Есть немного странный момент в отношении историков, как имперских, так и советских к уровню централизации доромановской России. Практически с момента официального освобождения от ордынского ига (1480 год, стояние на Угре, если кто запамятовал) Россия предстает очень централизованным жестко секуляризованным государством с твердой рукой великого князя (впоследствии царя) и несгибаемой вертикалью. Есть тысячи околоисторических трудов, объясняющих, почему у нас было так, а не иначе и находящих в этом суть отличий нашей страны от соседей. В этом хоре (что логично на самом деле) в унисон поют голоса и государственников, и либералов. Отношение разное, а описание фактов одно. Разница «тюрьмы народов» и «великой многовековой империи» - она в эмоции, а не в содержании. Даже обоснование этому приводится – дескать соседи неспокойные, вечно воевать приходилось, а казна пустая, вот и выросло, что выросло. И мы знаем, что так было всегда. В юности и я им верил. А потом стал взрослым, циничным и полюбил задавать уточняющие вопросы.
А точно так было? А то какой-то и Грозный негрозный и Страшный нестрашный при обращении к источникам.
А точно соседи такие уж уникальные? Средневековье всё-таки, гуманизм и правила войны не очень изобрели. Что в Европе, что в Азии, что в обеих Америках резали и стреляли друг друга во вполне себе промышленных масштабах, а сравнимая централизация – только в мечтах.
Пометки на полях
Вот вам ретроспектива.
Великий (без шуток) султан Сулейман гораздо чаще давит бесконечные феодальные восстания, чем выбирается на Вену или Тебриз. Его сыновья – удельные князья (бейлербеи) провинций империи тоже порой восстают, а диван (их аналог нашей думы) порой кипит взаимными оскорблениями и чуть не вооруженными разборками.
Про соседей и вовсе говорить не приходится. Князь Ковельский Курбский решает разногласия с тем же Острожским набегами и грабежом, прося королевского суда только по случаю наиболее тяжелых поражений.
Имперская армия (Священной Римской империи) куда чаще громит собственные восставшие города, чем соседей (хотя и соседям несладко).
Во Франции католики и гугеноты устроили чертову тучу религиозных войн, прямо наплевав на все потуги королей династии Валуа примирить подданных. Четыре брата Валуа было – и все кончились в процессе. При этом отдельные области фактически самостоятельно решают, кого поддерживать и кому платить налоги, а французский парламент (ну или как тогда это называлось) бушует огнем переворотов и контрпереворотов.
Конец пометок на полях.
Ой ли наши предки так уж отличались от ровесников.
Тут обычно что-то блеют про невероятную соборность (либеральное определение этого несуществующего понятия – рабская психология), но чем старше становлюсь, тем сложнее в это верить. С возрастом вообще пропадает способность вестись на манипуляции. Особенно такие низкопробные.
Свой путь к империи Россия начала во второй половине XVII века и был он долгим и тернистым. Молодой империи не удалось родиться в огне Смуты. Вторая попытка, обусловленная деятельностью второго-третьего поколения царей Романовых, завершилась относительным успехом. Но еще почти весь XVIII век Российская империя следовала Венскому трактату (и диктату) и шла послушными галсами в фарватере СРИ. Лишь два гения – Наполеон и Александр I- распилили на пару Священную империю, и дали России статус и атрибуты полноценной империи. И только тогда у нас появилась высокая национальная культура и великая национальная история, которую написал Николай Михайлович Карамзин, блестящий политик и великий альтернативщик. Ее прикладное значение было огромно. Исторический миф должен был легализовать сложившиеся реалии и давал обоснование стратегическим амбициям.
Что вы забыли в Польше? Да какая ж это Польша, это земли Рюриковичей. Да и самой Польше стоит вернуть долги за сожженную в Смуту Москву.
Что вы забыли в Финляндии? Да ее еще Невский держал, это потом шведы воспользовались игом и раздробленностью, Новгород еще взяли. Изверги. Стекольн – наш.
Какого вы забыли на Балканах? Так туда еще Святослав ходил. И вообще мы истинно православные, хотим других православных (хоть и менее истинных) освободить.
