Ещё раз , хорошо подумаем !

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

...Давайте-ка все вместе подумаем почему все же столь широко пропагандируемое
повсюду глубокое дыхание на деле оказалось нашим смертельным врагом?
Слушатели напряженно замерли. О пропаганде именно глубокого дыхания превосходно

знали все присутствующие. О вреде его твердили однако лишь довольно пока еще
редкие в общей массе населения ученики доктора Бутейко...
– Вот на лекциях Бутейко очень часто можно услышать упоминание о СО2, – стала
помогать своей аудитории Соколовская.
Нам с вами сколько лет мы живем – столько и внушали, что углекислый газ вреден.
Поясняли, что есть, мол, гадкий СО2, который надо как можно быстрее выдохнуть. И
есть замечательный кислород, которого нужно как можно больше вдохнуть.
– Так смертникам и то кислородную подушку суют! – подалась вперед супруга сторожа.
– Это все такие пионерские представления, которые в принципе можно было бы даже
не опровергать. Не тратить на это усилия, – скривила губы Людмила Валерьевна.
Надо было бы просто все это лживое нагромождение стереть, как стирается ненужная
запись на магнитофонной пленке. А потом записать все по новой.
Но доказывать и очень многое все же пришлось. И прежде всего самому
первооткрывателю – доктору Бутейко. Врагов-то у него оказалась уйма, а друзей – по
пальцам пересчитать.
И вот переходя к доказательствам о вреде глубокого дыхания для начала просто
поговорим о кислороде.
...Людмила Валерьевна присела за стол, чтобы создать более интимную обстановку. – Я
хочу специально для вас кратенько ссумировать к чему же пришел доктор Бутейко за
восемь лет работы на уникальнейшем физиологическом комбайне, пока в шестьдесят
восьмом комбайн этот зверски не уничтожили его противники.
Физиологический комбайн позволял одновременно измерять до сорока параметров
самых важных жизненных функций человеческого организма!! И улавливать и
регистрировать их изменения в зависимости от того, как дышит человек.
Глубже дышит – одни замеры. Менее глубоко – совсем другие показатели. И всю эту
лавину бесценной информации Бутейко удалось еще в начале шестидесятыѐ
обработать на ЭВМ! Тогда это было великая вещь –электронно вычислительная
машина!!! И доступ к ней имели далеко не все желающие.
Соколовская все же приподнялась со стула. – Результаты, получившиеся после
обработки бесценной информации оказались просто потрясающими. Это действительно
опрокидывало все устоявшиеся взгляды и на роль кислорода для человеческого
организма, а самое главное на роль глубокого дыхания, якобы в избытке этим
кислородом организм обеспечивавшего...
Но здесь, – Людмила подождала пока пенсионерка в левом углу что-то подскажет
соседке, – мне хочется сделать небольшое отступление. Хочется подчеркнуть, что
Бутейко не только сам изобретал.
Огромное количество времени он провел в залах лучшей библиотеки. Перечитал всех
старых авторов по интересовавшей его теме. И еще до создания своего великолепного
комбайна при помощи своего открытия излечил прежде всего самого себя от
страшной – не знающей жалости болезни – злокачественной гипертонии. А она
считалась неизлечимой! Обычно за год-полтора любого богатыря уносила в могилу. И
Бутейко, хотя и был лучшим учеником академика Дариева и имел все лекарства, о
которых простой смертный мог только мечтать, хорошо знал, что они не помогут... Что
вряд ли он доживет даже до декабря пятьдесят третьего.
И вот от ощущения этой-то смертельной опасности у него очень четко заработали
мозги. Он стал искать в медицинской литературе все, что только там можно было найти
о глубоком и неглубоком дыхании.
И оказалось, что в Англии еще в начале века существовала физиологическая школа
Холдэна и Пристли, которые тоже чисто эмпирически вышли по сути дела на подлинное
понимание истинной роли СО2, изучая процесс дыхания.
Не так четко еще, как это сделал Бутейко. Не проповедуя и не провозглашая огромный

