Когда вечером Марк приехал в больницу, а это действительно был его настоящий дом в отличие от квартиры – первое, что он увидел – Марину. Она ждала его на лестничной клетке второго этажа. Одежда на ней была казенная – видимо, санитарки расщедрились и принесли ей рубашку и бесформенный халат с дырой под мышкой. Без косметики, с волосами, завязанными в хвостик, она казалась сейчас совсем юной девочкой. При этом она заламывала руки (одна в гипсе) на груди – совсем не детский жест.
— Что случилось? — окликнул он её раньше, чем начал подниматься п лестнице.
— Беда! Беда! Беда! Беда!
Не было настоящей беды – если бы что, Марку бы позвонили. У него было два телефона, и один он не отключал ни днем, ни ночью. По этому номеру могли позвонить только из больницы и вызвать его, если он был нужен. «Экстренный» мобильник молчал уже вторые сутки. Но и в голосе Марины не было никакой наигранности. Что-то действительно стряслось.
Начало здесь:
И вот Марк уже стоял рядом с ней, и она уцепила его за рукав, чтобы не отошел, выслушал до конца. Сумбурно, сбиваясь, поправляя сама себя, Марина торопилась рассказать ему всю эту безумную историю.
— Господи, зачем я ее взяла?! А теперь она пропала. Или ее украли. Я утром смотрю в сумочке – нету. А сумочка расстегнутая. Может, она выпала, и кто-то подобрал. Она такая красивенькая…. Я сначала не поняла, что это флешка, подумала, что кулон… Серебряный. В палате одни бабки, они даже не понимают, о чем я говорю…Медсестер я боюсь спросить. Если кто-то и взял, ведь не признается… Мне не жалко, понимаешь? Пусть бы ее кто угодно и куда угодно забрал вообще навсегда! Но ведь этому человеку будет беда-беда-беда-беда, — опять на причитала, повторяя это слово.
Марк задумался. Он давно уже выработал привычку не поддаваться панике. Это было жизненно необходимо, когда вокруг – смятенные родственники больного, когда трудный случай или на хирургический стол попадает человек, который дорог.
Найти флешку. Он уже совершенно не помнил, что взял ее сам. Прикидывал варианты. Ее действительно мог взять кто-то из персонала, особенно, если изящная вещица выпала из сумочки и валялась где-нибудь на полу. Марк вспомнил случай, произошедший недавно. Уме-рла пожилая женщина, а родственники, которые забирали ее из мо-рга, хватились кольца с рубином. Перстень так и не нашли. Родные написали об этом в социальную группу. Кто-то из медиков ответил им: «Простите и смиритесь». Началась заварушка. Дело дошло до главврача. Так что и теперь в принципе могло подобное случиться.
Но глаза Марины были полны такого ужаса, что Марк – хоть и казалась ему вся эта история сомнительной — решил воспользоваться своими связями. А они у него были – в равной степени, как среди полиции, так и среди бан-дитов. Он лечил и тех и других. Прикинув, он решил все-таки обратиться к последним.
Марк позвонил человеку, которого в криминальных кругах звали Шахтером. Когда врач однажды спросил – почему именно так, ему ответили: «Глубоко роет. Если ему кто-то или что-то нужно – из-под земли достанет».
Своим нынешним видом – хоть не красавец, но «мо-рда лица» вполне приличная Шахтер был обязан Марку. Как-то, развлекаясь с дружками по пья-ни в своем особняке», Шахтер подрался во дворе с одним из гостей, и тот – выпивший не меньше — в запале откусил ему… нос. Можно было в красках живописать, как утраченную часть тела искали в темноте с фонариком, как повезли шахтера – почему-то не к пластическому хирургу. А подняли среди ночи Марка. Может, потому что о его золотых руках в районе ходили легенды, и не первого человека из криминальной братии он ставил на ноги.
И Марк долго пришивал нос самыми тонкими иглами. Причем был совершенно не уверен в хорошем результате. Но всё прижилось, и через несколько дней хирург увидел Шахтера перед зеркалом в холле. Он поворачивался туда и сюда, как барышня. А, увидев, Марка, сказал:
— У меня никогда не было такого красивого носа.
Вот этому товарищу и позвонил сейчас Марк, кратко, без эмоций, передав то, что со слезами и со-плями рассказала Марина.
— Не можешь там по своим каналам проверить, что там за буза поднялась?
— Как только, так сразу, доктор… Слушай, у меня тут Светка решили гр-удь себе сделать…Такую, понимаешь гррррудь, шестой номер, или я что-то путаю с номерами.
