Люди – странные создания все-таки. Привычка сокращать путь веками приводила человека к фатальным последствиям. Особенно, русского человека. Знает ведь, что в дремучем лесу хозяйничают разбойники, лучше объехать. Так нет же – по прямой быстрее, авось проскочит. Видит же человек – огромный шумный поток автомобилей стремительной рекой бежит по улице. Что стоит человеку дойти сто метров до пешеходного перехода? Нет же – несется через дорогу. Авось, пронесет. Орудует в парке маньяк, женщины категорически предупреждены об этом. Идите, девушки и бабоньки, домой компаниями и через людные места. Но ведь найдется какая-нибудь торопыга, понадеясь на удачу, рванет через логово душегуба…
Авось – русский бог. Авось – коварен и ревнив. Он помогает своим почитателям, но часто отворачивается от них. Об этом мы узнаем в хрониках происшествий о несчастных отверженных Авосем. И ахаем, и охаем, и крестимся. А потом… снова бежим навстречу беде, надеясь на глупого и капризного божка.
Оля не надеялась на авось. Она пошла в обход и смело вступила на аллею. Не ночь ведь? А то, что фонари ослепли, разбитые какими-то хулиганами, так и что? Не впервой, Оля давно уже к этому привыкла. Зато подальше от перекачанных отморозков. Откуда ей было знать, что за ней уже охотятся? Кому нужна была девчонка?
Нужна была, оказывается. Егорке Кузьмину со товарищи, например. Вообще-то он, пубертатный переросток, дитя сегодняшней эпохи, разбалованный чересчур заботливыми мамой, тетей и бабушкой, выросший в типичном женском царстве и не знающей от них ни в чем отказа, что-то заскучал в последнее время. Не хватало перцу. А что ему, малолетнему, требовалось? Мать, тетка и бабка, работавшие, как лошади, ничего для Егорушки не жалели и ничем, даже мелкой помощью по дому, не напрягали. Лишь бы учился мальчик.
Мальчик учиться не хотел. Жениться, правда, тоже не спешил. Ему грезилась совсем другая жизнь… Деньги, немецкая тачка, девица рядом… Типа Светки, одноклассницы. Светка была в порядке. Фигура, прикид, все дела… Родители Светки башляли дочке неплохо. Егор однажды подкатил к ней на дискотеке, но та его отбрила. И так отбрила, что…
- Губы вытри и сопли втяни, мальчик, - сказала она и отвернулась, вся сияющая и гордая в свете дискотечных огней.
Егор запомнил это хорошо. Ладно. Теперь он грезил ночами, как Светка ползает у него в ногах и просит прощения. Ничего, ничего, придет еще день, попросит. Папочка у нее кто? Директор продуктовой базы? Мама – бухгалтер? Ага. Наверное, плохо шерстят их братки? Ничего, другие найдутся…
Егорка решил стать серьезным пацаном. Шерше ля фам, как говорится… Собрал вокруг себя четверых дружков: Саньку, Петьку, Лешку и Матвея. Все – одинаковые. Все – дуроломы. В мозгах – кисель. Егор объявил им о своей мечте и поделился соображениями насчет, как это сделать.
- Наш Горбыль в аренду подвал сдал. Там нормальные пацаны собираются. Нафиг нам с мячиком гонять, смысл? Перейдем к качкам, пошерудим, познакомимся. Контакты наладим, - Егор сплюнул через щель между зубами и замолчал, выжидая.
Ждать не пришлось – все четверо одобрительно загудели.
Малолетки, перебежавшие из школьного спортивного зала в качалку, насмотревшись на «хозяев» жизни, на их навороченные, хоть и подержанные тачки, наслушавшись историй про стрелки и войну между группировками, про бабки и девок, сделали соответствующие выводы: кто сильнее, тот и прав. Пятеро подростков-отморозков решили стать сильными. Они просились к бандюкам в отряд, охотно шестерили на них, выполняя несложные поручения: бегали в ларек за пивом и сигаретами, мыли полы в качалке, нанизывали блины на штанги, доставали кассеты с порнушкой для видака. Не больше. На серьезные разборы их никто не брал – малолетки, да еще и туповатые.
«Ладно. Если гора не идет к Магомету… Сами с усами» - подумал Егор.
Эти пятеро решили создать собственную банду. Правда, и бандитничали по мелочам – кишка тонка на крупные дела. Однако за полгода существования команды они успели наследить: отжимали деньги у слабых школьников и пенсионеров, грабанули сельский магазин в небольшой деревеньке, на сельских кладбищах опустошали часовни, где в тарелках всегда лежала мелочь, оставленная прихожанами на свечки, таскали «ничейный» цветной металл, гадили в дачных домишках, обворовывая бедных дачников…
Все их делишки не приносили особого дохода. Так, мелочишка на пивко. Адреналина не хватало. Кузьмин, поигрывая крепкими мускулами молодого волчонка, один раз сообщил:
- Надо на мокрое сходить. Надо учиться быть реальными пацанами, а так… Мы и останемся терпилами.
Он где-то услыхал, что только после убийства в глазах убийцы появляется особый блеск, внушающий врагам страх. Не зря в африканских племенах мальчики становились мужчинами только после схватки с опасным зверем или противником из соседнего племени.
«Пацаны» с ним согласились. Надо кого-то замочить, чтобы предъявлять. Ну и замочили. Сначала – кошку. Потом – пару собак. Натренировались, значит, чтобы на человека напасть. Нашли на городской помойке какого-то бомжа, маленького, хлипенького Васю-тубика, и забили его ногами, оставив подыхать среди мусора. Все пятеро чувствовали, что перешли какую-то черту, какой-то барьер, перешагнув который, обычный человек терял часть души, маялся, сходил с ума, страдал и плакал. Лешка, например, ревел и не спал. Слабак. Он уже после кошки не спал.
