Воздушная битва над Кубанью, имевшая целью прорыв Красной Армии на Таманский полуостров и уничтожение 17-й немецкой армии, засевшей на этом плацдарме, прикрывавшем Крым, начала разворачиваться с 17 апреля 1943 года, а закончилась 7 июня того же года. В этом противоборстве было задействовано более 2 тысяч самолетов с обеих сторон. И хотя ни вермахт, ни Красная Армия в этот период окончательного решения поставленных задач не добились, тем не менее, инициатива в воздухе явно начала переходить в руки советских летчиков, что и определило поражение люфтваффе в небе Курской битвы тремя месяцами позже, и постепенное свертывание активности германских ВВС на Восточном фронте.
Весной 1943 года разразилось чуть ли не самое масштабное на тот момент воздушное сражение всей Второй Мировой войны. В небе над Кубанью схлестнулись две мощные силы… – ну и так далее и тому подобное, так пишется во всех серьезных исследованиях, что часто утомляет даже въедливого любителя истории.
А если по-простому, то после поражения под Сталинградом вермахту нужно было во что бы то ни стало реабилитироваться, а так как сухопутных сил не хватало, то пришлось сделать упор на атаки с воздуха, тем более что самолетный парк люфтваффе обновился качественно, и асов у немцев хватало, да и тактика действий истребительной авиации, хорошо отработанная в Западной Европе и Северной Африке, позволяла немцам рассчитывать на безусловный реванш.
Но гитлеровские генералы что-то плохо рассчитали, и у них с самого начала все пошло не так, как хотелось бы. Вроде и сбивали асы люфтваффе советские самолеты чуть ли не пачками, тем не менее русские внезапно стали биться в воздухе совсем не так, как в 1941-42-м, и начали создавать немцам проблемы в самых разных местах и по самому разному поводу, и, что самое неприятное – научились наносить ночные удары по аэродромам, что очень сильно помогало ВВС РККА в дневных боях.
Интересно, что когда в июне 1943-го воздушные бои над Кубанью сошли на нет, количество потерь обоих сторон заинтересованными специалистами не было согласовано, в том смысле, что до сих пор нет точных данных, а те, что есть, различаются не в разы, а в десятки раз. Так, немцы и сегодня утверждают, что их потери за два месяца битвы (17 апреля – 7 июня) составили всего около 50 самолетов, сбитых в воздушных боях и от огня ПВО. И никто ведь не проверит почему-то, так и гуляет эта цифра не только в немецкой, но и во всей зарубежной прессе соответствующей тематики.
Советские данные совсем другие – сбито было около 1000 самолетов люфтваффе, но и своих потеряли немало – 750. Немцы эту цифру (потери советских ВВС) увеличивают почти вдвое, но если верить немецким историкам, то возникает вопрос – почему при таком перевесе немцам так и не удалось перехватить инициативу и перейти в ответное наступление?
Однако, учитывая всю эту неразбериху, становится понятно - в принципе, совсем неважно, сколько чьих самолетов было тогда сбито, а важно, чем эта воздушная бойня гад Кубанью закончилась. А закончилась она для немцев очень плохо – реванш им осуществить не удалось, мало того – было потрачено огромное количество драгоценного ресурса, включая и людской, а эти потери уже на Курской дуге сказались очень сильно, не позволяя немцам перехватить инициативу.
И хотя Красной Армии даже при мощной поддержке авиации так и не удалось окончательно прорвать немецкую «Голубую линию» (рубеж обороны немецких войск на Таманском полуострове»), но немцам пришлось на этом участке держать значительные силы, которые очень сильно пригодились бы им во время Курской битвы, грянувшей чуть позже.
Однако я не хочу быть историографом и описывать то, что давно уже описано кроме меня, причем специалистами высшего уровня, а не какими-то дилетантами. Цель моей публикации – предоставить слово одному такому специалисту, который все знает лучше меня, так как имеет доступ ко всем архивам, и, самое главное – знает, где и что искать в этих архивах, в отличие от меня.