Что вы тогда в Сибири забыли? Так за иго мстим, триста лет угнетали нас, за такое и саму Монголию присоединить не слишком.
И вообще мы очень-очень древние и уже тогда по-имперски централизованные.
С точки зрения политика Николай Михайлович справился прекрасно. Созданный им исторический миф даже пережил саму империю. И не надо обижаться на слово миф, он у всех империй присутствует. Кто не верит – почитайте турецкие, например, учебники. Там султан Сулейман чуть ли не всей Евразией правил, не исключая Московского царства (амбиции у современных волков-султанов потрясающие, конечно). В таком сравнении Карамзин куда как тоньше и исторически достовернее.
Про учебники соседей молчу, там мифы еще более скороспелые и непродуманные, ну да они на империю и не претендуют.
Когда после революции, тщательно отмодерированной английскими и американскими верными врагами, когда победители в гражданской войне попытались найти новые смыслы для нового государства, найти их не удалось. Советский исторический официоз подправил, конечно, наиболее одиозные места типа основания Москвы князем Олегом, но в целом парадигму удержал. Тем более границы и амбиции были примерно те же.
В этом плане суперзабавно, что главные нынешние альтернативщики (Фоменко и фанаты), идут в сторону еще большего удревления пресловутой империи. Ну действительно, а что еще можно продать в умирающей империи кроме сказок о ее украденном врагами величии. Ими ведь зачитываются не ради глав с колонками цифр, а ради ощущения сопричастности к истории мирового величия. Острое ощущение, этакий эмоциональный наркотик интеллигента. Вот только результаты у такого потребления ужасны. Наше поколение уже подзабыло свою реальную историю, ее реальных героев и злодеев ради высосанного из пальца Андронника-Христа. Брр.. И это по-настоящему страшно.
Ну вот их и повспоминаем, благо род Шуйских на псковской земле дал примеры и тех, и других. Земля боевитая (недаром оттуда легендарные десантники), вот и князьям приходилось быть под стать.
Почти 200 лет до середины XV века в Пскове княжили в основном полоцкие князья (изредка разбавляемые родственниками из Твери). Великое княжество Литовское потом долго на Псков по этому поводу пыталось претендовать. Началось всё с зятя Невского Тимофея-Довмонта и закончилось Александром Черторижским, главным апологетом Дмитрия Шемяки на севере России. Именно он передал Псков в управление первому из Шуйских. Верному соратнику по борьбе с Василием Васильевичем Темным Василию Васильевичу Гребенке.
Пометки на полях.
Василий Гребенка был внуком Семена Дмитриевича, родоначальника младшей ветви Шуйских. Выведенный из родного Нижнего Новгорода племянником (Василием I Московским, сыном сестры Евдокии) в крошечную Шую Семен не смирился, а почти до самой смерти (1401 год) сражался с племянником опираясь на татарские отряды. На пике разборок не пощадили и сам Нижний, сожженный наемниками князя Семена. По одной из версий именно это событие (лишившее князя популярности в родном городе) подарило нам известную в XIX веке идиому «я в татарах не властен». Кстати, не торопитесь так уж осуждать князя Василия. Именно Семен Дмитриевич – один из главных виновников пожара Москвы 1382, в этом плане долг платежом красен.
Ну и еще один пинок в адрес фанатов невероятно авторитетных Рюриковичей. Гедиминович Черторижский явно старший в этой паре оппозиционеров. По итогу он гордо уехал в Литву, а вот потомкам Гребенки пришлось идти на поклон к сыну Темного.
