— Что так долго? — спросил Марк.
Он ждал ее в машине. И да, он действительно купил гамбургеры, ей лимонад, а себе черный кофе.
— Может мне выплакаться надо было, — Марина сказала это с некоторым даже вызовом.
Начало здесь:
Не рассказывать же ему про звонок. А потом она действительно плакала. И когда расплачивалась с владелицей телефона за разбитый экран. И когда, оставшись в уборной одна, рыдала от страха за маму и бабушку. И когда долго смывала потекшую косметику – плакала и не могла остановиться. А потом плескала и плескала себе в лицо холодной водой, чтобы глаза выглядели не такими опухшими. Ей не хотелось унижаться перед Марком. Но вот он спросил – и она не смогла промолчать.
— Мы могли бы переночевать тут в мотеле, — сказала она, — Ну какой шанс, что нас кто-то узнает, запомнит и передаст кому надо, что мы тут были? То есть, кому не надо…
— Поехали, — сказал он, — Чем дальше мы уедем за короткое время, тем безопаснее будет. Садись назад, и поспи там, если хочешь. А я продержусь до утра. Я привык.
Она последовала его совету, попыталась как-то устроиться, умоститься на задних сидениях. Он дал ей куртку, чтобы укрыться, но в машине было тепло. И она, подумав, подложила ее под голову.
— Куда мы едем? — спросила она.
— На юг. Или тебя что-то не устраивает?
Он не назвал ей конкретного места, потому что сам еще не решил, где они остановятся. Бессознательно в трудную минуту он не поехал туда, где никогда не бывал. Его тянуло в Краснодарский край, куда в детстве возила его мама. И эти небольшие посёлки у моря ассоциировались в его памяти с ней. Марина точно услышала его мысли:
— Та море, да? А знаешь, я ведь никогда не была на море. Ты, наверное, когда на меня посмотрел, подумал, что я такая прожженная девица, не вылезаю из разных заграниц…
— Да какая ты прожженная девица… Дурочка малолетняя.
— Почему это? — Марина даже приподнялась и, кажется, была возмущена.
— Ну а кто? — он сказал, что продержится, но голос у него был очень усталый, — Если бы ты дружила с головой, ты бы не вертелась у шеста, не таскала бы чужие блестящие безделушки…
— Откуда ты знаешь про шест? Я тебе не говорила…
— Оттуда же, откуда я узнал, что нам нужно уезжать… Помолчи немного, а?
Такая была у него особенность – голова все время занята мыслями. Он никогда не включал музыку в машине, избегал пустого трепа, если с ним ехал еще кто-то. Но заставить замолчать Марину оказалось не так-то просто.
— Ты, наверное, хотел сказать, что мне учиться надо, да? У тебя вон здоровски вышло… Ты хирург, тебя вон… все любят. А я б не потянула, знаешь…Наверное, даже медучилище не потянула бы. Мне если бы что-то связанное с медициной, то может, на шугаринг пойти, как ты думаешь?
Он прикрыл на мгновение глаза, а потом сказал ей, уже без стеснения:
— Не заткнешься – я тебя высажу, и чеши на все четыре стороны.
Марина стала устраиваться на ночь, и он спиной чувствовал, что она глубоко уязвлена. В общем-то это было ему безразлично. Если через сколько-то дней его знакомый даст отмашку, что можно возвращаться – он довезет девицу до того бара, где она промышляла стрип-тизом, высадит, и поставит крест даже на воспоминании о ней.
Ночь оказалась для него мучительной, он и вправду давно так не уставал. Голова гудела, и раздражало все на свете. Километр за километром оставались позади. Вместо той жизни, которая только и подходила ему – лечить, оперировать, а потом заслужить несколько блаженных часов сна — он впервые примерял на себя роль загнанного зверя, старающегося уйти от погони. К чер-товой матери это всё… Марк представил, как взбешен будет завотделением из-за его неожиданного отъезда. У него предполагались операции – и на этой неделе, и на следующей. А он спасает эту иди-отку, и себя вместе с ней, потому что она его подставила…
Голова была просто чугунной, и в последний час перед рассветом Марк не выдержал. Остановил машину, и заснул, уронив голову на руль. Утром затечет все тело, больно будет пошевелить шеей, но сейчас он уснул, будто в омут опустился – глубоко, без сновидений, мертвым сном.