вред от глубокого дыхания. Тем не менее они создали хорошую научно
экспериментальную основу для совершения Великого Открытия.
Не хватало лишь одного – гениальной смелости назвать ее своими именами... И такой
гениально храбрый человек нашелся!
Людмила Валерьевна видела, что интерес слушателей к ее лекции явно повышается.
Официально день Открытия празднуется доктором Бутейко седьмого октября, начиная с
тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Но я считаю, что само Открытие совершалось
в несколько приемов. Поэтапно так сказать.
Первый этап, до 7-го октября пятьдесят второго года – это чисто эмпирические догадки
ученого, пришедшие ему на ум во время подавления своих собственных сердечных
приступов. В середине восьмидесятых Бутейко частенько подробно рассказывал мне, как
иногда по дороге на дежурство, еще не доходя до своей клиники у Покровских ворот его
одолевало сильное сердцебиение.
Однажды даже пронзила острая боль. И тут он непроизвольно затаился. Уменьшил
глубину дыхания. И сердце сразу же отпустило.
Второй этап свершения открытия – это вечер и ночь седьмого октября пятьдесят второго
года. – Людмила подробно пересказала здесь все то, что уже было написано
Воронцовым по этому поводу в первом томе.
Третий этап – после седьмого октября пятьдесят второго – это сидение в читальных
залах за грудой литературы по данному вопросу.
И четвертый этап – с тысяча девятьсот шестидесятого года по тысяча девятьсот
шестьдесят восьмой год – сбор научно экспериментальных данных, подтверждающих
свершенное открытие при помощи физиологического комбайна.
Так вот именно на третьем этапе – во время долгих ежевечерних бдений в лучших
читальных залах страны Бутейко более или менее подробно познакомился с
достижениями Холдэни и Пристли в этой области.
Именно эти двое английских физиологов доказали, что дыши как хочешь глубоко (или
вовсе неглубоко), кровь насыщается кислородом на девяносто шесть процентов.
А в малом круге она шунтируется и не насыщается. Следовательно глубокое дыхание
нам вовсе не нужно. Поскольку хоть легкие от напряжения разорви кровь больше
кислородом насыщаться не будет! И вообще нам оказывается кислорода в крови и
клетках надо не более двух процентов. В воздушной же атмосфере, всех нас с вами
окружающей, его содержится гораздо больше.
Вот сейчас – в этой комнате в воздухе содержится двадцать один процент кислорода, –
Соколовская пошире открыла форточку. – Как вы думаете, если бы в данный момент из
комнаты начали откачивать кислород, когда бы мы с вами ощутили нехватку?
– Да мне вот, собственно говоря, и сейчас уже немного не хватает, – опять ответила за
всю "научную" троицу чернявенькая.
– Вам и в кислородной камере не будет хватать, потому что открытым ртом дышите! –
не вдаваясь пока в глубокие разъяснения парировала ее реплику методист.
Холдэн и Пристли специально помещали людей в барокамеру. И начинали постепенно
уменьшать в ней содержание кислорода. Так даже глубокодышащие испытуемые
(Соколовская бросила выразительный взгляд в сторону своей институтской знакомой) не
чувствовали нехватки воздуха пока содержание кислорода с двадцати одного процента
не понижалосьдо двенадцати, а то и до десяти процентов...
– Вот те раз... – громко хмыкнул седой супруг Марии Владимировны. – Почти
наполовину откачали значит и ничего...
– А люди с поверхностным дыханием не чувствовали никакого дискомфорта даже при
восьми процентах содержания кислорода в той же самой барокамере!!
– Ну мне то бы там, конечно, не сдобровать, – самокритично подметила все же
закрывшая рот снабженка.
– Поэтому, когда астматики говорят, что им "не хватает воздуха" они абсолютно

