Соседям тоже пришлось привыкнуть, они жалели Лиду, но видели, что любовь способна на прощение. Некоторые думали, что она низко пала, позволив мужчине делать все, что ему вздумается, другие, наоборот, считали ее умной и рассудительной женщиной, которая смогла пойти против стереотипов.
Начало истории
Предыдущая глава
- Мама звонила, - зашла Ника, усаживаясь за стол. - Собирается пироги печь, нас всех звала.
Ника посмотрела на Лиду, ожидая ответа, только какой она дать может? Мать не выбирают, ровно, как и отца, потому женщина отвечает спокойно и размеренно.
- Придём, скажи, - кивнула Лида, ненавидя себя за слабость, только детям отказать нельзя, как и устраивать нынче войну. Не должны они видеть истинного положения дел, пусть думают, что всё хорошо. Жребий брошен. Её жребий, и она не может отделаться от мысли, правильно ли поступила восемь лет назад, но назад дороги нет.
- Лиза писала, - будто вспомнила Ника, и Лида внимательно слушает, что же сейчас расскажет дочка. - Сбор для неё устроили, теперь и на операцию хватит.
- Собрали? - вскинула брови женщина.
- Нет ещё, - покачала головой Ника. - Но деньги понемногу на счёт идут, Лиза говорит. Женщина эта, Елена Викторовна, помогает им, так что скоро, возможно, Лиза поедет в Москву на операцию.
По лицу девочки Лида прочитала, что это для неё не пустой звук. Она и впрямь рада за “сестру”. Оттого женщина согласно кивнула. Не первый день молится за племянницу, пусть у неё всё наладится. Сумма большая, даже если Георгий выделит часть, её не хватило бы, а теперь, когда всем миром, будут у Лизы ноги.
Крыловы встретились тогда с волонтёром, обсудили некоторые моменты. Елена долго копалась в бумагах и документах, чтобы узнать диагноз, а потом попросила сфотографировать для отчёта и рекомендаций. Она сразу же понравилась Лизе, и девочка открылась и поверила чужому человеку. Договорились на видеосъёмку. Всё сделали качественно и быстро, через четыре дня семья отправилась домой.
- Вот, смотри. - Ника протянула телефон, и Лида оглянулась в поисках очков, которые вечно куда-то девались.
- Сейчас принесу, - подскочила с места девочка, убегая из кухни. Вернувшись, она отдала Лиде нужную вещь, и та водрузила на нос круглые очки в чёрной оправе.
С экрана смотрела Лиза, и тетя пробежала глазами по тексту с призывом помочь ребёнку. Прилагалась история трагедии, несколько семейных фотографий «До» произошедшего, стихи Лизы и видеоролик. Лида нажала play, и ролик запустился. Племянница выглядела живой и счастливой, если бы не недуг, сковавший ноги. Говорила, читала стихи. А в конце Даша обратилась ко всем с просьбой о помощи.
Лида отложила гаджет и прижала ладонь к глазам, пытаясь унять щемящее чувство в груди, пока. Через что приходится проходить маленькой девочке. Нелегко, только она улыбается и вперёд смотрит. Боец. А кто Лида? Бездетная женщина, вторая мать, человек, которого многие осуждают, удобная жена, готовая прощать всё мужу? Где та грань, за которой она останется и не последует за Георгием? Проверять не хотелось.
- Тебе плохо? – Ника положила руку на её плечо, и ладонь Лиды легла сверху.
- В порядке я, в порядке, - сказала устало, открывая глаза. – Уроки сделала?
- Да, - сразу отозвалась Ника. – Можно гулять пойду?
- Только не позже 21 чтоб дома была! Иначе потом доверия не жди.
- Хорошо, Лида!
Ника схватила телефон и выбежала из кухни, а женщина вернулась к тесту, из которого планировала испечь банановый пирог. Ложка перемешивала жёлтую мякоть, а Лида думала, как ей не хочется снова видеть Веру. Не подруги – враги, натянувшие маски. В такие минуты, когда она оставалась одна и знала, что никто не увидит её слёз, Лида плакала. Ей до боли было жаль пролетевшую бесцельно жизнь. Скоро полвека, и она так и не может ответить себе на вопрос: для чего живёт?
Человек ко всему привыкает, так и ей думалось, только каждый раз напоминание, что она делит мужа с другой женщиной, ползало по нутру меркой жабой, и ей хотелось, чтобы не было на свете Веры, и боялась Лида собственных мыслей. Трясла головой, пытаясь прогнать страшные думы, в которых желала сопернице только плохого. Нельзя. Грех это. Если сама навстречу пошла, так тому и быть. Бог потом всех рассудит.
