- Знаешь, моя дорогая, твое имя, Каусария, означает «Медовая» или «Сладкая». Как мне несказанно повезло, что ты дождалась меня, медовая моя.
- Не обольщайся, точно не сладкая, если и медовая, то этот мед вересковый. Знаешь, он часто горчит.
Глава 1.
Гузель не удалось долго поспать. Ее детишки проснулись рано. Она, с трудом разомкнув глаза, повела их на кухню. Умыла, усадила за стол. У Каусарии сон легкий, она тоже встала вслед за дочкой.
- Чего рано поднялись, спали, да спали бы. Сейчас, кызым, я им кашки манной сварю.
- Доброе утро, мамочка! Они кашу не будут. Я им чаю с молоком налью, да по бутерброду с колбасой сделаю
- Ох, дочь неладно это, испортят желудки. Вот, наша Азалия каждое утро кашу ест, мы ее не балуем.
Гузель кольнуло это «Наша Азалия», но она промолчала. Понятно, тот ребенок, которой рядом с бабушкой растет, тот и «Наш».
- Ничего, мамочка, не всухомятку же. Сейчас я их покормлю и уведу в свою комнату, чтобы они других не разбудили.
Тут на кухне появилась Азалия. Волосы встрепаны, глаза после сна зеленее зеленого. Она молча посмотрела на ребятишек, подошла к Валерику и столкнула его с табурета. Тот от неожиданности упал на пол.
- Ты чего толкаешься? Я что тебе сделал?
- Это мое место. Зачем сел на мой табурет?
Гузель подняла сына, посадила к себе на колени
- Сильно ушибся сынок?
- Совсем не ушибся. Мамочка, зачем она так? Ты говорила, что приедет сестренка, мы с ней будем играть. Я не хочу с ней играть, нехорошая она.
Азалия забралась на табурет, оглядела всех победоносным взглядом
- Это мое место. Бабушка, а где мой чай, моя колбаска?
- Вредно есть с утра колбаску, сейчас каша будет. Поздоровайся с тетей Гузель, Валерой и Настенькой
- Здассьте! Не хочу кашу, колбаску, я сказала, колбаску!
- Не кричи, маму и деда разбудишь. На тебе чай, на колбасу, с хлебом ешь. И больше не толкайся. Валерик старший брат, ты не должна с ним так поступать. А если он тебя толкнет?
Азалия подумала, отпила чай, откусила колбасы и произнесла
- Если он меня толкнет, я вон, ее толкну, потому что она младше меня.
- Что ты такое говоришь, разве можно младших обижать?
- А меня можно? Я не хочу есть, я к маме пойду.
- Стой, не ходи! Пусть она поспит.
Азалия сделала вид, что не слышит и удалилась в комнату Каусарии, залезла на диван, улеглась к матери под бочок.
Каусария виновато посмотрела на дочь.
- Вот, кызым, всего ребенка избаловали. Бывало, свозит Рустэм ее на выходные к своей матери, девочка возвращается оттуда совершенно неуправляемая.
- Так, не отпускали бы, зачем отпускали?
- Розалия считала, что та бабушка тоже родная, пусть хоть в выходные водится. У тебя дети послушные, может потому что их двое? Сама-то пей чай, кызым, зачем не пьешь?
- Не хочу, мам, еще не проснулась. Поели детки? Пойдемте, я вам книжку почитаю.
Каусария принялась готовить завтрак. Принесла из подсобки бидон с творогом, достала яйца, муку, стала готовить. Вскоре по дому разнесся аромат ванили, запах творожных сырников.
Рафаэль спал и не спал. Он просыпался, слышал негромкий разговор на кухне и снова впадал в дрему. Не хотелось просыпаться, вдруг проснешься и все окажется сном? Рафаэль, не открывая глаз, почувствовал, Кусария рядом.
Она ласково погладила его по плечу
- Рафаэль, ты ведь не спишь, вставай, твои любимые сырники готовы.
От ее ласкового прикосновения, от нежности, звучащей в голосе, на глаза Рафаэля навернулись слезы. Никогда в жизни не будили его ласковыми словами, не гладили его по плечу.
Он посмотрел на Каусарию глазами, полными благодарности, взял в руки ее ладонь, прижал к своим губам. Ладонь любимой женщины оказалась нежнее лебединого пуха и восхитительно пахла ванилью.
- Каусария, ты знаешь, что означает твое имя?
Женщина улыбнулась, пожала плечами и осторожно освободила свою ладонь из рук мужчины, при этом погладив его по щеке.
Рафаэль зажмурился от счастья чувствовать себя любимым
- Знаешь, моя дорогая, твое имя, Каусария, означает «Медовая» или «Сладкая». Как мне несказанно повезло, что ты дождалась меня, медовая моя.
- Не обольщайся, точно не сладкая, если и медовая, то этот мед вересковый. Знаешь, он часто горчит.
- Вересковый? Да, горчит, зато он лечебный. Согласен на вересковый.
- Ну, все, хватит нежиться, вставай! Умывайся, брейся, пока дочери не встали. Потом баню надо будет топить. Ты, разумеется, уже забыл, как это делается, я тебе помогу.
- Слушаюсь, моя госпожа! Встаю!
Когда Рафаэль, умытый, свежевыбритый, окутанный ароматом хорошего парфюма, появился на кухне, Каусария уже наливала чай. Но им не удалось спокойно позавтракать вдвоем. Прибежала Азалия, залезла к деду на колени.
- Дедушка, ты чего так долго спал? Я устала тебя ждать. Ешь скорее, надо меня вести гулять.
- Доброе утро, егоза! Ты завтракала?
- Не, я не хочу. Разве что капельку чаю выпью, да сырник съем.