неправы, – гнула свое методист. – Им не воздуха не хватает, а кое-чего другого.
Насчет воздуха надо просто запомнить, что нам его всегда хватает! И кровь и так
насыщена кислородом до предела. Поэтому глубокое дыхание совершенно не нужно. –
Соколовская прекратила расхаживать возле стола. – Но оно не просто нам не нужно.
Оно еще и страшно вредно!!! Вот ведь какая штука оказывается.
Поскольку мы глубоко вдохнув обязательно почти весь вдохнутый объем также глубоко
и выдохнем. И при этом сильном выдохе воздушный поток захватывает вместе с собой
находящийся в легких углекислый газ. СО2. И выносит его наружу.
А ведь СО2, как оказалось, является регулятором всех обменных процессов,
происходящих в организме. И коли мы его излишне выдохнули, то углекислый газ будет
значит забираться из крови. Потом из клеток. И в результате произойдет нарушение
обмена веществ!
Доктор Бутейко после долгих поисков в различной литературе наткнулся на совсем
практически ныне забытый так называемый "эффект Вериго-Бора". Эффект открытый
еще в начале нашего века.
Согласно этому эффекту, чем более щелочная атмосфера в какой-то среде (например, в
крови), тем сильнее связь ассоциатов этой среды!
И конкретно в нашем случае получается более крепкое сцепление гемоглобина с
кислородом, содержащимся в крови человека. Ведь гемоглобин – это такая молекула, –
Людмила согнула кольцом указательный палец, – которая обладает способностью
прищеплять к себе молекулу кислорода или СО2. И когда кровь подходит к легким,
она, с помощью гемоглобина и цепляет то, что ей нужно.
Ну а коли мы все вобщем-то дышим очень глубоко. Излишне выводим из организма
драгоценный СО2, то его в крови постоянно не хватает. А что это значит? – пытливо
всмотрелась в заинтересованные лица своих слушателей прямоплечая методист.
В виде чего содержится углекислый газ в крови? Как вы считаете? – В виде пузырьков,
наверное, – неуверенно произнесла наморщившая лоб Мария Владимировна.
– Нет! Не в виде пузырьков, а в виде угольной кислоты, – назидательно разъяснила
Соколовская. – И если СО2 в крови не хватает – выходит там не хватает именно
угольной Кислоты!! И среда излишне подщелачивается. То есть основной показатель
кислотно-щелочного равновесия – некий Ph равный обычно семи целым и трем десятым
изменяется в щелочную сторону.
...Ну а тогда, согласно закону Вериго-Бора усиливается связь гемоглобина крови с
кислородом. И кровь плохо отдает кислород в клетки. Начинается кислородное
голодание тканей из-за нехватки СО2! – Она особенно выделила голосом последнее
слово.
Вот этот-то парадоксальный факт и выделил в первую очередь среди всего прочего
доктор Бутейко. И получилось, что неглубокое дыхание, помогая накоплению
углекислого газа в организме ликвидирует многие заболевания, вызываемые спазмами
сосудов.
Организм ведь, несмотря на наше глубокое дыхание, сопротивляется вымыванию
жизненно важного для него СО2.
Спазмирует стенки сосудов. Сужает их. Уменьшает проход для утечки СО2.
Неглубокое дыхание все расставляет по своим местам. Спазмы убираются сами собой. А
значит на свалку можно выбрасывать груды сосудорасширяющих лекарств и многое им
подобное.
Выходит – наносится удар по фармакологии. У них же, вроде бы, хлеб отнимается. Ну и
естественно забили фармакологи Бутейко в дальний угол, чтобы не знали его и не
слышали больные и нуждающиеся.
А у нас ведь фармакология послабее западной. Там-то уж точно миллиардные убытки
для частных и государственных фармакомпаний. – Соколовская почувствовала, как