— Это не ко мне. Телефончик запиши. Хороший дядька, все тебе сделает – и гр-удь и по-пу…
— Да не мне! — послышался негодующий вопль.
— Скажешь, что от меня, — Марк нажал на отбой.
Он обошел своих больных, заверил Марину, что все узнает – может, она зря боится. И еще надо было ему заехать к Ксении, посмотреть, как там Алёшка. Но молодая женщина прислала ему смс-ку: «Темпера-тура упала, Алешка спит». Она знала, что нередко у него бывает на счету каждая минута, и не хотела тревожить его, если можно обойтись. И все же он проехал мимо ее дома. Шел уже двенадцатый час ночи, и свет в окнах был погашен. Только в детской горел ночник. Значит – спят. Он решил не заходить, не будить. Подождать до завтра.
…В квартире было холодно. Опять он забыл, уходя, закрыть форточку. С другой стороны – бодрит. Марк хотел еще перед сном прочесть несколько статей на английском по той медицины, что его очень интересовала. Он заварил себе крепкого чаю и присел к компьютеру. А потом его взгляд приковала серебряная флешка, лежавшая на столе.
**
Звонок раздался ближе к утру, в тот час, когда Марк – чистая «сова» по своим привычкам, спал крепче всего. И на работе для него было самым тяжелым – если кого-то привозили «по экстренной» на рассвете, когда он от усталости уже хуже соображал, и руки могли потерять привычную быстроту движений.
А сейчас он несколько секунд даже видел плохо. Поморгал, прежде чем вглядеться в экран телефона. Слава Богу – не из операционной.
— Да, — откликнулся он. Голос был заспанный, хриплый.
— Дрыхнешь? — спросил Шахтер, — Тебе не дрыхнуть, тебе драпать надо. Конечно, если ты им эту девчонку сдашь, вместе с тем, что она захапала, то к тебе, может, и не прицепятся. Но я не поручусь… Слишком дело там такое…
И он коротко, в двух словах, рассказал Марку о том, что удалось узнать.
— Но как же так, — спросил Марк, — Такая информация она же должна быть как-то защищена. Мало ли что может случиться…. Поставить шифр, пароль…я не знаю, я лох в этом. Но просто таскать с собой в этот, прости, клуб, или публ-ичный дом… Ни в какие ворота.
— Расслабился, значит, мужик, — хмыкнул собеседник Марка, — И на старуху бывает, как говорится…А только теперь никто не узнает, читали ли эта девка всё, скопировала ли, с кем поделилась…Мой тебе совет – вот прямо как брату родному говорю – драпай куда-нибудь, хоть на пару недель. Ты ничего не видел, не слышал, в руках не держал. А с ней сам понимаешь, что будет. Не маленький.
— Флешка у меня, — сказал Марк, голос его звучал спокойно, — Я могу ее как-то вернуть хозяину?
На том конце воцарилось молчание, а потом собеседник нажал на «отбой». Марк понял, что и он теперь кто-то вроде прокаженного. Он сварил себе кофе, медленно, не торопясь. Потом так же, не спеша, уложил свой докторский саквояж, и снова присел к столу, пододвинул лист бумаги. Ему казалось, он давно не писал от руки, все больше стучал по клавишам. Сейчас он задумался на мгновение, как пишется буква «ч».
И тогда снова зазвонил телефон.
— Только ради тебя, — сказал знакомый голос, — Я у твоего подъезда. Заберу и подброшу, кому надо.
— Должен буду, Гриша, — Марк вспомнил имя Шахтера.
— Тебя все равно ничего хорошего не ждет, — услышал он, — Не отсвечивал бы ты здесь, в городе, на глазах…
— Понял тебя.
Шёл пятый час, когда он позвонил в домофон Ксении.
— Это я, Марк, — сказал он торопливо, предваряя вопросы, — Можно мне подняться на минуту?
Ничего больше не спрашивая, она открыла ему.
— Как Алешка? — спросил он на пороге.
— Господи, ты меня напугал….Ты чувствуешь, что с ним будет что-то плохо?
— Да нет, но давай я посмотрю его прямо сейчас. Разбуди его….
Через минуту он уже выслушивал сонного мальчика.
— Лучше, чем вчера, — сказал Марк, — Должно быть без сюрпризов. Вот лекарства, вот я написал, что и когда принимать. Внизу телефон – если на крайняк, к нему…Обратишься от меня, он поможет…
— Да что же случилось-то?! — кажется, она переживала не только за сына.
— Уезжаю. Не знаю, на сколько…Давай… лечи сына.
Он сбежал по лестнице, не оглядываясь, а она стояла в дверях и смотрела ему вслед.