- Бабушка, нальешь этой маленькой принцессе чаю? Давай-ка, золотко, садись на табуретку и пей чай, ты у нас уже большая.
Позавтракали втроем и втроем пошли топить баню. Как только они ушли, Гузель вышла на кухню, снова поставила чайник, разбудила Розалию.
- Вставай, сестренка, пошли завтракать, мама сырников нажарила.
Розалия потянулась сладко, до хруста в костях
- У-у-у, спала, да спала бы, дома так славно спится, даже на жестком диване.
- Намекаешь, что я твою комнату заняла?
- Ни на что не намекаю, комната такая же твоя, как и моя. Пошли чай пить, я голодная, как волчица. Эх, Гузель, прошли наши вольные времена. Не походишь теперь по дому в одной футболке и в трусах. Придется одеваться.
- И не говори, как привыкнуть? Не знаю, как тебе, а для меня дядя Рафаэль, чужой человек.
Розалия посмотрела в окно. Рафаэль нес охапку дров в баню, за ним Азалия тащила полено. Мама стояла рядом с баней, радостная, улыбалась.
- Для меня он настоящий отец, Гузель. За все время жизни с Рустэмом я не слышала от него ни одного грубого слова. Папа всегда был на моей стороне. Ты просто не знаешь его. Посмотри в окно, какая мама счастливая, как радуется Азалия. А твои-то где?
- Книжку велела читать, в комнате сидят.
- Так иди, собери их, пусть тоже идут во двор, поиграют там, с Азалькой подружатся. А я пока умоюсь.
- Почему бы нет? Пусть погуляют, мы с тобой спокойно чаю попьем, поболтаем.
Гузель быстренько собрала детей, вывела во двор, окликнула мать
- Мама, моих тоже возьмите! Валера, смотри, чтобы Настя снег не ела. Идите к бабушке, помогите ей.
Розалия налила чай, села на табурет, подогнув под себя одну ногу.
- Гузель, мне кажется, или ты на самом деле чем-то огорчена? Это из-за мамы?
- Нет, Розаль, что ты? Я из-за Антона переживаю.
- Что с ним? Да, и почему ты одна с детьми в Новый год?
- Антон ушел с завода. Я не писала, у него возникли большие неприятности, мы потеряли квартиру, пришлось строить дом.
- Ну, я знаю, что вы построили дом. Мама считает, что вы хорошо живете, у вас есть возможность, поэтому построились.
- Какая там была возможность? Залезли в долги. Теперь Антон перегоняет с Владивостока автомобили и продает их у себя в Йошкар-Оле. Работа тяжелая и очень опасная, связанная с криминалом. Однако, Антон смог рассчитаться с долгами.
Сейчас ему поступил заказ на две иномарки. Он нас привез сюда, чтобы мы не оставались одни в Новый год. Потому что в это время он будет в дороге. Прямо сейчас он должен быть во Владивостоке. Я очень его люблю, очень волнуюсь за него, не вынесу, если что-то с ним случится. Только, чур, маме ничего не говорить. Она не в курсе, чем занимается Антон.
- Да, дело выгодное, но очень опасное. Как его угораздило попасть в этот бизнес?
- Да, дружки все, детдомовские. Они денег в долг давали на дом, они же пристроили его на эту работу. Антону самому нравится. Знаешь, мне кажется, ему тяжело долго находиться дома, тянет его вечно куда-то. А я без него просто не могу, будь моя воля, ни на шаг бы от себя не отпускала.
- Тут, Гузель, мне тебя не понять. Я, что с Айдаром жила, радовалась, когда он на весь день из дома уходил. Что с Рустэмом жила, была довольнехонька, когда он к матери на выходные уезжал. Сейчас вот рада-радешенька, что нет у меня никакого мужа. Все, не хочу я больше обслуживать никого. Хватит с меня двух мужей, больше я такую глупость не совершу.
- Хочешь сказать, будешь всю оставшуюся жизнь жить одна? Монахиней собираешься стать?
- Ой, монахиней! Насмешила! Скорее наоборот. Я же не сказала, что буду влачить тяжелую жизнь без мужчины, я замуж больше не пойду. Только, чур, маме об этом не говорить.
Есть у меня на примете один товарищ, он давно вокруг меня кругами ходит. Но я еще жду, когда он дозреет, не даю повода ни на какую малость надежды хотя бы приблизиться ко мне. Я, недоступна и тверда, как каменная скала. Пусть побьется.
Одно я поняла в этой жизни, Гузель! Мужчины не ценят, то, что им легко достается, что само падает в руки. Им надо пострадать, помучиться, добиваться своей цели. Даже, когда они добьются своего, им хватает этого счастья ненадолго. Надо, чтобы всю жизнь боялись потерять тебя.
Однако, и тут нужно все правильно рассчитать. Отец, вон, на Светлану молился, но, побывав в нашей семье, увидев, какое у нас отношение к мужчине, прозрел. Он влюбился в нашу маму. Теперь любит он не только маму, он любит этот дом, в нем маму, нас с тобой, наших детей.
В определенном возрасте для мужчины становится самым важным семья, дети, внуки. Ему хочется уюта, покоя, внимания. Этого Светлана не могла дать Рафаэлю, и он выбрал развод и женщину, которая окружит его теплотой.
Ты, Гузель, как наша мама. Тебе нужно обязательно заботиться о ком-то, ты не можешь не любить. Я, видимо, из другого теста, мне нужно, чтобы меня любили, обо мне заботились. Семейная жизнь меня тяготит.
- Розалия, сестренка, ты не на правильном пути. Но это пока, пока ты не встретила настоящую любовь.
- Гузель, я тебя умоляю, какая любовь? Все это лажа, сказка для взрослых. Остается надеяться, что ты не разочаруешься в этом слове.
Продолжение здесь: Глава 84