Конец пометок на полях
Оппозиционеры заключили мир с орденом (в 1449 на 25 лет) и сосредоточенно боролись с Москвой. Шуйский-Гребенка приехал из Новгорода в Псков 14 января 1448 года и в Соборной Церкви Святой Троицы возведен на княжение без отношения к великому князю Московскому (есть гипотезы о подчинении великому князю Новгородскому Шемяке или полной независимости). Он целовал крест псковичам, чтобы не нарушать их древних прав, а они обещали ему всю княжую пошлину. Семь лет с половиной княжил он у псковичей, а в 1455 году, по приглашению новгородцев переехал из Пскова в Новгород, несмотря на просьбы Псковичей, уговаривавших его остаться. В следующем 1456 году именно он возглавлял Новгородскую армию, разгромленную войсками Василия Темного у Русы. Что интересно строил он новгородскую армию по немецким рыцарским стандартам. Именно новгородская кованая рать будет самым мощным подразделением русской тяжелой конницы еще почти 200 лет. Но тогда под Русой московские и татарские конники одержали оглушительную победу, завершив страшную Шемякину смуту. На смену оппозиционеру Гребенке в Псков поехал сын великого князя Московского Юрий Васильевич.
Следующим Шуйским на должности псковского князя стал еще один оппозиционер эпохи Шемякиной смуты Федор Юрьевич Шуйский. За Шемяку он с братом вписались на условиях возрождения независимости Суздальско-Нижегородского княжества, но Шемяка после восхождения на московский престол братьев кинул, и те ответили взаимностью. После смерти Василия Темного знатные враги отца попросились под руку его сына, в том числе и младший из Юрьевичей.
Князь Фёдор прибыл в Псков 29 Апреля 1467 года. Князь Пскову присягал довольствоваться пошлиной по старине, псковичи уступили ему право определять наместников в пригороды. Князь Фёдор проявил себя успешным дипломатом, помирив псковичей с Литвой и Лифляндией. В 1471 году старый князь поддержал поход великого князя Московского Ивана Васильевича на Новгород. Псковское вспомогательное войско в помощь ему возглавил сын князя Василий. Оно выдержало бой с ратью новгородского архиепископа. По окончании войны начались разборки между псковичами и князем Фёдором (те отказались делиться добычей), и он с гневом выехал из Пскова в 1472 году. На мнение Ивана III скандалистам было синхронно наплевать. В Псков отправился князь Оболенский.
Однако уже под следующие разборки с Новгородом в Псков послали еще одного Шуйского. В 1478 наместником и воеводой стал Василий Васильевич Шуйский-Бледный, племянник Фёдора Шуйского. Он оперативно собрал псковское ополчение и повел его на соединение с армиями Ивана III. Новгород капитулировал, а Василию Бледному пришлось (первым из Шуйских) попробовать на зуб Прибалтику. Первый блин вышел комом, орден разбил войска князя Василия. Хорошо, что его предшественники (особенно дядя Фёдор) очень увлекались фортификацией и фактически превратили Псков и пригороды в неприступные твердыни. В них и отсиделись, дождавшись низовых подкреплений.
Неудачливого племянника Фёдора Шуйского сменил его сын Василий, бывший фактическим соправителем отца в 1467-72. Тот (уже пожилой человек) прославился в основном строительством каменных церквей (до нас, к сожалению, не дошедших) и воинской доблестью. Умер он в 1496 году, осаждая Выборг вместе с армией Ивана III.
Конкуренцию Шуйским в Пскове в этот период пытались составить ростовские князья, но, когда пахло жареным – звали именно суздальцев. Под большую войну с ливонцами в 1501-03 годах в Псков позвали Ивана Ивановича Горбатого-Шуйского, младшего племянника Василия Гребенки.
Бои шли на приграничных к Псковской республике территориях с переменным успехом для противоборствующих сторон. Враг сжег Остров, пытался захватить Изборск, Опочку и Красный город, но безуспешно. А направленные в Псков Иваном III московские воины вместе с псковичами совершили осенью 1501 и летом 1502 гг. опустошительные походы в Ливонию. Начавшиеся в январе 1503 г. переговоры немцев с представителями Москвы завершились в апреле того же года заключением мирных договоров между Новгородом и Ливонией, Псковом и Ливонией и Пскова с Дерптским епископством. Ничья псковичей особо не вдохновила, а Ивана Ивановича в 1505 перебросили в Муром против казанцев.
