- Из кого выбирать? Зоя эта беременна. Ладно бы еще от кого-то, от собственного сводного брата. Вася, это аморально!
Василий Петрович догреб снег возле сарая и, стряхнув снег с валенок полынным веником, вошел в дом.
- Ириша, ты бы заварила свежего чайку. Устал я чего-то. Снегу навалило, не разгребешь. И все еще не перестает, идет и идет.
- Заварю, отец! Я же тебе говорила, не трогай, придет Петя и уберет.
- Когда еще придет. Небось, и он устает, не в кабинете сидит, баранку крутит.
- Так ведь, кто велит? Техникум закончил, работу на заводе предлагали. Сидел бы и чертил там свои детали. Скучно ему стало. Чего учился, спрашивается?
- Чего учился? Мать с отцом велели, профессию выбрали легкую, вот он и выучился. Лежит диплом-то в комоде. Ладно. Может еще и пригодится. Станет постарше, обзаведется семьей, не захочет работать ненормированный рабочий день.
- Обзаведется. Только не нравится мне наш Петя в последнее время. После свадьбы Славы парня словно подменили. Ходит какой-то шальной, улыбается. Раньше после работы дома сидел, книги читал, да выжигал свои картины. Сейчас поужинает и уходит. Сказала бы, что девушка появилась, но рано возвращается домой.
- Мать, не придумывай! Какая девушка? У него невеста есть, Марина. Только не знаю, что он в ней нашел, не нравится она мне. Совсем не похожа на свою мать. Лидия, такая простая, домашняя, а эта, словно ледяная статуя. Красивая, посмотреть можно, только тепла от нее нет и капли.
- Ты ничего не понимаешь. Она знает, что красивая, вот и напускает на себя видимость неприступности. Марина, девочка добрая, рукодельница, готовит хорошо. Лида всему ее научила. Старый человек, а судишь по внешнему виду.
- Может быть, может быть. Чай-то у тебя готов?
- Да, заварился уже. На кухне будем пить или в большую комнату нести.
- На кухне. Чего взад-перед посуду таскать. Ты, там, мать, налей-ка мне с устатку стопочку коньячка.
- Чего это только тебе? Я бы тоже выпила.
- А и правильно! Посидим с тобой, мать, по-стариковски, выпьем маленько, побеседуем.
Ирина Григорьевна поставила перед мужем его любимую кружку с ароматным индийским чаем, себе взяла синюю чашку с блюдцем. Налила в хрустальные рюмочки, размером с наперсток, коньяк, засветившийся темным янтарем в прозрачных рюмках
- Давай, дорогой мой муженек, выпьем, да чаю попьем. Я сегодня достала клубничное варенье, смотри, какое нынче удачное. Ни одна ягодка не разварилась и сироп прозрачный. По Лидиному рецепту варила.
Все-таки, Васенька, ты поговори с Петей. По-отцовски поговори. Кажется мне, как-то он к Мариночке охладел. Как он вел себя на свадьбе? Ты заметил, как они переглядывались с этой, как ее, Зоей?
- Ну и что? Пусть и переглядывались. Они молодые, Петя не женат, и мы даже еще не сватали Марину. Наш сын имеет право выбирать.
- Из кого выбирать? Зоя эта беременна. Ладно бы еще от кого-то, от собственного сводного брата. Вася, это аморально!
- Странно, ты говорила, хорошая девочка, работящая. Кажется, ты ее даже жалела.
- Жалела, пока она не стала за каждым углом с нашим сыном шептаться. Васенька, а вдруг он в эту девку влюбился?
- Не придумывай. Он на второй день за Галиной ухаживал, на Маринку твою не больно поглядывал. Может он в Галю влюбился?
- Только этого не хватало! Вести себя не умеет, пьет не меньше мужиков. Наш Петр на такую не позарится.
- Выходит, на Зою позарится, на Галину, нет?
- Знаешь, кажется, наш Петр засиделся в холостяках. Как бы не забаловался. Надо было послушать Лиду и женить их с Мариной этим летом. Слушай, отец, может сейчас их поженить? К Новому году не успеем подготовиться, а к Восьмому марту, как раз хорошо будет.
- Ирина, нет никакой необходимости торопить парня. Окончит Марина институт, тогда посмотрим.
- Посмотрим? А если Петр к этому времени свяжется с Зоей? Ты видел, какие у нее глазищи? А как наш Петя смотрел на нее, прямо не отрываясь. Я тебя прошу, поговори ты с ним. Сегодня же поговори.
- Все, все, не накручивай себя. Обещаю, обязательно поговорю.
Петр вольготно провел день. Дороги занесло, никто в район не поехал. Он с утра осмотрел свою машину, где нужно смазал, где нужно протер. Посидел в гараже, попивая чаек с другими ребятами, в домино поиграл.