Марину разбудило утро. Она открыла глаза, когда было уже совсем светло. Девушка села, встряхиваясь, и поправляя на себе одежду. Ей казалось, что она еще никогда не видела такого радостного, сияющего начала дня. Пейзаж вокруг разительно изменился. Вчера они проезжали степи. А сегодня вокруг были горы, густо поросшие лесом. Марина подумала, что эти горы с острыми вершинами, покрытые зеленью, напоминают ей конфеты трюфели, политые шоколадом. Разница лишь в цвете.
Марина открыла окно, и в салон хлынул воздух – такой свежий, пахнущий чем-то нездешним, будто море, до которого оставалось уже совсем немного, дотянулось и сюда, смешало свое дыхание с запахом сосен и ароматом южных цветов – и получилось все это.
И тут Марину напугала неподвижная фигура Марка.
— Эй, — она дотронулась до него здоровой рукой, — Ты там живой?
Он шевельнулся, и у нее отлегло от сердца. Но видно было, насколько тяжело ему стряхнуть с себя сонный морок. Марк вышел из машины с бутылкой воды, полил себе, чтобы ополоснуть лицо, и вернулся за руль.
— Скоро приедем, — вот и все, что он сказал Марине.
— А можно где-нибудь перекусить? — попросила она, — Пожалуйста. Меня всегда на голодный желудок мутит, если на машине ехать…
Марк остановил машину возле первого же придорожного ларька, из тех, что открыты круглые сутки. Сейчас, ранним утром, здесь можно было взять только разогретые пирожки. Но Марина без всяких капризов накинулась на них, да еще нашла время перенюхать все цветы, росшие на клумбе возле ларька.
Невольно она раздражала Марка все больше. «Точно на прогулку едет к морю, - думал он, — Не хватает шляпы с полями и темных очков. Беззаботная курортница, мать тв-ою…Золотая рыбка, память три секунды».
— На тебе салфетку, иначе ты сейчас жирными руками обля-паешь все сиденья, — сказал он ей, — И садись в машину, поехали, ради Бога, наконец…
— Да потеряли они нас уже давно, — попыталась Марина убедить его, но Марк лишь с сомнением покачал головой.
Когда вдали показалось море, Марина даже приподнялась, чтобы лучше его рассмотреть.
— А я думала, что поеду куда-нибудь в Италию, или на худой край в Турцию…Девчонки говорили, что наше море это отстой. А мы сегодня пойдем купаться, ну хотя бы к вечеру?
Марк привез ее в ту маленькую гостиницу, где они один раз останавливались с мамой. Она была совсем непримечательна – на боковой улочке, вдоль гор – ни парка рядом, ни магазинов, и до пляжа идти минут двадцать. Он даже не знал, есть ли тут места, но один номер нашелся.
— На третьем этаже, — вручая Марку ключ, сказала длинноногая загорелая администратор Света, — Там у нас все простенько, но зато какой вид…Там и терраска есть специальная, с мангалом. Гости любят вечером с шашлычками и вином посидеть.
Комната и вправду оказалась маленькой. Две кровати составлены рядом. Марк рывком отодвинул одну в сторону.
— Я – спать, — сказал он, — Тебя можно по-человечески попросить, чтобы ты не творила глупостей, и не уходила в одиночку бродить по поселку? Или номер изнутри запереть? Тут, конечно, есть балкон, но вряд ли ты с него спрыгнешь…
— Но тут, хотя бы внутри, по отелю походить можно? – не выдержала Марина, — Давай вечером, когда ты выспишься, купим мне в магазине поводок и ошейник? Будешь меня выгуливать. Обещаю не делать на тротуаре кучки…
Он махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Сбросил пропотевшую одежду, оставшись в одних плавках, и скользнул под одеяло. Марк заснул раньше, чем закончила разглядывать номер.
