Первая глава этой повести была выложена на канале ещё летом, но не получила продолжения в силу определённых обстоятельств. Теперь же история будет рассказана до самого конца. Перед вами литературный сериал - 5 рассказов, соединённых одной нитью. Надеюсь, он заставит вас задуматься о многом...
Лиза кричала, запрокинув голову, схватившись за поясницу, пока её обступали испуганные одноклассники. Чувствуя жар в ногах, переместившийся в боль в животе. Неистовый крик, обезумевший, такой не каждый в жизни своей услышит.
Начало истории здесь
Кто-то догадался набрать Скорую, кто-то кричал, чтобы Лизу не трогали, потому что можно сделать ещё хуже. Катя, лучшая подруга, дрожала от порывистого ветра и страха, не в силах сделать лишний шаг. Она всё ещё стояла наверху, смотря, как внизу мелькают дети, а на мёрзлой земле лежит Лиза. Только что была рядом: весёлая, дерзкая, воодушевлённая, а теперь стонет от боли где-то внизу.
Ветер подхватил её крик, крутанул и унёс дальше, а Катя смотрела, как синие джинсы становятся ещё синее в паховой области. Этот звон надолго поселился в ушах, разгоняя по телу ледяную дрожь. А потом Лиза замолчала, потеряв сознание.
Скорая приехала лишь спустя полчаса, только Кате время показалось вечностью. Она заставила себя спуститься и подойти, не веря в то, что это происходит на самом деле. Кто-то захотел сбежать, другие, наоборот, снимали на телефоны, звонили знакомым, воодушевлённо рассказывая о случившемся. Лизу забрали в областной центр. Один из одноклассников добежал до матери, рассказав о трагедии, и она бросилась тут же в чём была, молясь, чтобы всё обошлось. Не обошлось.
Обследование показало спинномозговую травму, и в срочном порядке Лиза легла под нож. Пока люди скупали в магазинах припасы на новогодний стол и готовились к празднику, Даша мерила шагами больничное фойе, вспоминая все известные ей молитвы, а телефон обрывался от звонков родных, которые постоянно спрашивали: «что случилось» и «могут ли они чем-то помочь»?
Этот Новый год они запомнят надолго, потому что бой Московских курантов остался для кого-то другого, сменив праздничный стол больничной койкой, а радость от предстоящего волшебства разбитыми надеждами. Предстояла долгая реабилитация, и Дашу сразу предупредили, что последующие операции могут поставить дочь на ноги, только за всё придётся платить. Она могла дать дочери образование, любовь, свою жизнь, в конце концов, но дать ей здоровье, исчислявшееся в миллионах, была не в силах. Так вступил в свои права 2022 год.
Страх постепенно спал, жизни Лизы ничего не угрожало, но смириться с тем, что тринадцатилетняя девочка навсегда останется прикованной к креслу, никто не мог. Искали знакомых, продали всё, что можно, слишком непосильно. И чем дальше шло время, тем меньше оставалось шансов всё исправить. Даша умоляла, Даша просила, Даша требовала, чтобы муж собрался и поехал в Москву к именитому брату. Он же мог помочь? Заработавший себе имя в нейрохирургии, он был просто обязан поставить на ноги племянницу, если бы не одно «но».
Савелий Иванович Хрипков на момент трагедии был год как в запое по личным обстоятельствам, убивая в алкоголе свою жизнь и талант, который спас не один десяток людей. Но никто не смог достучаться до него, и Сава спрятался в некогда хорошей трёхкомнатной квартире, шторы в которой теперь всегда были закрыты. Не отвечал на звонки, не желал встреч, был против разговоров, и взрослого мужчину оставили в покое.
Лиза вернулась домой: потерянная и испуганная. Анатолий сразу же принялся за работу, не оставляя унынию место в сердце. Он так рьяно строгал, выкорчёвывал, красил, что Даша испугалась, не изменится ли весь облик дома. Поначалу было тяжело: понять, осознать, принять. Каждая из них плакала по ночам в подушку, стараясь не показать своей слабости. Выплачется, и будто опять откуда-то силы берутся.
В школе пришлось перейти на домашнее обучение. Катя после уроков всегда забегала к подруге, принося задания и рассказывая, что нового они проходили. Дети. А посмотрит на них со стороны Даша, такие взрослые. Вместо того, чтобы с другими ребятами бегать, Катя почти всё время тут, у Лизы. Вот что называется настоящая подруга. Хорошая девчонка у Семёновых растёт. Перекрестит их Даша и за дела домашние берётся.
Когда Лиза оставалась одна, она открывала записную книжку, брала в руки ручку и начинала писать. Эта страсть зародилась в ней давно. Росла, крепла, выливалась в строки, рождавшиеся в душе и переливающиеся на бумагу. Стихи выходили детскими, кособокими, примитивными, но мастерство оттачивалось, и приходило осознание, что это всё проба пера. Она любила зачитывать их семье, которая теперь завела привычку ужинать вместе, собираясь за одним столом, а Ирка иногда морщила нос и хихикала в кулак, замолкая под грозным взглядом матери.