Петр Васильевич Шуйский без особых происшествий управлял Псковом в 1507-09. Его смена на Ивана Михайловича Репню-Оболенского вызвала в Пскове кризис власти, завершившийся в 1510 запретом на псковское вече и снятием колокола. Бурные разборки принято считать триумфом централизации, но в целом никто (кроме колокола) особенно и не пострадал.
А уже в 1514 псковским наместником стал Иван Васильевич Шуйский (внук Фёдора Юрьевича). Иван Шуйский в основном занимался фортификацией. Мастер Фрязин при активном участии местных восстановил рухнувший 40-саженный участок крепостной стены от Троицкого собора до Рыбницкой башни и построил новую каменную стену на левом берегу Псковы в Песках. Стирая память о былой вольнице, на месте старого торга строили церкви.
Сменил Ивана Васильевича в 1519 году еще один представитель Горбатых-Шуйских Михаил Васильевич Горбатый-Кислица. Его правление было омрачено страшным пожаром 1521 года, после которого Псков пришлось фактически отстраивать заново. Следом по городу прошлась страшная эпидемия, с которой Кислица боролся строгим карантином и церковным строительством. Много и в основном успешно воевал с татарами и литовцами во главе новгородских и псковских ратей, впоследствии дорос до новгородского наместника (1530), был дружкой на второй свадьбе великого князя Василия III.
Дальше – история паршивой овцы рода.
В 1539 г. в Псков прибыл служить наместником Андрей Михайлович Шуйский-Частокол, племянник Василия Васильевича Бледного. Псковская земля переживала тогда трудные времена: из-за непрерывных осенних дождей не удалось собрать яровые хлеба, а после снежной зимы сильное половодье сгубило озимые. В 1540 г. население сильно голодало. Эти стихийные бедствия усугубил своими действиями новый наместник, о чем сообщала летопись: «А князь Андрей Михайлович Шюйской, а он был злодей, не суда его писах, но дела его зла на пригородах, на волостех старых исцы наряжая, праве на людях ово сто рублей, овод весте, ово триста, ово боле, а во Пскове мастеровые люди все делали на него даром, а болши люди подаваша к нему з дары; а и хлеб тогда был дорог». После жалоб и челобитных псковичей в Москву князь «за притеснение, лихоимство и попущение воровства и разбоя» был отозван в 1540 г. в столицу правительством Ивана Бельского. Вернувшись в Москву, в 1542 году Андрей Михайлович участвовал в перевороте уже упоминавшегося Ивана Васильевича Шуйского, закончившемся убийством Ивана Бельского и смещением митрополита Даниила. В 1543 г. Иван IV приказал схватить А.Шуйского и велел своим псарям убить князя. Этот мздоимец стал единственным из рода Шуйских, казненным по приказу царя Ивана (и даже это неточно, князь Андрей мог сгинуть и во внутриродовых разборках Шуйских после смерти Ивана Васильевича). Его внук станет единственным царем из рода Шуйских.
Сын фрондера и незваного опекуна Грозного Ивана Васильевича Шуйского Петр Иванович стал следующим Шуйским – наместником Пскова. Обычно его назначение относят к 1557 году и старту Ливонской войны, но есть и другие версии. Уже к этому времени он настолько влиятелен, чтобы взыскать, например, с двоюродного брата царя Ивана Глинского имущество, награбленное тем в псковских деревнях в процессе похода на Ливонию. Поджигателями той войны были литовские и татарские клевреты Грозного типа Глинского, Мстиславского и хана Шах-Али, а вот все основные победы принесла армия Шуйского. На приказы молодого царя Петр Иванович внимание обращал скорее в виде исключения (если верить грамотам самого царя), что не помешало ему взять двадцать крепостей, включая Юрьев и Мариенбург. Именно они стали основой русской Ливонии в 1560-70х. Но главным успехом князя стало завоевание Полоцка. Пока Грозный и Старицкий делили славу, первым полоцким наместником стал именно Петр Шуйский. Год спустя именно он шел на Витебск во главе новгородской и псковской ратей, стремясь нанести Литве последний смертельный удар. Литвины были против, и в бесславной для князя битве при Улле в январе проклятого 1564 Петр Шуйский потерпел свое первое и, к сожалению, фатальное поражение. Победитель Николай Радзивилл-Рыжий воздал князю почести, максимально возможные по отношению к врагу. Похоронили воина Петра в центральном соборе Вильны рядом с великой княгиней Еленой Ивановной (теткой Грозного и великой княгиней Литовской).
