Как пройти в мансарду - им показал тот самый знакомый маргинал. Перед этим он представился честь-честью. Звали его Витюшкой, а «ребятишки» - по его словам - кликали Бабаем.
Начало тут:
Бабай вёл себя так приветливо, точно был хозяином этой усадьбы, а они пришли к нему в гости. Вслед за ним девочки и Антон поднялись на второй этаж и миновали длинный коридор. Все с любопытством оглядывались. Здесь, где они проходили, следы старины почти исчезли. Остался интерьер эпохи техникума, которому здание принадлежало три десятка лет.
Коридор когда-то был выкрашен голубой краской, некоторые комнаты лишились дверей, и тогда ребята видели то печь в пустом помещении, то останки дивана, то груды разного хлама.
А потом Бабай открыл неприметную дверь в торце и сказал:
— Прошу.
Видно было, что он старается произвести на девчонок впечатление.
Здесь была еще одна лестница, которая вела наверх. Узкая, с крутыми ступенями. Алина вспомнила как в детстве, на Пасху, вместе с другими ребятами забиралась на церковную колокольню, чтобы позвонить в колокол - на Пасху это разрешалось всем. Там - на колокольне - были похожие ступени. И на другой день у девочки сильно болели ноги.
— Вот теперь ни за что не поверю, что эта самая графиня при жизни сюда поднималась, — проворчала Женька, — Попробуй по такой крутизне, да в длинном платье до полу….
В мансарде была единственная комната, совсем небольшая. Может, в ней и не жил никто никогда. Но Алина представила, что у графини был тут кабинет. Вот здесь, у окна, стоял стол красного дерева, крытый зеленым сукном. И эта дама писала горькие письма неверному мужу, время от времени останавливаясь, покусывая кончик пера, чтобы собраться с мыслями, и глядя в окно – вид отсюда и правда открывался чудесный. Дом приютился на небольшой возвышенности – лес, река и село лежали как на ладони.
— Вы про это зеркало говорили? — спросил Антон.
Как он его углядел? В углу комнаты, заставленное сломанными рамами, какой-то ветхой мебелью, стояло высокое – больше человеческого рост зеркало, в простой деревянной раме. Может быть, кто-то и соблазнился бы унести его к себе, но зеркальная поверхность была тусклой, даже разглядеть свое отражение удавалось с большим трудом и в самых общих чертах.
— Точно, — сказала Женька, — Оно. Другого тут просто быть не может… Его надо освободить. Реально всю эту мебель отодвинуть?
— Э-эй, постойте, — забеспокоился Бабай, — Тут это все не случайно навалили. Оно раньше вообще на стене висело, зеркало-то…А только это, может, оно не просто так....
- В смысле?
- Ну, не просто так стекло, а вроде ход какой-то. Через него она сюда приходит и потом в него уходит.
Антон за спиной Бабая принюхался, а потом щелкнул себя по шее, давая понять девчонкам, что маргинал успел с утра набраться.
— Ничего, — сказала Женька Бабаю, — Мы, может, как раз и хотим пообщаться
Бабай оторопел:
— С призраком?
— С ним самым.
Их собеседник только головой покрутил. Потом развел руками — мол, больше он помочь ребятам не в силах, пусть дальше разбираются сами и пошел к двери.
— А вы сегодня в доме будете ночевать? — окликнула его вслед Женька.
— Да я это…Меня в деревню звали… На уху, значит. И в бане помыться.
Бабай сказал это, не оборачиваясь, но Женьке показалось, что он покраснел. Потому что сам понимал - из дома он уйдет по другой причине.
Оставшись одни, ребята приготовились ждать. Расчистили место в углу, подстелили предусмотрительно взятый с собой Женькой старый плед. Все были возбуждены, поэтому про еду даже не вспоминали. Но бутылка с лимонадом опустела быстро. Хотя здесь, в мансарде, жара была не такая, как на улице. Стены дома не только ограждали от зноя, тут даже чувствовалась сырость.
До захода солнца оставалось еще время. Сначала Антон развлекал девчонок рассказами о путешествиях. Он много где побывал – ездил и с родителями, и один. При этом парень нимало не кичился увиденным, не описывал заграничные покупки, а вспоминал все больше забавные случаи. И не стеснялся упоминать, как попадал впросак. Но чаще - делился тем, что его восхитило или разочаровало.
Потом разговор незаметно перешел на разные аномальные вещи. И вот тут-то Антон оказался скептиком поболее девчонок. Но скептиком необычным. Чувствовалось, что ему самому очень хочется убедиться в существовании чуда, он ищет его, но если копнуть поглубже, всему находятся рациональные объяснения.
— Рядом с городом, в другой стороне от вас – национальный парк. И вот там, в самом глухом его месте, прямо в центре луки – лесной кордон. Ну, понятно, там спецы наблюдают за животными, все такое. Два домика стоит - лесник живет постоянно, а сотрудники нацпарка наездами.