У нее не было вещей, так что распаковывать нечего. В магазин нужно было сходить «аж мамочки как» - так говорили у них в семье. И все-таки она решила выполнить обещание, данное Марку. Постояла под душем. С отвращением надела на себя ту же одежду. Накрасилась – косметики у нее в сумочке было самую чуть, но выйти на люди без нее для Марины было все равно, что человеку ступить на снег босиком.
В коридоре смотреть было нечего – только двери номеров и столик с микроволновкой. Марина пошла на террасу, откуда и вправду открывала чудесный вид. Гостиница была расположена у подножья горы, и как на ладони лежал перед ней весь поселок.
Когда Марк проснулся, день уже клонился к вечеру, и он с раскаяньем подумал, что его спутница, наверное, голодная. Но Марины в номере не оказалось, и сочувствие сменилось на прежнее раздражение – чер-това девка, куда она ушла?
К удивлению Марка, он нашел ее почти сразу – на террасе Марина ела шашлыки, в компании молодых людей, о которых невоспитанный народ сказал бы «кавказской национальности». И вино на столе стояло, много, и перед Мариной стакан.
— Можно тебя на минутку? — спросил Марк, остановившись в дверях.
Она попыталась было позвать и его за стол, но он лишь мотнул головой, Да и новые знакомые Марины не выразили восторга. Казалось, они готовы были сказать то, что думали: «Слушай, дорогой, девушке с нами хорошо, лучше. Чем с тобой. Так что ты иди отсюда, а?»
Марина подошла к Марку с видом одновременно виноватым и вызывающим.
— Ты ищешь новые приключения на свою голову? — спросил он, пока они спускались по лестнице к выходу, — Если и тут что-то пойдет не так, от такой компании я тебя уже защитить не смогу. Да и не захочу, извини.
— И ничего бы со мной не случилось, — начала она.
— А, я забыл, что ты к такому привыкла, — Марк поднял ладони, — Ладно, проехали. Я сейчас вспомню, где тут магазин…
— У меня есть деньги, я сама за себя заплачу…
— Сейчас умру от счастья. Доберемся до торгового центра, а дальше каждый сам по себе, о кей?
И они действительно разбрелись по отделам. Марк выбрал пару смен белья, футболки, носки, туалетные принадлежности. А Марина надолго зависла сначала в отделе купальников, а потом косметики.
Помирились они, как ни странно, на пляже. День был ветренный и прохладный, но не встретиться с морем они не могли. И Марина, когда вышла из кабинки, не думала о том, чтобы произвести впечатление своей точеной фигуркой. Не замечала, что она привлекает внимание не внешностью, но и гипсом на руке. Они ликовала как девчонка при виде могучей стихии, и его сердце немного оттаяло.
— Научи меня плавать, пожалуйста!
— Не знаю, как у тебя получится с этой штукой, - Марк кивнул на ее руку.
Конечно, не получилось. Но это не помешало Марине прыгать в волнах, повизгивая от восторга, когда к ней приближалась особенно высокая, готовая захлестнуть.
Они пробыли на пляже до вечера. А потом и ужинали здесь же, на набережной. Стемнело, как всегда на юге, неожиданно, но к этому времени уже расцвели разноцветными огнями кафе и бары – только выбирай или поддайся настойчивым уговорам зазывал. Назад, в гостиницу, они возвращались далеко н твердым шагом, и Марина взяла Марка под руку. Сначала она боялась, что не перейдет подвесной мост, потом он опасался, что они не отыщут отель. И, оказавшись, наконец, в номере, они говорили совсем по-дружески. И Марина просила Марка завтра первым делом тоже пойти к морю.
Позже он вспоминал эти дни, как самые беззаботные в жизни, хотя они никак не должны были быть такими. Они вставали на рассвете, хотя Марк и был всегда «совой», но сейчас просыпаться ему было легко. В этот час не было никого на берегу, кроме рыбаков, которые уже собирали свои удочки. Марк заплывал далеко за буйки – по солнечной дорожке, ложившейся на волны. А Марина каждый раз боялась, что он вот-вот и утонет.