В больнице появление Марка не вызвало никакого удивления. Уже привыкли к тому, что в любое время суток можно встретить его, стремительно шагающего по коридору, или в операционной, или в палате у больного.
— Марина, — он жестко потряс девушку за плечо, и, когда она проснулась, велел, — Быстро – оделась, собралась, документы не забудь.
— А что? Меня нашли?! — она готова была вцепиться ему в руку.
— Жду тебя в коридоре, — бросил он и вышел.
Ей хватило пяти минут, чтобы собраться
— Спускайся вот по этой лестнице, — Марк открыл перед ней «служебный вход»,— Там у входа серая машина. Садись и жди, я через минуту.
Сам же он прошел к тому месту, где на посту сидела медсестра. Молоденькая девушка, у которой к исходу ночи слипались глаза.
— Передай заявление, — попросил он ее, — Отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. На две недели пока…
Чувствовалось, она тоже хотела спросить, что случилось, но не решилась.
— Вы уезжаете? — только на это и осмелилась.
— В родные места, — ответил он, — Я же написал «по семейным обстоятельствам».
О том, что в родных местах у него не осталось никого из близких людей, ей знать было совершенно необязательно.
**
Марине он сказал только, что флешка найдена и передана по назначению.
— И всё? — спросила она.
— По-моему, ты нарушила пословицу. Много узнала, и теперь не можешь крепко спать. Хочешь узнать еще больше?
— Да я вообще совершенно не при делах! — вскрикнула она почти в отчаянье, — Я к тому, что все решилось, все вернули, а я всё равно должна убегать, и я совершенно не понимаю – зачем?
— Не одной тебе, — они ехали уже по пригороду, и Марк продолжал, — Мне тоже. Видишь ли, штука, которая к тебе попала, она слишком… скажем так… радиоактивная. И мы находимся прямехонько в зоне поражения.
— Но ты то тут причем? — Марина распахнула глаза, и он видел, что ее изумление совершенно искреннее, — Или.. или ты меня не можешь бросить? Уже вписался?
— Вписался – да, но не воображай себе того, чего нет, — голос его стал сухим, — Просто мне теперь тоже некуда деться. Нужно было наложить тебе гипс и отправить на все четыре стороны.
— Коротка и ясно, — хмыкнула она, — Больше ни о чем не спрашиваю, и не прошу – раз ты и так пострадал.
Марина глядела в окно, демонстративно избегала встречаться с ним глазами, а он гнал машину, стараясь при этом не нарушить ничего. Только ГАИшников ему сейчас и не хватало.
В этот день он останавливался только, чтобы заправить машину, и ближе к вечеру, уже в районе Волгограда, возле загородного мотеля. Здесь было и кафе, сюда всегда подъезжали туристические автобусы, народу хватало, и тут их никто не запомнит.
— Куплю что-нибудь поесть нам, — сказал Марк.
Марина представила, что она так и будет сидеть в машине, ожидаясь, пока он вернется с гамбургерами.
— Можно хоть ноги размять, — она взмолилась, — Я схожу в туалет, и немножечко тут пройдусь…Я уже ног не чувствую, онемели. И рука болит. А есть я не хочу, укачало.
Он кивнул – разрешил.
— А маме можно позвонить? Она же, наверное, волнуется…
— Давай сюда мобильник, — он протянул руку, — Давай-давай… Хорошо, что спросила. Сейчас бы ты и маме позвонила, и папе… На кой черт мы тогда вообще так гоним, стараясь никому на глаза не попадаться. Давай, говорю, на слово я тебе не верю… Пороли тебя родители в детстве мало.
Марина порылась в сумочке и отдала ему телефон в розовом со стразами чехле. Видно было, что она обижена, даже губы дрожали.
— Мелочь на туалет есть? — он протянул открытую ладонь, на которой лежало несколько монет, — Держи…
Она сгребла все, и пошла к двери, на которой были нарисованы две буквы. Туалет оказался в подвале. Девушка, примерно ровесница Марины, споласкивала над раковиной руки.
— Дайте позвонить телефон, а? — Марина порылась в кошельке, достала тысячу, — На одну минутку, честно… У меня там мама с ума сходит.
Девица, поколебавшись, дала ей свой мобильник, и Марина быстро набрала знакомый номер
— Мама, со мной все хорошо, — начала она, едва там ответили, — Я уезжаю, все в порядке, за меня не беспокойся… Не знаю куда, на юг вроде, вот только Родину-мать видела в окошке..
— Продолжай, дорогая, — ответил ей мужской голос.
Марина выронила телефон прямо на кафельный пол.
(окончание следует)