Имя этого специалиста - Дмитрий Борисович Хазанов. До перестройки он был обычным кандидатом технических наук, а после ее окончания влился в ряды историков Второй Мировой войны, которые специально для развития своей деятельности создали некую военно-историческую ассоциацию. Д. Хазановым за последнюю треть века написана огромная масса всяких книг про войну, в большинстве своем – про действия авиации.
Также значительную часть трудов он написал в соавторстве с другими признанными корифеями военно-авиационной сферы – А. Н. Медведем, Д. А. Соболевым и прочими подобными. Поэтому, думаю, врать этот спец в своих заключениях не будет, а если и будет, то совсем немного и вовсе незаметно.
Итак, предлагаю просмотреть совершенно раритетный материал, который Д. Б. Хазанов написал еще в 1993 году и предложил его для публикации издыхавшему тогда журналу Министерства обороны РФ (а до этого – СССР) «Авиация и космонавтика». Очерк под названием «В жарком небе Кубани» появился №5 за этот же год, и больше нигде не переиздавался, он не вошел даже в многочисленные книги Д. Хазанова в качестве хотя бы предисловия.
Также этот материал не появился и в Интернете – я проверял лично, и таким образом материал и на самом деле раритетный, особенно учитывая, что в 1993 году журнал имел тираж менее 11 тысяч экземпляров, и думаю, он мало где сохранился в бумажном варианте.
А у меня он сохранился, правда, не целиком, а частично, тем не менее, предлагаемая мной статья у меня в самом полном варианте. Я не стал ее править, только добавил кое-где кавычки (например, «Голубая линия»), оформил некоторые моменты жирным шрифтом и разбил слишком большие абзацы на логические части. Так что если к тексту есть какие-то претензии, то точно не в мой адрес.
Д. Хазанов
В ЖАРКОМ НЕБЕ КУБАНИ
Многочисленные историко-хроникальные материалы и документы, обнародованные в нашей стране и за рубежом, прежде всего в Германии, подтверждают тот факт, что к концу 1943 года советская авиация завоевала господство в воздухе. Для этого потребовалось провести не только множество боев, но и ряд крупных воздушных сражений, первым из которых было Кубанское, начавшееся в середине апреля 1943 года.
К апрелю группировка люфтваффе на востоке была заметно усилена. Если в середине января 1943 года она насчитывала 1715 боевых самолетов (почти столько, сколько в декабре 1941-го), то в марте - 2055. Но даже с учетом авиации стран-сателлитов немцы уступали ВВС Красной Армии в 2,5 раза.
Они собирались использовать свою авиацию так, как это им удалось в конце февраля 1943 года под Харьковом и Белгородом. Тогда люфтваффе, пополнив авиагруппы и базируясь на хорошо подготовленных аэродромах, за счет высокой интенсивности боевой деятельности добились локального превосходства в воздухе. Аналогичную тактику противник намеревался применить и на Кубани, куда был нацелен 1-й авиакорпус генерала Кортена, имевший 820 самолетов, из них около 650 боевых. Немцы использовали 13 аэродромов в Крыму и на Керченском полуострове, многие с бетонным покрытием.
Противостоявшая советская группировка насчитывала 580 боевых самолетов. Наши авиачасти в основном располагались в Краснодарском аэроузле, весьма удаленном от места будущих боев. Кроме того, если у фашистов было единое командование, то наша авиация организационно входила в 4-ю воздушную армию (командующий генерал Н. Науменко), 5-ю воздушную армию (генерал С. Горюнов), ВВС Северо-Кавказского фронта (генерал К. Вершинин), ВВС Черноморского флота (генерал В. Ермаченков) и группу АДД (полковник С. Лебедев).
Немецкая авиация стала наращивать боевые действия. Например, 9 апреля она совершила 750 самолето-вылетов против наших 307. В последующие дни на каждый поднятый в воздух советский самолет противник отвечал тремя своими. Группы из 20-60 машин буквально заставляли наши наступавшие войска прижиматься к земле. Стало ясно, что без завоевания господства в воздухе ликвидировать вражеский плацдарм на Таманском полуострове не удастся.
