Она смотрела, как солнце, отражаясь в каплях воды на деревянной стойке, отбрасывает причудливый радужный отсвет на её белый фартук. А за окном пели птицы. Она не знала, что это за птицы, никогда не обращала на них внимания, но сегодня они пели особенно красиво. Будто для неё. Тряпка в руке, которой она минутой раньше вытирала стаканы, показалась неприлично грязной. Когда она её стирала? Вчера? Позавчера?
Дети через дорогу от её кафе так громко смеялись… они всегда так громко смеются? Одному из них она обещала испечь яблочный пирог ко дню рождения, но важная дата совсем вылетела из головы. Когда же планировался праздник? Завтра? Или сегодня? Святые небеса! А у неё ведь даже тесто не готово и заканчиваются яблоки…
Джерри должен был привезти их вчера, а привез букет ромашек. Он каждый вторник приходил с ромашками. Так мило с его стороны. И так странно. Зачем он постоянно их приносит? Приносит, кладёт на стойку и только молча улыбается, будто отчаянно хочет разделить какую-то общую старую шутку.
Она никогда об этом не задумывалась, а сейчас эта мысль вдруг полностью захватила сознание. Почему ромашки? И почему по вторникам? Почему не в среду или, к примеру, в пятницу?
Ах, постойте-ка! Кажется, именно в один из пасмурных осенних вторников он впервые переступил порог её кафе с той нелепо огромной башней продуктовых коробок в руках. Она вдруг удивительно ясно вспомнила, как он поставил все эти коробки на пол, чудом ни одной не опрокинув, небрежно стряхнул с темно-зеленой куртки капли дождя и, дежурно пожелав доброго утра, протянул чек со списком покупок. Она была так занята и так хотела спать, что даже не спросила его имени, лишь устало заметила, что в такую погоду утро по определению не может быть добрым, если только в чек не завернут букет полевых ромашек.
С тех пор по вторникам Джерри всегда приносил ромашки.
Надо же, прошло столько времени, а она только сейчас об этом вспомнила. Только сейчас поняла, что за молчаливыми улыбками и дешевыми, но бесконечно нежными цветами кроется куда больше, чем обыкновенная дружеская симпатия. Он ведь даже однажды приглашал её в кино… или на кофе? Она отказалась, не дослушав, и тут же забыла и о нём, и о его словах – было так много дел в тот день.
Почему она всегда так занята? И чем? Сейчас она никак не могла этого вспомнить. Но это было и не важно.
Главное, что она помнила мягкую улыбку Джерри, распахнутые ставни окна и букет ромашек в вазе на подоконнике. И, как звякал колокольчик, когда она открывала дверь своего кафе. Помнила тощую черную кошку с необыкновенными изумрудными глазами, поджидающую ее каждое утро на крыльце в надежде на лакомство. Помнила дурманящий аромат выпечки, мягкий солнечный свет и тёплый летний ветер. Беззаботный смех детей. Гул редких машин, проезжавших мимо и шелест листьев.
Мир всегда был так очарователен в своей безмятежной простоте?
Она смотрела в черное дуло направленного на неё пистолета, а солнце, отражаясь в каплях воды на стойке, отбрасывало радужный отсвет на её белый фартук. И так красиво пели за окном птицы…