С замиранием сердца дочь доярки, чтобы спасти семью от нищеты, шла к алтарю, там ее ждал богатый старик, а ночью произошло невероятное…
Вы знаете, что имя Алина должно напоминать о звоне бокалов с шампанским? Не знаете? Тогда прислушайтесь к тому, как звучит это имя и вообразите… Праздник, Новый год, ледяное шампанское и пузырьки, которые покалывают язык и горло.
А еще это имя так ласково звучит, если звать девочку «Алинёнок».
Короче, ее так звали. Хоть и жила она там, где шампанское совсем не в ходу - в деревне на краю света. Все потому, что у нее была мама с «прибабахом».
Ну, тут вообще нужно с бабушки начинать. Когда-то ее бабушку, питерскую художницу, после отбытия ею лагерей, сослали сюда на вечное поселение. И после того, что она прошла в Сибири, за колючей проволокой, жизнь в деревне на Волге показалась ей раем. Друзья прислали денег, и она купила домик. Деревянный дом с голубыми ставнями.
Бабушка работала в Доме культуры – рисовала декорации и афиши, мыла полы и топила печи. Потом сюда пришла мама Алины – шила костюмы. Для танцевального коллектива и хора, для драмкружка и эстрадного ансамбля. У всех женщин в их семье были золотые руки.
И все совершали мезальянс. Бабушка боялась вернуться в родной Ленинград. Ей казалось, что ее немедленно вышлют оттуда снова. И она привыкла, приспособилась к сельской жизни. Вышла замуж за лесничего. А потом её дочь, Алинина мама вышла замуж за фермера – считай, самого богатого человека в селе. Он разводил скот, продавал молоко и сыры. А еще он был хорош собой, остроумен, и не мешал Алининой матери, Светлане, делать то, что она любила. А любила она шить.
Сначала перехватывала зорким глазом – местные мастерицы своими секретами делились, потом до чего-то доходила сама. А когда ее взяли костюмером в Дом культуры – это уже было чистое блаженство. Никакие задачи ее не пугали. Она шила костюмы для сказки «Золушка», и сарафаны для русских народных танцев, и пестрые юбки для танцев цыганских – вся ее жизнь была в этих лоскутках, нитках, иголках, в стрекоте швейной машинки, в примерках – она творила наряды, как некое чудо – порой почти «из ничего».
И если бы Алина могла вспомнить самое раннее детством, когда она еще не ходила и не говорила – она припомнила бы костюмерную, бесчисленные ряды вешалок, и маму, напевающую за швейной машинкой. Но девочка начала осознавать себя с тех пор, когда пошла в детский сад. И тут уже ничего особенного не было – запах горелого молока по утрам, манная каша, которую все малыши дружно ненавидели, игровая комната, устланная ковром и нарядные куклы в шкафчике – воспитательницы не всегда позволяли взять их – только за хорошее поведение. А иначе – вот вам мячики, пирамидки и свалявшиеся мягкие игрушки.
В садике у Алины появилась подруга – Женя. Она пришла в группу позже других. Ее семья переехала в село, и Женю привели в садик среди года. Она была особенной – Алина это сразу почувствовала. Женя лучше всех читала стихи и пела песни, не боялась воспитательниц, если они сердились и повышали голос. Женя придумывала новые игры и с ней никогда не было скучно. Все ребята хотели дружить с ней. А она выделила Алину, непонятно почему. Алина просто как все прочие ходила за ней, приоткрыв рот и восторгаясь ее шуткам, ее платьицами и ленточками, ее шалостями. Но так или иначе, Женя решила, что ее «второе я» именно Алина, и отныне их повсюду видели вместе.
Женя научила Алину рисовать лошадей. Женя говорила, что будет знаменитой наездницей или великой актрисой. Она выдумывала игры или рассказывала истории – и все это настолько завораживало Алину, что та сразу признала первенство подруги. И что мальчишки на Женю заглядывались – в этом тоже не было ничего удивительного.
Мама Алины, Светлана, тоже заинтересовалась этим знакомством. Отец Жени руководил стройкой. В селе возводили новые дома – в два и три этажа, потом появился целый комплекс – внизу кафе, а наверху – универсальный магазин. Здание поликлиники построили новое – взамен небольшого барака. Ну и много чего еще. А мама Жени не работала.
— Она у меня – домашняя фея, — на полном серьезе сказала девочка своим приятелям, — Мама говорит – в доме все время должен кто-то жить, чтобы было уютно и тепло. И она у меня работает феей.
Алина в это не вполне верила - крылышек у Жениной мамы не было, но девочку завораживало то, что было дома у подружки, и чего не было у нее. Хрупкие статуэтки – балерина, застывшая в пируэте, Хозяйка Медной горы с ящеркой на руках, Царевна-лебедь, та самая у которой «во лбу звезда горит» - все они жили высоко на полках. Но кого-то из сказочных персонажей мама Жени каждый день снимала, давала девочкам поиграть. И еще у нее были кольца на пальцах, и камушки так красиво сверкали. И Женина мама пекла торт «Наполеон», роскошь, которую Алина дома не пробовала.