На Тамань прибыл командующий ВВС Красной Армии А. Новиков. Под его руководством началось сосредоточение резервов Ставки на южном направлении. Планировалось привлечь 2-й бомбардировочный (командующий генерал В. Ушаков), 3-й истребительный (генерал Е. Савицкий) и 2-й смешанный (генерал И. Еременко) авиакорпуса, а также 287-ю истребительную дивизию (полковник С. Данилов). Дополнительные силы АДД должны были развертываться под руководством генерала Н. Скрипко.
Еще 13 марта Гитлер издал приказ, требовавший «удержания любой ценой кубанского плацдарма», который фашисты хотели «сделать неприступным для советских десантов».
Один из таких десантов на полуострове Мысхако очень беспокоил врага. В апреле противник решил, наконец, сбросить десантников море, для чего была разработана операция «Нептун». Большая роль в ней отводилась люфтваффе. Предполагалось обеспечить мощную поддержку наземным войскам с интенсивностью не менее 1000 самолето-вылетов в день.
Плохие метеоусловия заставили отложить начало операции, но 17 апреля противник понял, что ждать больше нельзя. Вот как описывал начало наступления бывший гитлеровский генерал Г. Плохер:
«Мощные авиационные силы 1-го авиакорпуса неоднократно вылетали на поддержку наземных войск. Они безжалостно и непрерывно бомбили плацдарм. Пикировщики полковника Э. Купфера были нацелены на подавление и уничтожение узлов обороны, наблюдательных пунктов, сосредоточения войск...».
Пикировщики Купфера упомянуты не случайно. На Кубани было создано самое мощное с начала войны соединение Ю-87 «Штукас». Среди шести авиагрупп находились и части 3-й эскадры пикирующих бомбардировщиков, действовавшей до этого только на Средиземноморском театре. Пикировщики оставались мощной ударной силой люфтваффе. Сам Купфер был одним из наиболее опытных пилотов и командиров (впоследствии стал генерал-инспектором штурмовой авиации).
В первый день операции «Нептун» три Ю-87 совершили вынужденные посадки, а еще четыре получили серьезные повреждения. Но эти потери были невелики, учитывая, что всего Ю-87 сделали 494 вылета (почти треть всех самолето-вылетов люфтваффе). Следующий день добавил еще 511. В невероятно тяжелых условиях десантники держались на плацдарме. На этом этапе боев советские истребители оказали им лишь незначительную поддержку.
Времени для планомерного развертывания сил у командования ВВС Красной Армии не было. Примерно 900 самолетов (из 1048 запланированных для операции) начали действия 20 апреля. Два массированных удара, нанесенных группами до ста самолетов каждая, оказались весьма неожиданными для вермахта. Войска не продвинулись, и от плана «Нептун» пришлось отказаться, хотя в тот день намечался решающий штурм Мысхако. А как хотелось фашистам рапортовать об успехе именно 20 апреля, в день рождения фюрера! Еще четыре дня продолжались жаркие бои в воздухе и затихли.
Но решающие схватки были впереди.
На этом этапе неприятным открытием для немецких командиров стала значительно усилившаяся ПВО советских объектов. И как результат - считанные советские самолеты удавалось уничтожить на аэродромах, усложнилось ведение разведки. Важные кавказские порты стали практически недоступны для наблюдения.
22 апреля из района Поти-Сухуми не вернулись сразу два командира бомбардировочных авиагрупп - майор Э. Тиль и капитан 3. Юнгклаус. На счету каждого было свыше 300 боевых вылетов.
Командование наших ВВС также беспокоили потери. За первые восемь дней начиная с 20 апреля на один сбитый советский истребитель приходилось около 18 самолето-вылетов. Одна из причин - плохо организованный выход летчиков из боя. Поврежденные в бою уходили по прямой со снижением в одиночку, демаскировали себя и часто становились жертвами «мессершмиттов».