сразу оживилась при упоминании крупных финансовых потерь снабженка.
Поэтому на западе Холдэна и Пристли с их экспериментальными исследованиями,
подтверждающими огромную важность СО2 для человеческого организма, забили
намного раньше, чем у нас Бутейко. И более основательно...
– Вот что делают деньги! – вздохнула пораженная услышанным сотрудница
академгородковского института. – Хорошо ли тебе, плохо ли – им наплевать. Главное,
чтобы лекарства покупал почаще и подороже.
– Так уже и ветеранам войны не в каждой аптеке со скидкой дают, – отозвался на ее
замечание задетый за живое супруг Марии Владимировны. – Воевал, не воевал, а за
полцены только в своем районе можешь теперь таблетки получать. Да еще не всякие и
не всегда...
– Поэтому и не надо за ними гоняться, – моментально среагировала на сложившуюся
ситуацию методист. – Лучше хорошенько раз и навсегда усвоить безлекарственный
метод Бутейко и не знать никакого горя. Не зависеть во всем от белых халатов.
А почему мы, собственно говоря, все постоянно думаем, что кислород нам так важен и
нужен?
Об углекислом газе почему-то не беспокоимся... – опять повернула разговор в нужное
русло Соколовская.
Да потому что еще в прошлом веке, во времена французской революции, если вы о ней
еще напрочь не забыли, французский же ученый Лавуазье открыл кислород и описал
процесс горения именно в кислороде. А мы два века как попугаи повторяем все им
сказанное, хотя многое с тех пор поменялось местами. – Соколовская даже покраснела
от возбуждения. – Лавуазье ведь тогда высказал лишь гипотезу, что видимо, дескать, и в
человеческом организме все происходит точно также, как в процессе горения.
Побольше мол кислорода вдыхать – получше будет работать "печка" нашего обмена
веществ. А СО2, дескать, знай только удаляй.
Помимо ложной гипотезы Лавуазье в возвеличивании роли кислорода для живых
организмов сыграло свою роль и то обстоятельство, что примерно в середине прошлого
века физиологи овладели чисто химическими методами анализа.
И стали, естественно, с их помощью изучать больные органы. А в итоге пришли к
выводу, что фактически все виды поражений органов так или иначе связаны с
кислородной недостаточностью. Но не поняли почему?! – Соколовская

предупреждающе подняла руку. – Почему все же клетки недополучают кислород?!! Из-
за нехватки СО2!!! – она резко опустила руку.

Здорово заворачивает! Порадовался за супругу Воронцов. То связь ассоциатов
отметила в эффекте Вериго-Бора. То вот чисто химический анализ из прошлого века
припомнила...
Это и были именно те изюминки, которых он так ждал от дипломированного
физхимика. Здесь уже чувствовались и уровень методиста и специфика его
университетского образования.
– Помимо непосредственно самого глубокого дыхания, так яро пропагандируемого
нашей медициной, на человеческий организм ведь еще воздействует и большое
количество сопутствующих раздышивающих факторов, – развивала свою мысль
Людмила Валерьевна. – Взять к примеру всякие клеи, линолеумы, аэрозоли и прочее...
Все это также ужасно раздышивает нас! Их убрать из помещения и дышать сразу же
станет легче. Хотя кислорода в помещении останется вроде бы столько же сколько и
было...
Или вот еще можно рассмотреть примеры, когда такие же люди, как мы с вами, живут
при меньших процентах содержания кислорода в воздушной атмосфере и не