Так туда каждое лето те чудики, кто на разной аномальщине тронулся – прямо паломничества устраивают. И часы у них там останавливаются, и представление о времени люди теряют, и комары особо злые – дескать хозяйка этих мест поставила их стеречь дорогу и никого не пускать… Кто-то огни зеленые по ночам видит, кто-то светящиеся столбы. Кто-то идет в одно место, а выходит почему-то в другом, особенно, если перед этим хорошо на грудь принял, как наш Бабай.
Женька не выдержала и хихикнула.
— Алин, а ты как к этому относишься? — спросил Антон, похоже, просто для того, чтобы втянуть девочку в разговор.
Алина пожала плечами:
— В вещие сны я верю. Сама пару раз в жизни видела…ничего значительного. Там нечего особо рассказывать. Просто сначала это снилось, а потом происходило наяву. Мне кажется, что вот и те, кто умер – они потом только во снах могут приходить. Потому что мы их зовем, скучаем – и тем самым приманиваем.
— Ну а вот то, что мы сейчас эту графиню ждем, мы приманиваем ее душу? — и Антон рассмеялся, когда Алина помотала головой, — Ах ты, маленькая..
И коснулся пальцем кончика ее носа. Так поступают с малышами. И еще говорят им: «Пиииип»
— Луна всходит, — сказала Женька, — Давайте немного посидим тихо, вдруг что-то произойдет.
Они замерли и ждали. Вот сейчас всем троим стало немного не по себе. Комната, к которой они уже вроде бы привыкли за те часы, что провели здесь, теперь казалась им не вполне реальной, призрачной. Лунный свет начертил на полу дорожку, которую время от времени пересекали тени - ветки за окном колыхал ветер.
Все молчали, но чем дольше тянулось время, тем больше казалось ребятам, что молчат они уже целую вечность.
— А вот сейчас призрак как возьмет и появится в дверях.... — тихим, но нарочито «страшным» голосом сказал Антон.
Алина обхватила себя руками. Хотя и сидела она в середине – между Антоном и Женькой, в безопасности себя не чувствовала. Разве что зажмурить глаза, и представить, будто это все приснилось? А на самом деле ты находишься в своей комнате, или – на крайний случай – в интернатской спальне…
Труднее всего приходилось Женьке, самой из них нетерпеливой.
— А может, это все придумали, что призрак именно отсюда появляется? Из мансарды выходит... Мы сейчас сидим, как дураки, ждем… А он бродит себе по дому – то там мелькнет, то здесь… может – дом обыскать?
— Так тебя саму за призрак примут, — предположил Антон, — Вон, у тебя кофточка светлая. Если кто из бомжей остался, сейчас такой визг поднимет, особенно, если ты на него наступишь…
— А если, — начала вдруг Алина, но не решилась продолжать.
Конечно, эта мысль была наивной, и не стоило делиться ею с друзьями. И всё же не могла удержаться от того, чтобы не проверить. Она поднялась, неслышно подошла к зеркалу, которое слабо светилось во тьме, и приблизила к нему лицо. Она всегда любила разглядывать стереокартинки – смотришь сквозь вязь узоров, потом будто вытягиваешь взгляд в свое измерение – но медленно, медленно… И тогда вдруг неожиданно проступает объемная фигура – то плывущая рыба, то бегущий человек, то еще что-то…
Алина сквозь зеркало смотрела – в никуда, в вечность, а может быть, в самую суть себя, а потом попыталась «вернуться» И вот тут-то будто полыхнуло изнутри – только для нее, для Алины видимое. Прямо на нее взглянули такие яркие, такие большие синие глаза, принадлежавшие вроде бы человеку – глянули, обожгли своей несомненностью – это не могло показаться, это был взгляд оттуда, из потустороннего.
Алина вскрикнула, но как-то сдавленно, и все потемнело вокруг.
**
Она лежала на траве, и Женька осторожно касалась ее лица чем-то холодным и мокрым.
— Ты как? — никогда еще Алина не слышала, чтобы голос подруги был столь испуганным.
— Ничего, — ее собственный голос звучал так тихо, что Алина подумала – никто не услышит, — Мы где?
— На полянке, возле дома, — торопливо говорила Женька, — Антон тебя вынес на руках. Ты что-то видела, да?
— Не надо расспрашивать её, — поспешно вмешался юноша, — Пусть сначала в себя придет.
Алина чувствовала такую слабость, что ей хотелось одного – закрыть глаза и не шевелиться. Но она знала, что так еще больше напугает своих друзей. Поэтому через несколько минут она, собравшись с силами, села. Пришлось, правда, опереться рукой о землю
— Мы здесь останемся? — Женька взглянула на Антона, — Она ведь идти не сможет…
— Подожди… Сейчас. Чуть-чуть отойду и пойдем, - пообещала Алина.