Второе воздушное сражение происходило с 29 апреля по 10 мая над станицей Крымская. Войска 56-й армии пытались захватить эту станицу - важнейший узел обороны противника на «Голубой линии». Советское командование получило здесь первый опыт организации авиационного наступления. Оно состояло в непрерывной поддержке наземных войск массированными действиями. Это помогло расшатать оборону противника, и 4 мая станица Крымская была взята. Но затем инициатива в действиях авиации неоднократно переходила из рук в руки.
Самолетов в ВВС Красной Армии на Кубани было теперь достаточно - примерно на треть больше, чем у врага. Успех, прежде всего, зависел от эффективности их применения. Сведения об этом имеются, в частности, в фашистских документах. Там можно прочитать о «возросшей агрессивности русских летчиков-истребителей» весной 1943 года. Отмечаются гибкое планирование операций и метод «наращивания сил», который немцы называли «кубанским эскалатором». Имелись в виду массирование сил и эшелонированное их рассредоточение по высоте.
Росло количество советских асов, увеличивался и счет их побед. По данным, опубликованным в газете 4-й воздушной армии от 1 мая 1943 года, лучшими были: старший лейтенант Д. Глинка (45 иап), имевший 21 личную победу, старший лейтенант В. Фадеев (16 гв. иап), лично сбивший 18 самолетов противника и один в группе, его однополчанин капитан А. Покрышкин - 14 и 6, капитан А. Приказчиков (42 гв. иап) - 8 и 12.
Не надо думать, что становление новых форм и тактики воздушного боя проходило гладко. И хотя командование убедилось, что лучший способ управления авиацией - по радио с наземного пункта управления (их становилось все больше), многие группы плохо воспринимали команды в горячке боя.
Советские летчики, как и противник, перешли к полетам парами в разомкнутом строю. Но состав пар не был постоянным, поэтому в воздухе ведущий и ведомый порой не очень хорошо понимали друг друга. К недостаткам относилось и то, что истребители, необоснованно прекращая преследование, не доводили удачные атаки до уничтожения противника. Так, в немецкой 52-й истребительной эскадре с 27 апреля по 4 мая в воздушных боях было ранено 8 пилотов, и всем им удалось благополучно долететь к своим.
Третье воздушное сражение с 26 мая по 7 июня стало самым крупным. Тринадцать дней советские наземные войска, поддерживаемые авиацией, безуспешно прорывали вражескую оборону в районе станиц Киевская и Молдаванская. Одна из причин неудачи - активное противодействие бомбардировщиков люфтваффе. Уже вечером 26 мая с баз Крыма и юга Украины они большими группами стали появляться над полем боя. Советские истребители не смогли полностью дезорганизовать их действия.
Командующий 4-й воздушной армией К. Вершинин, которому теперь подчинялась вся фронтовая авиация, постарался нацелить истребители на защиту пехоты. Резко был сокращен наряд прикрытия наших бомбардировщиков и штурмовиков. Ежедневно над «Голубой линией» проходило по 30-40 воздушных боев. Борьба за господство в воздухе в эти дни ярко проявилась уже не в поединках одиночных самолетов, а в ожесточенных схватках больших групп. Они начинались утром и заканчивались вечером, нарастая, как нарастает шторм под непрерывным мощным ветром.
Более организованные действия позволили советским летчикам в третьем сражении в среднем вдвое увеличить количество вылетов, которые успевал сделать истребитель, прежде чем его сбивали.
Несли потери и немцы. Так, 26 мая только 55-я бомбардировочная эскадра «Гриф» лишилась четырех Хе-111, а на следующий день - еще трех. В конце мая потери немцев возросли. Примерно в это же время они начали перебрасывать бомбардировочные соединения на центральный участок советско-германского фронта, и кубанские воздушные бои стали преимущественно схватками истребителей. Характерной для того периода была картина, когда пикирующий «лаг» догонял «мессер», которого преследовал «як», и так далее. Истребители буквально гонялись друг за другом.