- Слышь, ты? Все! Повязан! Понял? Че, думаешь, сдашь нас, так сам чистенький останешься? – прорычал Егор, - с нами на нары пойдешь!
Петька, Санька и Матвей скумекали, что их то же самое касается. Егор приобрел непререкаемый авторитет. Позже жалость и брезгливость пропали, и каждый вечер банда уходила на помойку, где шла увлекательная охота на беззащитных людей, которых уже никто и за людей не считал. Кто будет разыскивать убийц каких-то пропащих алкоголиков? Будто милиции делать нечего сейчас. Да пацанам спасибо сказать надо: очищают землю от грязи!
Скучно… Скучно было. Душа просила приключений позабористей. И, действительно, нечистая сила, что ли, помогала Кузьмину... Он заметил, как Ольга Красильникова стала оставаться в школе каждый вечер. И что она тут делала, уроки учила? Как-то вечером он увидел, как Красильникова в простеньком халатике старательно намывала вестибюль.
- Эй, Красильникова, давно половой жизнью живешь? – сказал Егор, и его ребята дружно заржали. Шутка им показалась ужасно смешной.
Ольга окинула всех пятерых презрительным взглядом и спокойно ответила:
- Недавно.
- Унитазы нравится драить?
- Не нравится. Но куда лучше, чем мелочь у малышей отбирать, - ядовито усмехнулась Ольга.
Егора сгребло. Эта Оля дружила с неотразимой Светкой. Наверное, Светка использовала ее, как некрасивую подружку. Хотя на счет красоты можно было и поспорить. Если Красильникову умыть и одеть во что-нибудь цивильное, то та за человека сойдет. А так… чучело. Поломойка… И надо же, какая-то поломойка имеет право язвить? Ему, Кузьмину?
- Красильникову учить надо, - заявил он потом ребятам, - она зарвалась.
- Так ведь это не бомж, - Лешка опять пошел на попятную, - за нее ведь и присесть можно.
За что и получил по морде.
- А мы ее мочить не будем. Мы ее поучим, - цыкнув тягучей слюной, сказал Егор.
Все пятеро знали маршрут Оли. Увидев, как она пошла переодеваться после работы, ни слова ни говоря, смылись. Спрятаться среди густых кустов акации было просто. Оставалось немного подождать. Страха не было, а вот охотничий азарт будоражил сердца: новая жертва, сильная, юная, свежая. Пободаться – не грех. А если вздумает ментам заявить, так можно и припугнуть ее как следует. Да кто ей поверит? Мамаша у нее – алкоголичка безработная. Папаша их бросил, не встрянет, если что. Торгаши – они все трусы. Егор грезил, как она будет ползать в его ногах в разодранной убогой одежде, как будет просить прощения… Не Светка, конечно, но все равно – будоражит что-то внутри, от чего сладко сосет под ложечкой. Их всех учить надо. Всех до единой!
Ольга и вскрикнуть не успела, как ее схватили и затащили в кусты. Она оцепенела от страха, обмякла в растерянности и ужасе. Так с ней частенько бывало – на чьи-то насильственные действия реагировать она не могла.
- Че, курица, доскакалась? – хрипло сказал кто-то.
На Ольге рвали одежду, лапали руками, зажимали рот потными ладонями, пахнущими табаком, тянули за волосы, пыхтели, мерзко хихикали, хватали за грудь… Ольгу затягивало в какую-то тошнотворную трясину, она, окаменевшая от ужаса, уже ничего не соображала, и мечтала просто умереть, просто умереть, чтобы не видеть и не чувствовать ничего… Она теряла сознание, вновь выплывала из мутного потока, ее тело терзали и рвали на куски, и она, не выдержав, снова проваливалась в небытие.
Лешка считался трусом. Не мог убить кошку, смех. И здесь Лешка опять испугался. Пока Егор рвал на Ольге одежду, Лешка почувствовал дурноту и ужас происходящего. Так ведь не бывает, это противоестественно! Он упал на карачки и задом попятился прочь из этого страшного места. Пятился, пятился, изорвав джинсы и ободрав колени. А потом, почуяв под собой мокрый шершавый асфальт, смог подняться, и рванул к качалке, пропахшей мужским потом.
- Там, там, надо туда! Там Егорка Ольгу… - заорал Лешка, что есть мочи.
Мужики услышали мальчишку и, не теряя времени, побежали за Лешкой.
***
Огромной силы удар сокрушился на Егоркино лицо, свернув ему на бок челюсть. Петька отлетел на два метра со сломанным носом. Матвей застыл, словно каменный.
Было с чего застыть. ПО-ПА-ДОС!
Это – все. Это – катастрофа!
По ноге Матвея побежала тонкая струйка мочи, а Петьку хватил нервический припадок. Сашка хлопал глазами и причитал:
- Я ничего не делал, я ничего такого не делал!
Что там происходило с Егоркой, никого вовсе не волновало.
Бирюков, главный среди качков, приказал запихнуть сопляков в багажники машин. Что с ними делать – вопрос отдельный. А вот девчонку нужно срочно везти в больницу. Ее бережно закутали в плед и аккуратно уложили на заднее сиденье.
- Тема, лучше бы скорую прямо сюда вызвать, - тихо намекнул ему Киношник, не хотелось бы светиться лишний раз.
- Замолкни. Щенков в лес везите. Ждите меня.
Он поправил на девочке плед, потом уселся на сиденье водителя и завел двигатель.
Автор: Анна Лебедева