Прихватив с собой хлеба, сыра и вина, они шлял-ись по окрестным горам, и каждый раз находили что-нибудь интересное. То полуразрушенную старинную дачу, то остатки древнего моста, то укромный уголок дикого пляжа.
А вечерами они терялись в толпе, в той феерии, что неизменно развертывалась на набережной. И возвращались назад, покачиваясь, как моряки, перебравшие виски. Южные звезды были такими крупными и яркими, что Марку казалось – Бог просто взял и посолил небо крупной солью, и теперь она поблескивает в лунном свете.
Им нужно было пройти через опустевший в этот час парк, и Марина все пыталась поймать пролетающие мимо огоньки. Она сначала не верила, что это светлячки.
— Стой, — говорила она, и по голосу чувствовалось, что перебрала она изрядно, — Я хочу ближе рассмотреть этих жуков со светящимися п-опами…
Розы пахли так, что кружилась голова. В старом парке их было множество. А возле шашлычной их охватывало теплом, и шашлычник звал их присесть за столик, заманивал блюдом, вкуснее которого нет на свете. И снова наливал вина, хотя они были пьяны и без него.
Лестница в гостинице казалось, уводила в бесконечность, а ступени были такими крутыми и высокими. И они еще не шли в номер, а стояли на террасе, и смотрели на поселок, залитый огнями, а на востоке уже снова чуть светлело небо.
И было ли что-то удивительное в том, что через некоторое время их кровати оказались вновь сдвинуты вместе?
В те дни Марку никому не было так просто, как с Мариной. Словно детство вернулось. Забежать, держась за руки, в прибой… Или отправиться на рынок под дождем, таким сильным, что Марина потом выкручивала подол платья, и вода лилась, будто она постирала его. Они даже нашли исток местной речки, и шлепали по нему босиком.
Марина тщательно отметала от себя все мысли о плохом. Да, те страшные люди нашли ее дом. Но это естественно, раз они искали ее, то вышли и на ее родных. Но они с ними ничего не сделают, ведь мама понятия не имеет, где сейчас Марина, и слыхом не слыхивала ни про какую флешку. Поставить на прослушку домашний телефон – то да, но не больше. И, хотя Марина себя все время успокаивала, она находилась в каком-то нервном возбуждении. Несколько раз, когда Марк уже засыпал, она присоединялась к какой-нибудь компании на террасе, а поскольку была красивой и веселой, то везде оказывалась желанной гостьей. Засиживалась порой до глубокой ночи, и ощупью пробиралась к своей постели, стараясь не разбудить Марка.
Но тревога все же глодала ее, особенно в это, ночное время, и, пользуясь тем, что друг крепко спит, она добралась до своего телефона.
Мамин номер не отвечал. Тогда Марина позвонила соседке. Та ответила не сразу – порядочные люди в такой час спят, это Марина прекрасно понимала.
— Тетя Галя…., — начала был Марина, услышав знакомый голос.
И полной неожиданностью для нее было услышать:
— Что ж ты не приехала?! Так тебя все ждали… На похороны родных – и то не выбралась. Кто у тебя еще был, кроме матери с бабкой? Теперь и их нет…Совсем мозги промотала со своим шестом. Приезжай теперь, с полицией разбирайся, у нее к тебе много вопросов.
— Что? Где? Как? — забормотала Марина, — Тетя Галя, как? Почему я ничего не знаю, почему мне не сообщили? Они сами или их…
— Да уж не сами обе враз…, — в сердцах сказала соседка, — А как тебя найдешь, если ты по югам мотаешься? Позвонила ты разок, да? Так вот теперь те, кто тебя ищут, станут тебя у самого Черного моря искать… Куда иначе такой вертихвостке, как ты, деваться?
— Ой, Боже мой, — Марина прижала руку ко лбу.
Конечно, эти страшные люли поступили так, потому что не сомневались - она приедет на похороны. А теперь...Она стояла на террасе – вышла, чтобы не разбудить Марка, чтобы он не стал свидетелем ее звонка. А внизу ее друзья-кавказцы укладывали в машину вещи.