И, если Лида считала Веру причиной всех своих неприятностей, то та, наоборот, винила именно бездетную жену в том, что она продолжает держаться за Георгия.
- Присосалась, как пиявка, - сетовала тётке, родной сестре матери, которая жила от неё в паре домов. – Семью мою разрушила.
- Вер, - качала головой тётка. – Какую семью? Не ты ли сама от него ушла, потому что в Кольку Емельянова влюбилась. И надолго того хватило? Никому чужие дети не нужны, а уж ему и подавно.
- Мало ли кто в жизни ошибки совершает. А теперь одумалась я! – разозлилась Вера. - Я вообще считаю, без детей и семья - не семья, а они достаточно прожили, чтобы понимать это. Сам не гам и другому не дам. Стоит между нами Лидка, как забор, который не подвинуть, не перепрыгнуть.
Тётка размешивала сахар в чайной кружке и молчала. Хорошая женщина Лида. Огород травинка к травинке, огурцы рядочками сидят, кроликов выращивает, кур, овощи-фрукты всегда свои. Хозяйка замечательная: в доме порядок, в холодильнике всегда варенья и соленья на любой случай имеются. Нику на воспитание взяла. Да и племянница с годами поумнела.
Женщины-то обе хорошие, да вот ситуация из ряда вон. При других обстоятельствах и впрямь подругами могли бы стать, а теперь – объекты для сплетен и насмешек.
- Дура была, что поверила, - махнула рукой Вера. – Он же, как узнал про ребёнка, сказал сразу: рожать будешь, а с Лидой решу.
- Жалеешь?
- Сама не знаю, - Вера встала, и из холодильника появилась колбасная нарезка и огурчики. – С одной стороны, вот что у меня за жизнь? Кто я? Бывшая жена, от которой дети? А я семью хочу.
- Да привык он уже к такому, - резонно заметила на то тётка. – Чего менять, когда устаканилось всё. Одна дома супы да борщи варит, уют создаёт. Вторая приголубит, когда надобно. Деньги есть, всех обеспечит – чего не жить?!
- Деньги, - хмыкнула Вера. – Будто в них счастье.
- В их количестве, - захохотала тётка. - Много ты могла позволить себе на одну мизерную зарплату, ну и алименты? То-то же. А сейчас у него бизнес в гору, не обижает! Дети у неё сейчас? - перевела тётка тему, понимая, что не слышит детских голосов.
- А где ж, - вскинула брови Вера. – Хоть какая-то от неё польза.
Она снова встала и достала сливовую наливку.
- Давай по стопочке, чтоб на душе потеплело.
Лида вытащила пирог из печи и поставила на стол. Разбухший от слёз нос успел прийти в норму. Выплакала долю соли в этом месяце, сбросила тяжесть, покоившуюся на плечах, и будто впрямь как-то легче дышать стало. Не в первый раз замечает, что слёзы очищают, вымывают обиду, оставляя в душе немного места для чего-то светлого и доброго.
- Вкусно пахнет, - вошёл Георгий, держа в руках пакет с продуктами. – Всё как просила, по списку, - поднял его, ставя на стул.
«Где ты был?», - вертелось у неё в голове, но устраивать сцен Лида не любила. Жить в постоянных подозрениях – убийство для души, а потому она предпочитала просто верить. Каждый раз, когда подобный вопрос всплывал в голове, отвечала сама себе.
«Он всё ещё с тобой, значит, любит».
Слабое и странное утешение. Только другого у неё не было. Она открыла пакет, раскладывая содержимое по местам. Всё чётко по полочкам: крупы, молочные продукты, овощи. У каждого своё место, чего не скажешь об их жизнях. Она так и не поняла, где её граница, а где бывшей жены, словно перепутано всё, и неважно, кто бывший, кто нынешний, потому что слово одно на двоих: жена.
- Что-то случилось? – вырвал из задумчивости муж, и Лида повернула голову.
- Просто устала, - слабо улыбнулась. Врала и себе, и ему. Усталость была немыслимая, только не такая, о которой он подумал. Всё чаще ей не хотелось просыпаться, а потом подолгу она лежала, смотря в потолок, и призывала себя подняться. Хозяйство ещё как-то держало в руках с его распорядком, который нельзя было нарушать. Потому не могла она просто позволить себе слабину.
Лида устала от такой жизни, только всё равно продолжала тащить за собой длинные жерди, впивающиеся в бока остриями, под названием измена.
Была ли она счастлива без условностей? Одно Лида знала точно: если бы ей даровали ещё одну жизнь, она бы прожила её иначе.
Продолжение здесь