испытывают никаких неудобств. Взять, допустим, самый край Дальнего Востока. Сам
Владивосток. В нем и его окрестностях в воздушной атмосфере не двадцать один
процент кислорода, как здесь, в Сибири, а девятнадцать,, а то и восемнадцать.
И тем не менее дальневосточники местные никакого дискомфорта не ощущают. А вот
приезжие – другое дело.
Отсюда же берет свои корни и здоровье высокогорцев. У них автоматически
выстраивается правильный цикл дыхания.
Некоторые из присутствующих по примеру Воронцова пытались было кое-что
записывать, но не имея его навыков и квалификации вскоре это дело бросили.
Так давайте теперь и прикинем, что же все-таки важнее на самом-то деле? Так ли уж
бесспорно первенство кислорода. Ведь углекислый газ, как мы увидели является
регулятором всех обменных процессов в организме. Это немаловажно. – Соколовская
загнула палец.
Углекислый газ регулирует снабжение клеток тканей кислородом. Он также
регулирует просвет сосудов, – Людмила Валерьевна изобразила пальцами подобие
узкого горлышка.
У нас ведь все спазмы гладкомышечной мускулатуры связаны с нехваткой СО2.
Вспомните. У вас у многих наверняка случалось так, что вот вдруг закололо в груди. Вы
замерли. Затаились. И вам стало лучше.
Таким же путем шел и доктор Бутейко. Начался у него неподалеку от собственной
клиники сердечный приступ. Он затаился и сердечная боль прошла.
Но в отличие от нас с вами он не ограничился простой констатацией данного факта.
Потому он и стал известным доктором Бутейко. Константин Павлович сразу начал
размышлять.
Ага, значит затаился, уменьшил дыхание и сердечная боль прошла! А если сделать
наоборот? Подышал сильнее – приступ возобновился...
И опять Бутейко не удовольствовался только этим открытием. Он побежал в клинику.
Стал проводить эксперименты на астматиках. Уж они то дышат глубже всех.
Ну и потом его еще осенило в коридоре самой клиники, когда он со своими студентами
столкнулся с жадно хватавшим ртом воздух гипертоником, которого доктор вначале
принял за астматика.
Воронцов, записывавший рассказ методиста, не мог не заметить, что она излагает
историю Открытия болезней глубокого дыхания как бы в своем варианте. Немного
отличном от описанного им в первом томе.
Добавился, например, сердечный приступ у самого Бутейко по дороге на дежурство... Но
позже Людмила объяснила литератору, что тогда – в середине восьмидесятых –
Константин Павлович рассказывал ей все именно в этой последовательности. И
Воронцов, скрепя сердце, решил, что излишние подробности в конце концов не
помешают.
...И потом, люди в приступе очень сообразительны, – второй раз за время сегодняшней
лекции повторила Соколовская.
– Мне как-то пришлось в переполненном вагоне пригородной электрички снимать
сердечный приступ у одной огородницы лет под шестьдесят пять.
Воронцов мигом вспомнил о чем идет речь. Набитый измученными после "дачного"
труда людьми осенний вагон. Внезапно накренившаяся на бок с помертвевшим лицом и
посиневшими губами пожилая женщина на соседней скамье.
Душераздирающие крики ее одетой в цветастый платок и зелено-желтый ватник
сорокалетней дочери. "Мамочка! Родная моя! Только не уходи! Мамочка! Родная! Не
надо!!
Врача! Скорую!!!..."

