Ясно, что ни о каком равенстве прав, пока и поскольку остаются, кроме прав человека, например, ещё и права граждан, то есть те права, которые связаны с наличием государства как некоторой мегамашины осуществления власти, говорить о справедливости как равенстве всех прав, в том числе и за пределами указанного ранее нами объёма, не приходится. Она в оставшейся части заведомо недостижима, так как иностранец в любой стране всегда не имеет какого-то права, которое имеет гражданин. Кстати, нельзя при этом утверждать, что иностранец не может при этом же обладать какими-то правами, которых у гражданина нет. Например, правом убежища обладает только иностранец, а гражданин — не обладает правом убежища. С другой стороны, гражданин обладает правом участия в демократических выборах, а иностранец, как правило, нет. Ну что ж, оставаясь пока в государственной парадигме, мы всё-таки вправе говорить о справедливости именно в области прав человека, поскольку они вообще никак не зависят от государства... Не зависят?
А вспомним, что любое единичное право существует только:
если оно конкретизировано,
если оно признаваемо,
если оно осуществимо.
Права человека нищего и права человека олигарха — в признании абсолютно равны. Но что между ними неравного? А неравно между ними ровно то, что те права, которые имеет возможность осуществить олигарх, никак не может осуществить нищий. Значит, дело не в том, что за нищим и олигархом признаны одинаковые права, а в том, что они вовсе не в равной мере имеют свободу для их осуществления.
А каким образом вообще люди обеспечивают себе свободу в осуществлении прав? Это происходит как раз в обществе. Именно для того, чтобы иметь соответствующую свободу, люди и объединяются в общество. Кстати, для этого объединяются вовсе не только люди. Изгнание льва из прайда всегда снижает его возможности и часто приводит к печальным для него последствиям. Выживание любой высшей обезьяны вне стаи всегда представляет собою куда большую проблему, чем внутри стаи, хотя бы эта самая стая и приводила к внутренним конфликтам, которых у одиночек нет. Либо такие одиночки будут выживать в строго ограниченных условиях, за которые они не в состоянии выйти (горные гориллы, ареал обитания орангутангов).
То есть можно сказать, что ради обеспечения свободы для осуществления человеком прав человека этот человек как раз и входит в соответствующее общество. В этом смысле можно сказать, что с точки зрения такого человека целью общества является гарантирование для этого человека осуществления его прав человека и основных свобод. Заметим, что тут мы уже берём право не только с точки зрения его конкретности как единичного, и не только с точки зрения его признания, но уже и целиком, полностью со всеми его тремя элементами. И если мы добавим сюда всеобщее равенство, а заодно и вспомним, что пока существуют государства, то максимальной структурой общества, в которую входит любой человек является государство, то мы получаем, что в условиях государственного устройства мира
справедливость есть равное для всех обеспечение государством осуществления каждым человеком любого права и свободы из объёма прав человека и основных свобод.
Если высшей целью государства является именно признание и гарантирование осуществления прав человека и основных свобод, то такое как раз государство и называется правовым. Именно такое, а не то, в котором всё происходит «по закону». Законы, знаете ли, в государстве могут быть и Нюрнбергскими и Киевскими... и госдумскими, между прочим.
Можем теперь проверить, является ли то, что мы получили, определением. Смотрите: речь идёт об определённости, то есть ничто, взятое в наличном бытии, так что конкретное целое имеет форму бытия. И, заметим, что в данном случае это определённость не для-иного, а именно определённость в-себе, так? Значит, мы уже получили определение? Нет! Обратите внимание, что наше качество гарантирования связано с государством. Значит, это ещё не определение. Это ещё только определённость для-иного — для государства.
Теперь уточним это «определение».
Здесь можно свободно заменить «государство» на «общество» и тогда мы станем рассматривать справедливость как социальную справедливость.