— Вы уезжаете? — окликнула она их.
— Отпуск кончился, да, — Рустам помахал ей рукой, — Хочешь, едем с нами!
— А куда вы? Грузия? Абхазия?
— Что-ты, дорогая, в Москву… В Москву, столицу….
— Я еду! Подождите одну секундочку, я сейчас…
Меньше всего ее новые друзья ожидали, что она примет их приглашение. Но через несколько минут Марина уже сбегала по лестнице. Этого времени ей хватило, чтобы набросать Марку записку : «Меня снова ищут. Уезжаю. Прости» и схватить сумочку. Она приезжала отсюда так, как и приехала сюда – налегке.
**
— Представляю твою реакцию, — сказала Ксения Марку.
Она заканчивала варить обед, но сейчас забыла даже об ответственном моменте – надо было перевернуть котлеты.
— Нет, ты не представляешь, — он покачал головой, — Тем более, что на другой день мне позвонил Гриша и сказал, что можно возвращаться. Улажено все это. Информацию на флешку сбрасывал не сам этот бизнесмен хр-енов, а его компьютерщик. И тот материал было так просто не открыть. И когда они убедились, что никто его не смотрел….
Ксения опустилась на табуретку:
— Какая же у тебя, наверное, гора с плеч упала…
— Не знаю, упала или нет, — хмуро сказал Марк, — Все равно до сих пор чувство, что я вляпался…Вляпался по самые уши в какую-то грязью ничего. Начну, работать, и все это пройдет… У тебя что-то горит, по-моему.
Ксения ахнула, и схватила лопаточку, чтобы спасти обед.
Марк оказался прав. Не сразу, по постепенно, работа исцелила его. В операционной он забывал обо всем, а вечерами у него порой едва хватало сил, чтобы добраться до кровати. И хоть дом гори – он не смог бы поднять голову
Месяц шел за месяцем, пока однажды утром Марка еще в больничном коридоре встретила взволнованная медсестра.
— Вам там ребенка принесли! — начала она.
— Какого? — не понял он.
Он лечил и детей, и знакомые нередко обращались к нему с малышами.
— Шофер привез на машине. Вроде как дальнобойщик. Привез и оставил. Сказал, что вы знаете. Младенец такой… в одеяле. Он у вас в кабинете на диване лежит…
Марк шагал по коридору, сестричка почти бежала за ним.
— А может, это реборн? — с надеждой спросила она, — Сейчас так делают, что не отличишь. Может, вам такой подарок принесли? Реборны дорого стоят. Я сама его не трогала, а санитарка говорит, что он настоящий…
Сунуться вслед за Марком в кабинет попыталась не только эта сестра, но и еще несколько. И санитарка, принявшая ребенка – в первую очередь. Но Марк закрыл перед ними дверь.
Младенец был настоящим. Ему уже надоело лежать. Сверток в зеленом одеяльце кряхтел, хныкал и извивался. Ну и, конечно, при нем была записка.
«У меня нет денег на тест, — писала Марина, — Но я уверена, что это твое произведение. Передаю со знакомым. Уверена, что ты воспитаешь лучше, чем я».
— И что мне делать? — спросил Марк Ксению.
Полчаса назад, в полном смятении, он уже задавал ей этот вопрос, и она велела привозить ребенка. Теперь малыш лежал на постели. Ксения перепеленала его. Единственное, что удалось пока выяснить – это была девочка.
— А какие твои планы? — осторожно спросила она.
Марк лишь беспомощно пожал плечами.
— Ты можешь сделать тест, у тебя на это есть деньги. И, если ты не имеешь отношения к этой малышке – сдать её в Дом ребенка, — она говорила медленно, как бы подбирая варианты, — Если же ты отец…
— Я не справлюсь… Я совершенно не справлюсь. Я же почти не бываю дома…
— Ты и в этом случае можешь отказаться от нее. Подпишешь бумаги….., — Ксения тяжело вздохнула, взглянула на лицо Марка и сказала, — Ладно, оставляй.