Последним официальным и предпоследним реальным Шуйским на псковском троне стал Иван Петрович Шуйский, славный героической обороной Пскова в 1581 году от армии Батория. Он был наместником в 1573-87 годах, т.е. принял Псков после героического участия в битве при Молодях. Он же был главным воином последнего успешного русского похода на Прибалтику в 1577 с десятками взятых крепостей. Царь Иван был больше за дипломатию, как и всегда по жизни. Ну и героическая оборона города в 1581, когда под руководством Ивана Петровича Шуйского и Василия Федоровича Скопина (потомок Ивана Ивановича Бледного) псковичи отбили 31 приступ одной из лучших армий тогдашнего мира. Под стенами Пскова остались лежать не только литовские хоругви (поляки, по правде, не слишком жаловали Батория и саботировали эту войну, как только могли, что бы не говорили 400 лет спустя), но и настоящие имперские терции, в Италии и Нидерландах поставившие такие взятия на поток. Оборона Пскова стала, по сути, единственной реальной победой России в той бесславной войне.
В 1584 году Шуйский очень помог удержать трон Фёдору Ивановичу и тот был по-царски благодарен. С 1584 Петр Иванович де-факто стал удельным полновластным князем псковским, занялся укреплением и украшением города. В 1586 году Шуйские попытались забрать реальную власть себе, замутив даже Земский Собор, но жестоко просчитались. Царь Фёдор по-царски умел не только благодарить. Главный смутьян Андрей Иванович (внук Андрея-Частокола) расстался с жизнью в 1586. Ивана Петровича, вступившегося за непутевого родственника, отправили на смерть в Белоозеро в 1588. Его боялись больше всех, поэтому до места ссылки живым он не доехал. Впрочем, из Белоозера вообще мало кто возвращался живым. Разве что Грозный и его прадед Темный. Вроде еще кто-то из татарских царевичей. На его помин в Кириллов царь Фёдор послал 500 рублей.
Про последнего Шуйского, недолго правившего Псковом в 1612 я уже писал и повторяться не хочу. Дмитрий Иванович Шуйский, еще один внук Частокола, он же «царь Митрюшка», он же Лжедмитрий III наших чудных учебников истории – личность максимально токсичная. Его постарались забыть, вычеркнуть как страшный сон, как позор великого рода воинов и в целом это удалось.
А еще в дзене есть прекрасный цикл о Шуйских. Не мой, но очень рекомендую.
Зачем я вам все это рассказывал?
Затем, чтобы вы вслед за мной увидели, что в нашей доромановской истории всё не то, чем кажется. Там нормальное средневековье, где династии служилых князей одного корня правят крупными городами аналогично европейским герцогам и графам. Где Новгород и Псков спокойно заключают мирные и торговые договора, не обратив большого внимания на присоединение Иваном III и страшный разгром Иваном IV. Даже деньги собственные штампуют. Где власть царя может и декларируется, но так ограничена, что порой собственно декларациями и ограничивается.
Почему это важно? Потому, что в реальной истории растворяются как туман и невероятное тиранство Грозного, и рабская покорность окружающих. Что же появляется?
Появляется нормальный средневековый фон, на котором очень последовательно боролись три разнонаправленных проекта – клерикальное православное царство иосифлян и в большинстве своем лояльного боярства, восточноевропейская империя военной партии Гедиминовичей, ордынцев и нестяжателей и свободная конфедерация по типу великого княжества ревнителей древней воли – княжат-олигархов.
Вы не поверите, но эта триада живет в нас до сих пор. Российская Федерация (здравствуй, великое княжество) борется за русский мир (привет, царство) методами укрепления вертикали (привет, империя).
P.S. Небольшая схема Шуйских, упомянутых в статье, чтобы не запутаться в Иванах, Петрах и Василиях. Красивой не нашел, самоделка.