- Плохо, да? – поднимала Лиза глаза от исписанной тетради, смотря на сестру, и в глазах плескалось разочарование.
- Она и таких не писала, - отвечала за не мать. – А у тебя талант, Лиза, говорю тебе. У нас же никто стихов не пишет.
- Мне тоже не понять, - жал плечами Денис, - как можно вообще писать? Читать – понятно, но как можно написать такое, что понравится людям?
- А тебе нравится? – тонкие светлые брови поднимаются вверх, смотря на брата с интересом.
- Конечно, - его ответ чистый и добрый, и не видит Лиза в нём лжи и притворства.
Нравится. Душа согревается тёплыми ладонями, будто к груди прижимается кто-то большой и добрый. Она так чувствует, это не передать словами, надо лишь ощущать легковесные прикосновения. А за спиной, прислонённой к инвалидному креслу, поднимаются маленькие бугорки, норовя лопнуть в любой момент и расправить небольшие крылья. Творцу нужно признание, горящие глаза читателей, искренние слова, иначе всё напрасно. Окрылил брат, заставил улыбнуться, и расцвели на щеках две озорные ямочки. Вздохнёт Даша, хоть какая-то отдушина у ребёнка, а главное, и впрямь хорошо выходит, складно.
Поначалу стихи были о маме, семье, кошке Розе и друзьях. А потом всё чаще Лиза мечтала стать нормальной. Это слово отчего-то поселилось в голове и не хотело оттуда выбираться. Впечатывая в бумагу буквы, она передавала ей боль, что таилась по углам её души, делилась чувствами, пряча такие стихи от родных. Тетради убирались в старый пуф, чтобы ненароком не попасться кому-то на глаза, и Лиза знала, что никто никогда не станет рыться в её вещах, потому что уважение к личному пространству в доме было всегда. Она боец, она сильная, и только здесь, на бумаге, наедине с собой Лиза может быть слабой.
Запомню день тот навсегда,
Когда весь мир перевернулся,
Казалось, стоит лишь проснуться -
Отступит боль, уйдёт беда.
Глаза открою – тот же сон,
Стоит коляска у порога…
И в грудь поселится тревога,
Обступит страх со всех сторон.
Вдохну, закрыв на миг глаза,
Чтоб снова свыкнутся с собою,
А горечь выльется слезою,
И больше нечего сказать.
Ужин закончился, мать поднялась с места, отправляя тарелки в раковину. Отец подошёл к небольшой нише, где висели куртки, натянул одну из рабочих и выбрался на крыльцо подымить сигаретой. Пятнадцать лет не курил, а тут опять начал. Нечасто, но нет-нет достанет из пачки и сидит, задумчиво смотря на соседский забор. Каждому хочется просто побыть в тишине, и Бог знает, о чём думает в тот момент человек.
- Давай помою, - Лизе нужно быть полезной. Она продвинулась по ковровой дорожке, прибитой к полу небольшими гвоздиками, чтобы не сворачивалась от колёс, а Даша, собиравшаяся сказать, что не стОит, замолчала. Уступила место дочке, хватаясь за тряпку, чтобы стереть со стола крошки. Бросила взгляд на задумчивого мужа, а потом перевела на часы.
- Денис, - позвала сына. – Звони сестре, пусть немедленно домой идёт! Заподружилась.
Мыть посуду сидя сложно. Руки еле-еле достают до тонкой струи, даже если разместиться боком, но Лиза упорствует. Даша несколько раз порывается отогнать дочку, но молчит, хватаясь за веник и начиная подметать.
- Бежит, - озвучивает Денис информацию. – Может, помочь чем? – кидает взгляд на младшую сестру, но мать качает головой, кивая на выход.
Ирка вваливается раскрасневшаяся и счастливая, и мать прищуром пытается высмотреть причину.
- Есть будешь? – провожает взглядом, убегающую в комнату дочь.
- Да, мамуль, - отзывается Ирка, витая в облаках памяти. Сколько жарких поцелуе было сегодня – не сосчитать. – Спасибо, - шепчет брату, заглядывая в комнату.
- Будешь должна, - отвечает Денис, вставляя наушники и широко улыбаясь.
- Завтра чтоб дома была, - опять выставляет мать еду на стол. – Уборкой займёмся, а 31 готовить начнём.
- Родители Наташки уезжают, можно мне у неё отметить? – всё же решает спросить.
- Новый год – семейный праздник, - отвечает на это Даша и опускает на стол громко банку огурцов, будто ставя печать. Получите и распишитесь, вопрос обжалованию не подлежит. И приходится дочке негласно согласиться.
Продолжение здесь