— В смысле?
— Мне всегда все подбрасывают, — пояснила она, — Котят, птенцов, выпавших из гнезда… Тащат – а, там мол, всех берут… Оставляй эту малышку, пока ты для себя всё не выяснишь и не решишь. Возьми паузу подумай, чтобы потом не жалеть . Так или иначе она имеет к тебе отношение. Ведь ты любил эту Марину, пусть недолго, но любил, правда? Я тебя не тороплю. Оставляй спокойно. Я справлюсь, правда…
Малышка заплакала, Ксения взяла её на руки. Она стояла рядом с Марком, и он ощущал нежный, цветочный запах ее духов.
— Так, — Ксения начала распоряжаться, но делала она это мягко, точно одновременно просила, — Ты узнай сегодня на работе, какие нужны документы, чтобы оформить…В детдом или на усыновление…ну, что сам решишь… Алешка сейчас посидит с маленьким. Потому что мне нужно будет в магазин, все купить… Смесь, памперсы, бутылочки… Если я еще не все забыла, что нужно. Мои-то уже взрослые по сравнению с этой крохой.
— Держи,— Марк протянул ей свою карточку,— Трать сколько нужно.
— Позже сочтемся, — Ксения усмехнулась, — Возвращайся на работу, Там уже, наверное, с ног сбились, ищут тебя. Постой…подкинь меня до магазина, тебе будет по дороге.
— Почему ты все это делаешь? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Ты ждешь от меня признания? — спросила Ксения, — Не дождешься. Ну считай, что потому… Ты недавно спас Алексея. Я не знала – он выживет или нет. Так тяжело болел!
— Не преувеличивай.
— Ну и потому, что ты – это ты. И я знаю тебе цену. И не хочу, чтобы совесть тебя мучила. Это – самая малость, что я могу для тебя сделать. И еще прошу – не спеши, разберись во всем сам. А пока… Ох, и удивится Сашка, когда придет из школы…
На работе, конечно, был переполох. Слух о «реборне», оказавшемся живым младенцем, разлетелся по всему Медгородку. Когда Марк проходил по больнице, он слышал краем уха, что об этом шепчутся там и тут. Открыто его поддразнивать осмеливались лишь те, с кем он работал давно.
— Говорят, что дети любви – самые красивые, — сообщила ему санитарка.
— Ну что, — подошла старшая медсестра, — Может клич среди девчонок наших кликнуть? Тут у многих ребята подрастают. Соберем вам, что надо – вещички, кроватку, коляску… Вы ж теперь у нас вроде как папа-одиночка…. Или нет?
Марк готов был сорваться на нее – он не терпел когда вот так, открыто вмешивались в его жизнь, но тут зазвонил тот самый, «экстренный» телефон – его вызывали в операционную. Видно, Бог был на его стороне – «по скорой» поступила тяжелая больная, которая дотерпела аппендицит до самой распоследней минуты, а теперь рыдала, что хирурги располосуют мастерски выполненную татуировку у нее на животе – дракона, дышащего огнем.
Марк быстро ее осмотрел.
— Сошью твоего гада косметическим швом, — пообещал он, — Только не реви.
И велел сестрам поднимать больную в большую операционную, на четвертый этаж.
Работая, он обретал душевный покой, упорядочивались мысли. И когда операция закончилась, всё стало просто.
Он знал, что еще вернется в больницу поздник вечером – посмотреть, как эта девочка с драконом. И как та старушка из двести восьмой, которой он вчера вшивал сетку. И дядька из двести одиннадцатой, которого он взял на стол в понедельник, а никто больше не захотел рисковать, потому что у больного зашк-аливал сахар.
Но пока у него было несколько свободных часов. Он заехал в магазин и выбрал торт, такой, какой любили мальчишки. А еще он думал, что Марина прислала ему девочку безымянной, и какие есть имена, которые перекликаются с Ксенией. Оксана, быть может? Он ехал, и у него было чувство, что он возвращается домой. В свой родной дом.