И в школу девочки тоже пошли вместе. Школа далеко, на въезде в райцентр. Большинству ребят не добраться сюда в осеннюю распутицу и зимний гололед. Поэтому возил их по утрам желтый автобус с надписью «Дети» на боку, а после занятий развозил обратно по домам.
Эти первые школьные годы… Букеты астр всех цветов радуги, новая нарядная форма, коридоры – огромные, по которым так хочется бегать. А нельзя, ловят дежурные за руку. И записывают фамилии. А потом вешают листочек, где нарисована молния, и перечислены все нарушители дисциплины.
Алина – робкая по натуре, ей никогда не хотелось привлекать к себе внимание. Она была из тех девочек, о которых говорят «тише воды, ниже травы», и замечания учительницы расстраивали ее едва ли не до слез. Женя же постоянно что-то придумывала и попадала в различные переделки. То задумает вместе с мальчишками кататься на коньках, когда лед на озере еще тонкий – и провалится, к счастью, только по колено. То на спор погладит большую овчарку, которую боятся все ребята, и которая время от времени срывается с цепи. То придумает тайный язык, состоящий из слов и жестов, который мигом освоят все ребята и начнут на нем объясняться, ввергая учителей в гнев и панику.
Но все же получилось так, что в настоящую беду попала именно Алина, а не ее бойкая подружка.
Алину украли. Случай этот запомнили надолго, потому что произошла такая история впервые, и ничего подобного больше не повторялось. Алина было тогда десять лет. Она вместе со всеми возвращалась на школьном автобусе, но вышла на одну остановку раньше, чтобы зайти в магазин и купить себе новые тетради.
Магазин в центре села, и отсюда до дома идти нужно было минут двадцать. Алина выбирала тетрадки с красивыми картинками на обложках, расплачивалась, потом ее еще торопили тетеньки, стоявшие в очереди. Короче, она и не заметила, что оставила возле прилавка пакет, где лежала спортивная форма и сменная обувь. Так и пошла с рюкзачком за спиной.
Она уже подходила к своему дому, когда рядом с ней притормозила машина, и незнакомый дяденька окликнул:
— Эй, девочка, это не твое?
В руке он держал знакомый зеленый пакет.
Алина охнула – дома бы ей, конечно, влетело, и мама бы называла "Машей-растеряшей".
— Возьми, — дяденька открыл дверь, она доверчиво подошла.
Кто же мог знать, что ее в тот же миг затащат в машину, так что пикнуть не успеет?
Искали Алину неделю. Объявления были развешены на каждом заборе и на каждом столбе. Волонтеры прочесывали лес, искали даже в озере и в речке. И через неделю уже ни у кого – ни у полиции, ни у ее добровольных помощников, надежд найти девочку живой, не осталось.
К счастью, похититель Алины оказался никаким не мань-яком. Он всего-то и хотел, что срубить денег более-менее «по-легкому». Потому и ждал, когда все в достаточной степени напугаются, и готовы будут заплатить любую сумму, чтобы вернуть девочку.
Казалось ему, что спланировал он все четко и правильно. И запросил «аж целых полмиллиона». На эти деньги похититель рассчитывал уехать подальше, да начать свое собственное дело. Но стоило ему позвонить родителям Алины – и сказать свои требования, как участь его была решена. Может, будь он поопытнее, и организуй всё по-другому, всё бы и выгорело. Но как получилось, так получилось.
Мама Алины не могла говорить с похитителем – женщина лежала в лежку, ей кололи успокоительное. Отцу же полиция велела договориться о встрече. Назначена она была у ворот заброшенного заводика. Павел взял с собой «пакет с деньгами», стоял, держа его напоказ. Как только похититель приехал – его тут же и взяли.
Выяснилось, что жил злодей в соседнем селе. Павла лично не знал, только слышал о нем, как о состоятельном человеке. Похититель был еще и обижен на то, что его задержали, допрашивают и грозят судом.
— Да девочка у меня, как дочка родная, жила. Кормил-поил, мультики по телевизору показывал. На улицу, правда, не выпускал.
И правда, Алина хоть и плакала, в эти дни, потому что ее разлучили с родителями, но в остальном не пострадала никак. Ее осмотрел врач, и сказал, что девочка, очевидно, скоро обо всем забудет.
Гораздо дороже похищение Алины обошлось ее родителям. Отец винил во всем мать.
— Вон, у Женьки мать хозяйством занимается, и я тебе говорил -сиди дома, тут всегда работы хватит. Машина у нас есть, могла бы выучиться, сдать на права, дочку бы возила в школу, и забирала. А ты как вертихвостка последняя, собираешь свои тряпочки — и в Дом культуры с ними бежишь…Алинка брошенная, сама по себе…
Светлана же не только чувствовала себя глубоко виноватой. Она вроде как малость тронулась после всей этой истории. Теперь по нескольку раз в день случалось, что она застывала неподвижно, смотрела прямо перед собой, губы беззвучно шевелились. Трогать ее в такие минуты было бесполезно.
