Все пути познания рок-музыки ведут туда, откуда она возникла - на фабрику готовых и недоделанных манекенов под вывеской "Крим".
Почти каждый из шаблонов был клонирован и подвергнут частичной или основательной переработке. Кому-то в чем-то удалось превзойти оригинал, что-то еще ожидает завершения, пульсируя, подобно гомункулу в ванночке. Оба зрелища - эталон и пародия, завораживают с одинаковой силой.
Ведь Cream это не только Саббат, Монтроуз, James' Gang и Van Halen, но и The Tremeloes, Бич Бойс (партия гитары - Эд Картер) и даже Zelena Posta. Минимум два берега одной реки, которых на самом деле может оказаться намного больше....
Ассоциации и аналогии возникают сами по себе, как правило, вопреки логике и здравому смыслу, расцвечивая новыми красками давно известный орнамент. Наследие Cream что-то вроде кроссворда со множеством вариантов правильного ответа, даже если он кажется верным только тебе одному.
Возьмем к примеру "Обертку" - первый скромный сингл, в котором уже просматривается Single Pigeon Пола Маккартни, обладающий не меньшей гипнотической силой индивидуального воздействия. Нечто подобное подбирает на пианино герой Микки Рурка в мистическом триллере "Сердце Ангела".
На мелодию "Соловьиной рощи" Тухманова Аркадием Северным было пропето две пародии с разными словами. Одна из них называется "Две гостиницы". У меня тоже есть два любимых шаржа на музыку группы Cream. Это Manic Depression Хендрикса и I Don't Want Your Money, в которой солируют Тэрри Кэт и Бобби Лэмм - два бриллианта в лучезарном составе "Чикаго".
Специфика обеих композиций в том, что Manic Depression как бы опережает появление Cream, а интенсивная пьеса Chicago реанимирует музыку группы, три года как переставшей существовать.
Любая пародия, как злобная, так и добродушная, грубая она или тонкая, это своего рода "матрешка", начиненная эмбрионами и вирусами, способными как разрушить оригинал, так и содействовать рождению чего-то оригинального на его основе. Практически вся первая волна хард-рока, начиная с The Gun братьев Гурвиц, пародирует музыку двух коллективов - Cream и Vanilla Fudge, мешая адепту сойти на нужной остановке, где расположен первоисточник.
Даже в высшей степени эксцентричный и экзотический "Экспириэнс" напоминает трио пародистов первого пауэр-трио в истории рока, заявившее о себе чуточку раньше. Но в 60-х счет в опережении по линии прогресса шел на месяцы, а иногда и на недели.
Manic Depression стала вторым психоделическим вальсом наряду с "Лумумбой" Стива Уинвуда, посвященной африканскому политику, который уже никак не мог вальсировать.
Советское ухо моментально опознавало в партии ударных ритмику консервативного танца. Вальс, это и официоз, и клоунада. Англичане используют его для снижения пафоса. If You Gotta Make a Fool of Somebody и Baby's In Black не вызывают сильных эмоций у человека, мало знакомого с британским юмором. Либо он принимает их всерьез, либо отвергает сходу как издевательство. "Что нового, кошечка" - одна из трех композиций Берта Бакарака, брошенных Тому Джонсу в трудную минуту (две другие - Promise Her Anything и To Wait For Love) сработала именно в силу этих свойств. На контрасте безумия с могуществом.
Лошадиным вальсом завершает "Бенефис мистера Кайта" первую сторону "Сержанта". Причем, из текста винтажной афиши невозможно понять, кто же он, указанный в ней, этот Henry The Horse - дрессированная лошадь, переодетый конем артист или реальный кентавр...
В сентиментальном памфлете Джорджа Харрисона "Я, мне, моё" интенсивный блюзовый шаффл покупателей, снующих по этажам универмага то и дело затормаживают такты вальса в духе "падам-падам" Эдит Пиаф.
Венерические опасения Клэптона в N. S.U. мутируют в онейрическую панику Not To Touch The Earth - словно некое alter ego отговаривает создателей вселенной от изготовления кого-то по своему образу и подобию.
И подобно экскурсии Аркадия по "Желтому дому на Пряжке", четыре минуты I Don't Want Your Money кажутся бесконечными, словно кто-то помимо воли слушателя, то и дело меняет местами начало и коду. Давайте-ка послушаем её еще разок.
В отличие от Лэмма Аркадий не пародирует никого. Подозреваю, что он вообще не знаком с оригинальной версией Льва Лещенкo.
Тэрри Кэт и Бобби Лэмм вычленяют и подчеркивают нюансы музыкальной каллиграфии Клэптона и Брюса, успевая закрепить каждое попадание "в кассу".
Аркадию ближе подход Моррисона, который использует формулу вещи Cream, как "подложку" для своих стихов, когда первооснову слышали только музыканты, а он - нет.