Это имеет смысл уже потому, что государство, бывшее в своё время, несомненно, великим достижением человечества, тем не менее, должно будет отмереть, как переставшее уже отвечать требованиям прогресса, но вот общество при этом как раз останется. Кстати, поэтому и именно поэтому вопрос о поддержании именно социальной справедливости как функции государства характерно именно для ликвидирующихся государств, государств социализма и именно постольку, поскольку они являются социалистическими государствами и именно постольку, поскольку ликвидируют не только эксплуататорские классы, но и классы вообще, в том числе и класс пролетариата.
А поскольку возможна замена, то это значит, что необходимым для определения указание на то, что обеспечивает осуществление, необходимым не является. Но указание на то, чем обеспечивается это осуществление оказывается определённостью этого: определённостью государства или определённостью общества. По отношению к справедливости. Ну, так выбросим из определённости для-иного (для государства, для общества), то есть из характера (определённость для иного есть как раз характер), именно это иное.
И в итоге получаем:
справедливость есть равное для всех обеспечение осуществления каждым человеком любого права и свободы из объёма прав человека и основных свобод
Вот мы и получили именно определение.
А как выводится определение, смотрите вот тут:
Теперь вернёмся чуть назад.
Заметим, что по мере исчезновения на нашей Планете государственной структуры организации общества, исчезает и различие между гражданскими правами и правами человека. Нет и не может быть, например, ничего справедливого в том, что мои друзья из Болгарии или Индонезии не имеют в городе Красноярске, Донецке или Ленинграде права, которые имею, например, я. Ровно то же можно сказать и обо мне в Варне, Софии, Богоре, Джокьякарте или в Денпасаре.
Есть и ещё один момент. Заметим, что мы ничего не говорили о том, какие именно права и какие именно свободы «наполняют» тот объём прав и свобод, который как раз обозначается как права человека и основные свободы. А между тем, что самым логичным со стороны государства или общества было бы включать то или иное конкретное право в этот объём, когда у государства или общества уже есть возможность не только признать это право как входящее в этот объём, но и обеспечить его равное для всех осуществление. Иными словами, государство всегда обязано стремиться быть действительно правовым, а общество — справедливым. Заниматься же простым признанием прав человека и основных свобод означает создание простой видимости правовости государства или общественной справедливости.
Вот, между прочим, что пишет Г.В.Ф Гегель в «Философии права»:
§87
Право в себе в его отличие от права как особенного и налично сущего определено, правда, в качестве требуемого как существенное, но есть вместе с тем в этом своем качестве только требуемое, с этой стороны нечто лишь субъективное, тем самым несущественное и только кажущееся. Так, всеобщее, низведенное особенной волей до чего-то только кажущегося – в договоре ближайшим образом в лишь внешнюю общность воли, – есть обман.
Прибавление. На этой второй ступени неправа относятся с уважением к особенной воле, но не к всеобщему праву. При обмане особенная воля не нарушается, так как обманутого заставляют верить, что с ним поступают соответственно праву. Следовательно, требуемое право положено как субъективное и только кажущееся, что и составляет обман.
Стоит обратить внимание, что именно во избежание подобного обмана представитель СССР в ООН в своё время и воздержался от подписания той самой Всеобщей Декларации прав человека. Причём, тут не надо никаких спекуляций, пояснение этого есть прямое, собственно, этим самым представителем и написанное.
Теперь уже несложно и сделать прогноз, что в коммунистическом обществе императивом будет именно поддержание всем обществом нашей Планеты именно общественной (социальной) справедливости, то есть равного для всех обеспечения для каждого человека осуществления прав человека и основных свобод. Подчеркну: при этом уже нет различия между разными типами прав, а признаваемый и обеспечиваемым в осуществлении объём прав и основных свобод будет зависеть исключительно от материального и культурного развития самого человечества. Это как раз и значит, что наиболее справедливым является именно бесклассовое, безгосударственное общество, то есть как раз коммунизм, и именно история этого общества и есть история именно человечества, а не отдельных государств, классов или «цивилизаций».
Ха, и мне теперь скажут, что юриспруденция не обладает предсказательной силой? Ну-ну!