Переполненный огородниками осенний пригородный вагон. До города еще езды больше
часа. Следующая станция какое-то богом забытое "Мурлыткино", где и туалета-то
приличного не сыскать.
Какой тут врач. Какая скорая... Кинувшиеся по соседним вагонам добровольцы
естественно не нашли ни медика, ни лекарства. Сам Воронцов с ужасом следивший, как
все больше запрокидывается голова несчастной жертвы вагонной духоты и давки
хорошо понимал, что еще чуть-чуть и женщине уже никто не поможет.
С Людмилой они тогда еще не были расписаны. Только дружили. О методе ВЛГД
Виктор Георгиевич в ту пору имел понятие от нее лишь понаслышке. Да и сама
Соколовская тогда вовсе не являлась дипломированным методистом.
– ...Свекровь мне и говорит – "помоги ей", – прервала Соколовская воспоминания
супруга. – А я про себя думаю – "ведь побьют же, если я вместо обычных
реанимационных мер предложу еще более ограничить дыхание погибающего в душном
до тошноты вагоне.
...Тут не просто побили бы. Под вопли дочери, в случае летального исхода,
добровольную "целительницу" за такие советы могли на части разорвать. И убежать
некуда. Из вагона при желании окружающих и мышь не выскочит.
Виктор Георгиевич страстно желал, чтобы в тот момент поблизости оказалась бы хоть
какая-нибудь пусть самой средней руки медсестра. На нее и можно было бы переложить
всю ответственность в данной ситуации.
Но никакой медсестры поблизости не оказалось и в помине. Все истошнее умоляла не
уходить из этого мира свою костенеющую на глазах престарелую мать ее разрываемая
горем дочь.
И пересиливая боязнь за судьбу Соколовской Воронцов тоже подтолкнул ее в плечо:
"Иди, попробуй сделать хоть что-нибудь..." Но что именно она будет "пробовать" он и
сам тогда толком не знал.
Правда, еще сидя рядом с ним на скамейке, Людмила несколько раз повторила вслух, что
несчастной женщине нужно прежде всего закрыть широко раскрытый рот. Это она и
принялась осуществлять через несколько секунд, склонившись над жертвой советского
железнодорожного "сервиса".
– ...Я говорю собравшимся возле умирающей доброхотам: "на левый бок ее, на левый
бок положите". – Рассказывала между тем своим слушателям Соколовская.
"Помогавшие" больной женщины огородницы кривятся: как это так на левый, когда вся
медицина на правом(!) лежать советует!!
Но больная, слегка очнувшись, меня быстренько поняла. "На левый, – бормочет, – на

левый. Спину я ей выпрямила. Колени подогнула. И зажимала ей нос под счет "раз-два-
три".

Ох уж, что там, в вагоне творилось, когда подруга Воронцова зажимала нос и без того
задыхавшейся тетушке, Воронцову и вспоминать было тошно. Все кто стоял рядом были
уверены, что "целительница" в видавшем виды красном плаще вот-вот удушит свою
жертву.
"Ей же воздуха не хватает! Мы окошко открыли. А вы ей нос зажимаете!!!... – с
неподдельным возмущением приговаривала сороколетняя дочка несчастной. Можно
было себе представить, как накинулась бы она на будущую методистку, если бы мамаша
скончалась у той на руках...
– ...И через две минуты больная сначала побледнела. А через четыре порозовела, – как о
самом обычном деле припоминала те давние события Соколовская. Но Воронцов-то
прекрасно помнил, что это были за минуты!