Сегодня Петр решил пойти в больницу сразу после работы. Может он придет пораньше, Зоя смилостивится и выйдет к нему, хотя бы поздороваться? Трудно что ли? Или он обидел ее чем? Ничем. Рано или поздно, она все равно станет с ним разговаривать.
По дороге в больницу Петр зашел в магазин, купил халвы и мармеладу. Женщинам в положении мармелад можно. Про халву он не знает, но может Зоя любит?
Его уже знали в лицо. Зиночка, так звали медсестру, которая встретила в самый первый день, увидела его в окно и вышла в коридор
- Здравствуй, друг далекого друга! Нет твоей подруги, выписали. Жаль, что больше не будешь в отделение приходить. А может ко мне придешь, в общежитие, я девушка свободная.
- А что? Я тоже свободен, вполне может быть, что загляну.
- Буду ждать, красавчик!
Пришел Петр домой огорченный. Не осталось надежды, что удастся поговорить с Зоей. Как теперь быть? Караулить ее возле техникума? Кто работать будет? Придется ждать выходных. Радоваться бы надо, выписали Зою, значит все хорошо. Чего-то не радостно на сердце.
Дома непривычно тихо. Радио не работает, свет на кухне не горит. Куда родители делись?
- Мама, отец, вы где?
В прихожую, держа в одной руке очки, в другой, раскрытый журнал, вышел отец.
- Не шуми, сынок. Задремала мама, пусть поспит.
- Ладно, я уж чуть не испугался, так непривычно, мама навстречу мне не вышла. Вот, пап, возьми, я тут к чаю халвы и мармеладу купил.
- Вот это ты молодец, вот мама обрадуется! Не больно часто ты ее балуешь. Правду сказать, первый раз маме сладенького принес, знаешь ведь, что любит наша мама чаек с конфетами попивать.
- Пап, я как-то не думал. Мама сама ходит в магазин, что хочет, сама может купить.
- Э, сынок, это совсем другое. Мама все может купить, но то, что сын купил, это, понимаешь ли, внимание, это, брат ты мой, любовь к матери.
Стыдно стало Пете, не о матери он думал. Тупица. Теперь он будет маме приносить вкусненькое. Пусть мама знает, что сын ее любит.
- Пап, я пойду к себе, поужинаем, когда мама проснется.
- Ты сегодня разве никуда не идешь?
- Нет, сегодня идти некуда.
- Сын, пойдем мы с тобой поговорим. Пойдем в твою комнату
- Пошли, о чем будет разговор?
- Садись. Слушай. Мама волнуется. Она боится, что ты избалуешься и хочет, чтобы ты женился.
- Женился? Согласен, только смотря на ком.
- Как на ком, на Марине, конечно. Других девушек она не рассматривает.
- Пап! Скажи, я хотя бы раз говорил, что женюсь на Марине? Об этом говорит мама, тетя Лида, Марина. Я не собираюсь на Марине жениться.
- Как же так? У вас, кажется, была любовь?
- Вот именно, кажется. Все давно прошло, просто осталась привычка встречаться. Я сейчас не могу с уверенностью сказать, что прямо люблю, но точно влюблен в другую девушку.
- И кто она, я ее знаю?
- Это Зоя.
- Как, но она же беременна от другого, так говорят.
- Да? А я скажу, что от меня.
- Сынок, с этим не шутят. Марина чистая, честная девочка. Она станет тебе хорошей женой. Я не говорю, что Зоя плохая, но у нее уже есть опыт. И это плохо.
- Папа, прости. Я больше не хочу ни о чем разговаривать. Я устал.
- Значит, не хочешь слушать отца. Ладно. Отдыхай.
Петр растянулся на кровати. Господи, как все непросто. Марина чистая и честная, а Зоя, выходит, грязная. У него с Мариной первый раз было полтора года назад, летом. Она сказала, что до него у нее было только один раз, и то случайно. Петр сделал вид, что поверил.
Первое время Марина предохранялась, старалась избегать близости, боялась забеременеть. И вдруг, этой зимой, заговорила о детях, стала изображать страсть, безумное желание. Петр сразу сообразил, к чему это все и прекратил с ней связь, находя всякие причины, чтобы не быть с ней.
Вот и получается, Марина чистая и честная только потому, что опытная в этих делах. Ходит, задрав голову, смотрит на всех свысока, над другими потешается. И уверена, что выйдет замуж, и ее, за неземную красоту, обязаны будут на руках носить.
Про Зою любой может сказать, нагуляла ребенка. Тьфу, какое противное слово. Девочка ошиблась, обманулась, беда с ней случилась. Так ведь она переживает, она ведь, бедная, глаз лишний раз поднять не смеет. Съежилась, как маленький зайчонок и ждет, когда ее ударят.
Она и от Петра ничего хорошего не ждет. Не верит, что ее такую «опозоренную» можно любить. Петр еще сам не решил, как у них может сложиться дальше. Он просто хочет ее поддержать, стать другом, рядом быть. Разве в этом есть что-то плохое?
Продолжение здесь: Глава 104