Так тянулось всё несколько месяцев, а потом Павел ушел из семьи. Была у него, оказывается, молоденькая подружка. Может, дело и так кончилось бы разводом. Но разыгравшаяся драма все обострила, и в конечном счете стала поводом порвать старые связи. Павел продал ферму и уехал вместе с молодой женой.
— Теперь я свои силы знаю, — говорил он, — На новом месте развернусь. Мы с Олей южней подадимся. Снова землю возьму, скот куплю. Зима там не такая длинная, климат благодатный. Дело пойдет…
Но перед тем, как уехать, отец настоял, чтобы Алину отдали в интернат. Был такой в райцентре – специально для детей из отдаленных сел. Тут родителям не приходилось за них беспокоиться. За ребятами все время следили воспитатели. Здание огромное – здесь же классы, здесь же – в другом крыле – спальни и столовая. Гуляли дети под присмотром, в школьном дворе, и в сам интернат чужой человек без спроса не вошел бы – у входа сидела охрана.
Историю Алины в районе знали все – поэтому никаких препятствий, чтобы оформить ее в интернат - не было. Павел еще и с директором поговорил, добавил, что мать девочки «больна на всю голову»,
— Поэтому я вас очень прошу, пусть дочка будет у вас даже на каникулах. Я постараюсь выкроить время, чтобы хоть пару раз в год приезжать, навещать ее, - говорил он.
Павел произвел на директрису самое благоприятное впечатление. Она обещала исполнить его просьбу – свести общение матери с дочерью к минимуму.
Алина была девочкой домашней, и первое время в интернате люто тосковала. Ей еще и приходилось труднее, чем другим. Спальня большая, на восемь девочек. Алине досталась худшая кровать -у двери. Стены, крашенные зеленой масляной краской, сквозняки… И почти всегда после отбоя, Алина укрывалась с головой тоненьким байковым одеялом, не спасавшим от холода, и тихо плакала, чтобы не разбудить девчонок.
Почти всех одноклассниц родители на выходные забирали домой. Алина оставалась в интернате в компании нескольких детей. В котельной что-то постоянно ломалось, и ребята мерзли. Директриса только вздыхала, когда ей говорили, что в спальнях пятнадцать градусов.
— Пусть дети берут вторые одеяла, что я еще могу сделать? Котел на ладан дышит.
Девчонки привозили одеяла из дома – кто ватное, а кто и пуховое. Привозили теплые свитера и куртки. Алинину же мать персоналу интерната велено было заворачивать на входе. Такое тут тоже проходили. Время от времени в интернат попадали дети родителей пьющих или скандальных, или то и другое разом. Случалось, что кто-то набрасывался на воспитателей с бранью, или даже поднимал руку. Алинину мать отнесли к этому же разряду. Проще было ее не пускать.
— Привозите граммов двести конфет «Коровка» в передаче, и больше ничего не надо, не примем, - говорили ей,— У детей все есть, они тут всем обеспечены. Всякие апельсины-мандарины мы не берем. А то ваша дочка возьмет фрукты, угостит кого-нибудь, а у нас есть дети с аллергией.
Мать Алины уже не работала в Доме культуры. Она не могла сосредоточиться на выкройках и тканях, иголках и ножницах. Всё валилось у нее из рук. Но зарабатывать на жизнь ей было нужно, и она пошла работать к тому самому человеку, которому Павел продал ферму.
В свое время он приложил много сил, собрал отличное стадо породистых коз. И Светлана без слов взялась ухаживать за животными. Кормила и поила, убирала навоз, доила, а если было нужно, то и помогала хозяину лечить подопечных.
За короткий срок женщина изменилась. Если раньше она была хорошенькой, веселой, кокетливой, то сейчас ее трудно было узнать. Руки, прежде нежные, с маникюром, теперь огрубели. На ферме не было место добротной нарядной одежде, которую Светлана так любила. Старая куртка, резиновые сапоги, видавшие виды брюки – все это женщина теперь не снимала. Забыла она и про косметику. А запах хлева был более стойким, чем любые духи – хоть десять раз мойся дома.
Не будучи сильной от природы, Светлана уставала так, что вечером у нее только и оставалось сил, что выпить чаю с куском хлеба и заснуть. И все же она не чувствовала себя несчастной.
Пусть распалась семья, но дочка была жива – это главное. И мать таила надежду, что рано или поздно они снова будут вместе. Кроме того, Светлана привязалась к животным, и общение с ними помогало ей исцелиться.
Своенравные, каждая со своим характером, упрямые и смешные, козы и козлята окружали ее теперь с утра до вечера. И забота о них в какой-то степени врачевала ее израненное материнство.
Хозяин – Федор Иванович, был человеком неплохим, и главное – разумным, без этого дело вести нельзя. Если животное заболевало – он звал ветеринара, а потом прикидывал, дорого ли обойдется лечение, и что будет выгоднее – попытаться поставить козу на ноги или «убрать» ее в морозилку. Соответственно и поступал.
Светлана же старалась до последней возможности выхаживать каждого козленка, даже самого слабого, дать ему шанс. О будущем она пока не думала. Надеялась только, что Алина благополучно окончит школу и вернется к ней.
Продолжение следует