– Все кричат – "скорую! Скорую, пока она пришла в себя! Пусть машинист по рации
вызовет!!" – детализировала свой рассказ методист. – А я им говорю – "не надо никакой
скорой". И женщине этой внушаю: подумайте, мол, дома над всем происшедшим и
научитесь дышать по Бутейко."
Так и доехала несчастная до самого города безо всякой скорой. Свидетелями ее
безлекарственного "вытаскивания из могилы" былбитком набитый вагон. В случае
неудачи Людмилы Валерьевны, безусловно, ее нашлось кому линчевать. А вот
воскрешение из мертвых похоже оставили без внимания... Ни один человек из доброй
сотни свидетелей не пожал руку поставившему так много на карту необычному лекарю.
Никто из видевших больную буквально наполовину уже в потустороннем мире не написал
хвалебный отзыв о спасшем ее человеке даже в местную газету.
А ведь на глазах у десятков людей, после многих безрезультатных попыток дилетантов
методом Бутейко за три минуты была спасена мать, бабушка, наконец, просто живая
божья душа!
И ведь как нужна была в то время доктору Бутейко любая печатная поддержка! Но нет –
предпочитали выискивать в его Открытии изъяны. А таких вот умопомрачительных
Побед вроде бы как в упор никто не видел.
Ну а в результате, где-то в другом таком же душном вагоне вскоре погибал "без врача и
лекарства" другой несчастный старик или старушка. И никто не мог им во время хотя бы
зажать нос. Не говоря уже о том, чтобы квалифицированно научить как же все-таки
следует уменьшать смертоносную глубину своего давно вышедшего из под контроля
дыхания.
Вот так вот частенько происходит в повседневной действительности. Спасение находится
где-то рядом. Но мимо него равнодушно проходят. А вот, чтобы осудить в случае неудачи
первопроходца – на это у нас энтузиазма хватает...
- Как видите я привела вам довольно наглядный пример того, как уменьшение глубины
дыхания может спасти человека в самой кризисной ситуации, - закончила свой рассказ
Соколовская.
Также вот и Бутейко экспериментировал с тяжелейшими астматиками. Подыши тише,
подыши глубже. И в ночь на седьмое октября пятьдесят второго года он сделал, наконец,
свой поистине гениальное Открытие!
А уже после, на основе этого открытия был разработан практический метод
непосредственного перехода от глубокого дыхания к нормальному, чтобы каждый
человек мог сам снимать свои болезненные симптомы.
Вот этому–то и учат своих слушателей методисты доктора Бутейко. Это, конечно, труд.
Ведь надо стереть старую информацию. Сломать сложившиеся стереотипы.
Конкретно же вам, - Людмила Валерьевна внимательно посмотрела на собравшихся, -
нужно будет заниматься ежедневно раз шесть по десять–пятнадцать минут. Примерно в
течение первых трех месяцев.
На первый взгляд все это кажется настолько просто. Сидеть и уменьшать глубину
дыхания.., что невольно возникает вопрос: да неужели только это ивылечит вас от
ваших многолетних болячек?!...
При этих словах методиста супруга сторожа широко улыбнулась.
Безусловно вылечит! - нажала на голос Соколовская. - Ведь вы же будете копить СО2!! А

он действительно выводит больного из самого сильного приступа.

– Ну а потом-то, после этих трех месяцев, что делать? – расправив складки своего светло-
зеленого платья, поинтересовалась за всех присутствующих Степанида Васильевна.

– А позже будете уже только поддерживать накопленный уровень углекислого газа.
Тренироваться в методе минут двадцать после сна и минут двадцать перед сном,
контролируя естественно дыхание в течение всего дня, – обнадежила специалист по
неглубокому дыханию.
Так что, как видите с помощью метода Бутейко можно очень многое объяснить из того,
что было для вас раньше абсолютно непонятно.
Людмила Валерьевна взглянула на часы.
Ну что же – наша первая, такая несколько может быть и экспромтная лекция, подошла к
концу. Какие будут ко мне вопросы?
– Когда и где начнутся практические занятия? И сколько платить? – подняла руку
чернявая снабженка.
– Всех тех, кого заинтересовала наша сегодняшняя беседа, мы ждем здесь через недельку.
В семь часов вечера. С собой желательно иметь тетрадку, ручку, секундомер или часы с
секундной стрелкой. А насчет оплаты, – Соколовская повернула голову в сторону
литератора. – Поскольку эти занятия у нас проводятся по просьбе историка нашего
движения... Для того, чтобы помочь их художественно-документальным показам еще и
многим другим больным, то мы решили в данном конкретном случае провести их
совершенно бесплатно.
– Значит через неделю здесь же, – снабженка подкрутила свои часики. – Да. А потом
будем каждый раз оговаривать время, чтобы всем было удобно, – заверила Людмила
Валерьевна. – Если вопросов больше нет, то спасибо всем за внимание и до встречи.
– Это вам большое спасибо! – на правах хозяйки, уже от дверей поблагодарила ее
Степанида Васильевна.
– Мы многое узнали и мне, например, было интересно, – покидая тесное помещение
поддержала ее Мария Владимировна.
Несколько уставший от писанины, но весьма довольный Воронцов поставил последнюю
точку и тщательно упаковал тетрадку в непромокаемый полиэтиленовый мешочек.
Рукописи, как известно, не горят. Но они довольно запросто мокнут... А утраты этих
записей он не мог допустить.