- Пой ему колыбельную, Глашенька, пой. Мамкин голос он целительную силу имеет! Сынок твой голос твой услышит и глядишь поправится. Ой беда, беда... Уж и не знаю я, Глашенька, за что тебе наказание такое...
Глафира слушала бабушку и заливалась горькими слезами...
Третьего малыша род.ила Глафира, третьего сыночка, но двое из них не выжили, а теперь и третий малыш был на грани жизни и смер.ти.
Илюша появился на свет всего неделю назад.
Слабеньким, но вполне жизнеспособным.
Муж Глафиры выдохнул, родственники молились за здравие Илюши, но вчера сынок Глаши стал тяжко дышать, а это было первым признаком того, что малыш захворал.
Такая же хвороба забрала у Глафиры двух её первых сыновей и из-за этого ей было очень и очень страшно.
Весь вечер и всю ночь молилась Глафира за своего сыночка, но не помогло...
К утру состояние Илюши ухудшилось и ему стало ещё хуже.
Глафира заливалась слезами, Степан, супруг её, ходил мрачнее тучи, а Прасковья, бабушка Глаши, варила какие-то только ей известные отвары, но и они никак не помогали Илюше.
К обеду пришла в дом к Платоновым местная травница и знахарка Лукерья.
Оглядела мальчонку, покрутила так и сяк и вынесла вердикт.
- Ни жилец!
От таких слов забилась Глафира в истерике, схватила сына, прижала к себе и обессиленно опустилась на кровать.
Лукерья и бабушка Прасковья о чём-то пошептались, посекретничали и первая, перекрестившись на образа, ушла...
До вечера сидела Глаша с сыном на руках, сквозь слёзы пела ему колыбельные, горячо молилась...
Вымаливала у Бога своего сыночка...
Ночь Илюша пережил, Глаша выдохнула, но не тут-то было.
К обеду совсем поплохело мальчику.
Степан, глядя на такое дело, пошёл к Ефиму, местному мужику, пошёл для, того, чтобы сладил он сыну его гро.бик, ибо началась покосная страда и Ефима застать дома было довольно трудно.
Ефим был дома, но услышав просьбу Степана наотрез отказался.
- Ты, Стёпа, никак с ума от горя сошёл? Виданое ли дело, живому дитю гр.об править!
Степан опустил голову.
- Знаю, Ефим, знаю что страшная моя просьба, но что делать? Сам я не смогу... Два делал, третий не смогу...
- Так жив ведь твой сын, Степан! Жив ещё! Что же ты загодя мальчонку хоро.нишь? Ни дело это, Стёпа! Видит Бог! Ни дело...
Ефим от такой просьбы Степана отказался и тот побрёл домой.
Что мужик ожидал там увидеть?
Холодное тело своего сына... Жену рыдающую над ним... Бабушку Прасковью у образов...
Но увидел Степан совсем не то, что ожидал.
Глафира сидела у зыбки сына, покачивала её и тихонько напевала колыбельную.
Степан не знал жив ли его сын или колыбельная её посмертная, не знал, но от вида Глафиры ему стало страшно и подойти к супруге он не смог...
Глафира просидела так до вечера. Ни Степан, ни бабушка Прасковья к женщине не подходили, а ей, казалось, никто и не нужен.
Тихо пела она свою колыбельную...
Пела и качала зыбку...
В ту ночь в доме не спал никто.
Бабушка Прасковья молилась, Степан наблюдал за женой, серьёзно опасаясь, что жена сошла с ума, но к великому их удивлению, к утру из зыбки послышался тонкий писк.
Тут же всполошилась бабушка Прасковья, быстро подошла к зыбке, хотела было взять Илюшу на руки, но Глаша не дала.
Устало улыбаясь она сама взяла малыша на руки, прижала его к набухшей гру.ди, при этом не переставая напевать свою материнскую песню...
С того дня пошёл Илюшу на поправку.
Что помогло малышу?
То ли отвары трав прабабушки, то ли волшебная колыбельная его матери, а может молитвы их были услышаны Богом...
Неизвестно, но факт оставался фактом.
Илюша выздоровел.
Сама Глаша верила в то, что спасла сына её вера и колыбельная...
Услышал Илюша её и понял как нужен матери.
Степан же считал, что сила материнской любви дала их сыну жизнь.
Любви которую не сможет победить никто и ничто на свете.
Всем спасибо за внимание, комментарии, подписки и лайки.
Благодарю от всей души!
