Снимая «Призраков в Венеции», Кеннет Брана, который в своих же фильмах исполнял роль сыщика Эркюля Пуаро, словно извинялся за «Смерть на Ниле». Та лента, справедливости ради отметим, получилась «не очень». Но Брана кроме стремления к экспериментам известен ещё тем, что прислушивается к критике. А потому допущенные промахи учёл и ошибки исправил.
В итоге новая часть трилогии по мотивам произведений Агаты Кристи вышла даже лучше чем первая, что бывает очень и очень редко. Но в данном случае залогом успеха стал как раз отказ от наследия детективной писательницы. От первоначального малоизвестного романа остались только лишь имена действующих лиц.
В остальном напоминало совершенно самостоятельное произведение, более вдохновленное сумрачными идеями Эдгара Аллана По, томик которого вам неуклонно являют на протяжении всего действия, как бы намекая, что это не просто случайность.
Брана обогатил сюжет парадоксальностью ситуации, что, де, Пуаро – реальный персонаж, а Агата Кристи якобы выдуманный. Это сродни тому, что Достоевский был бы порождением рефлексийной фантазии Родиона Раскольникова, мол, что было бы, если бы меня придумал великий писатель, каким бы я был на страницах его романа?
Хотя лично меня привлекло место действия, ибо давно пытаюсь анализировать т.н. «венецианские триллеры» во всём их великом разнообразии: от классических ныне лент «Потерянная душа» и «Кто видел ёе смерть?» до альтернативной версии второго «Терминатора» и саркастического слэшера «Венецифрения».
В этом варианте тоже явлена негласная и не совсем очевидная культурная ирония, связанная с заимствованием «чужих традиций». Например, зачем венецианским детишками праздновать Хэллоуин, если у них есть собственный уникальный и мрачноватый карнавал?
Венеция представлена как европейский «Новый Орлеан». Тоже таинственный город, пропитанный сумрачными загадками. То есть важно жить собственной парадигмой. И не просто «намек, брошенный в воздух». Дело в том, что канва сюжета строится на конструкции, когда истинный медиум скрывается под маской шарлатана, что могли мы видеть в «Чёрной радуге», «Красных огнях» или «Экстрасенсе».
Опять же по всему кинополотну разбросаны в высшей мере интересные аллюзии, указывающие на иные ленты. Кролик как мрачный символ загубленного детства (целая череда фильмов). Буква М как метафора совершенного преступления («М - город ищет убийцу»)
Ну, конечно же, достойные классического нуара кусачие фразы: «Всякий убийца – чей-то старый друг», «У прислуги всегда есть мотив, хотя бы потому, что её зовут прислугой». А вот несуществующая пословица: «Разбудила медведя - не плачь, что не по-твоему пляшет» - это прямо-таки про нашу страну на международной арене.