Так и добрались они до палатки на берегу. Алина опиралась на руку Антона, а Женька готова была подхватить ее с другой стороны. Девочка знала, что друзья, хоть и решили её не спрашивать – всё же сгорают от любопытства. Им хочется узнать, что же она видела.
Лучше Алине стало, когда они уже подходили к берегу.
— Давайте не будем об этом говорить, ладно? — попросила она, — Я просто не смогу рассказать. Не знаю какие слова подобрать…Но она там есть. Или что-то там есть. Но это – точно.
Наверное, Женька была обижена – впервые у Алины появилась от нее тайна. Да еще такая важная. Но ведь по справедливости – это она, Женька, всё придумала, она и должна была увидеть то, что удалось Алине. Однако подруга выглядела плохо – ясно было, что Алинка не притворялась, вон, белая как стена.... И Женька с огромным для себя трудом, но решила действительно её не расспрашивать ни о чем.
На другое утро все делали вид, что не было никакой охоты за привидением. Подумаешь – съездили в Рождествено, сюда от дома добираться-то – всего-ничего. Антон договорился с кем-то из местных жителей, и назад их отвезли на машине. При свете дня, происшедшее накануне и Антону, и Женьке казалось одинаково нереальным. Алина же молчала, и невозможно было понять, о чем она думает.
С этого дня она так и оставалась до странности молчаливой, с горечью размышляя, что, наверное, унаследовала психику матери. Стоило случиться в ее жизни сильному потрясение, и она «поехала». Алина больше не соглашалась ни на какие Женькины проекты, а вся погрузилась в домашнюю работу – благо, ее хватало.
Алина ухаживала за огородом, в иные дни помогала матери на ферме, в другие - убиралась и стряпала. Но вечером Светлана через «не хочу» отправляла дочку погулять вместе с Женькой. Часто к их компании присоединялся Антон. Он раздобыл велосипед, и теперь ему не составляло труда приехать к подружкам. Девчонки показали ему все заповедные уголки, все места в окрестностях, которые они так любили.
Им втроем всегда было легко, они никогда не ссорились, и Женька признавалась дома, что уже вечером ждёт, когда наступит следующий день - и они снова встретятся и отправятся куда-нибудь вместе.
— Ты влюбилась, наверное? — предположила мама.
Женька только плечами пожала.
Она рассказала Антону историю Алины, взяв с парня слово, ничего не предпринимать, не посоветовавшись с ней.
— Но это так просто решить, — Антон был взволнован, — Я мог бы сам поговорить в интернате, но лучше…Отец приедет за мной в середине августа, погостит тут несколько дней. Тетя Лиза – его сестра, они редко видятся. Поедем все вместе в интернат и решим этот вопрос. Настучим директрисе по башке. Не пугайся, я образно говорю…
И всё получилось. Алина сначала сама в это не верила. Отец Антона – очень серьезный, импозантный мужчина средних лет, юрист крупной компании – только завел разговор, как директриса, которую Алина так боялась – тут же начала кивать головой и на все соглашаться.
— Конечно-конечно, я понимаю, дома девочке будет лучше...
Оставалось только подписать бумаги, забрать документы и откланяться. Отец Артема был на машине, так что вещи Алины они забрали сразу. Девочка взглянула на свою опустевшую кровать, на тумбочку – и подумала, что она будто и не жила тут никогда.
Светлана была рада до слез, и чувствовала себя виноватой в том, что у нее не хватило духу забрать дочку раньше.
В старшие классы подружки теперь ходили вместе. За те несколько лет, что прошли до окончания школы, их дружба с Антоном не прервалась. Пока парень учился в институте, он регулярно приезжал на летние и зимние каникулы, и вместе они отрывались как дети. Даже с горки катались, и Женька смеялась так, что трудно было ее остановить. Антон был одинаково внимателен к обеим девчонкам, но Алина про себя знала, что "уступит" его Женьке. Подруга незаметно для себя влюблялась все сильнее и сильнее.
У Алины же была своя тайна, которой она не поделилась ни с кем, кроме матери.
— Мам,— спросила она как-то Светлану, — У нас в роду гадалок не было?
Мать шила, и теперь опустила незаконченную работу на колени.
— Насколько я знаю – нет, — сказала она, подумав, — А что?
— Ты знаешь, я даже боюсь об этом говорить… Я теперь иногда вижу плохое. Ну, вот если человек скоро умрёт, я сквозь его настоящее лицо вижу другое – восковое, мертвое… и глаза закрыты… Как будто картинки наложены друг на друга.... Я сошла с ума и меня теперь не в интернате, а в больнице закроют, да? В психушке?
Продолжение следует