Потери советских истребителей объяснялись, прежде всего, высоким средним уровнем летного и тактического мастерства пилотов противника. К маю 1943 года А. Покрышкин, имея на счету 363 боевых вылета, был, видимо, самым опытным советским пилотом на Кубани (к концу сражения в его активе была 31 победа). (Моё примечание: до Кубани – 5 побед, и с 9 апреля по 14 июня 1943 г. – еще 20 + 6 побед групповых).
У немцев аналогичное количество боевых вылетов имели не только истребители, но и некоторые экипажи бомбардировочной авиации. Кроме того, весной 1943 года Ме-109G-2 и G-4 превосходили по летным данным большинство истребителей ВВС Красной Армии.
В то же время в сборнике «Советские ВВС глазами немецкого командования» генерал В. Швабедиссен писал, что советские машины были все же лучше поставляемых по ленд-лизу, среди которых наибольшую опасность представляли «аэрокобры», а «спитфайры» быстро исчезли.
«Видимо, - рассуждал генерал, - «спитфайры» были первых моделей, а на «кобрах» не случайно сражались лучшие русские летчики».
С такой оценкой в принципе можно согласиться, имея в виду, что самым результативным на Кубани был воевавший на «аэрокобрах» 298 иап, на счету летчиков которого к концу сражения значилось 112 побед. Лучшие советские Як-1 вполне могли конкурировать с Ме-109G.
Но самым массовым на Кубани был ЛаГГ-3. Его создателям удалось существенно улучшить машину к весне 1943 года, но она все же уступала Ме-109G.
Несколько слов о лучших асах противника. Среди командиров выделялся капитан И. Визе, получивший прозвище Кубанский Лев, а среди летчиков - лейтенант В. Эттель, по немецким данным, одержавший на Кубани 84 победы и доведший их общий счет до 120. Редчайший случай в истории люфтваффе: обер-лейтенант Р. Митиг одержал 101-ю победу тараном и погиб. Скорее всего, это все же был не таран, а случайное столкновение в воздухе, так как Митиг не пытался воспользоваться парашютом.
А вот как действовал В. Прохоров из 236 иап. Готовясь к лобовому тарану, расстегнул привязные ремни и открыл фонарь. Затем, резко довернув истребитель, буквально развалил «мессершмитт», а сам благополучно приземлился на парашюте.
На Кубани на долю советских истребителей выпала основная тяжесть боев и около половины всех вылетов. Только за 33 наиболее напряженных дня истребители взлетали 11 999 раз, заявили об уничтожении 835 вражеских машин и потеряли 296.
С большим напряжением действовали авиационные соединения штурмовиков и бомбардировщиков. Они наносили удары большими группами, стараясь добиться длительного и мощного воздействия на противника. Дивизии АДД вели ночные действия. Особенно удачными были удары в апреле по крымским базам Саки и Сарабуз, где располагалась 55-я бомбардировочная эскадра люфтваффе. Один из участников налета штурман майор Лапин вспоминал, что успех был обеспечен благодаря хорошему знанию аэродромов и подходов к ним: многие экипажи в довоенное время базировались в Крыму.
Отечественные и зарубежные источники по-разному оценивают эффективность этих налетов. Однако неоспоримым является факт, что удары с воздуха заставили перебазировать эскадру в Сталино.
Противники диаметрально противоположно оценили результаты кубанских боев. Военный совет Северо-Кавказского фронта отмечал, что в результате воздушных сражений победа, бесспорно, осталась на нашей стороне. Авиация не только успешно противодействовала врагу, но и вынудила немцев прекратить воздушные бои.
С 4 апреля по 10 июня на Кубани советские летчики произвели 34 921 самолето-вылет и сбили свыше 800 самолетов противника. Большие собственные потери - около 750 самолетов, объяснялись силой противника, который в отличие от зимы 1941/42 года и следующей был «на подъеме».
Фашистское командование, отводя от таманского плацдарма авиацию, считало, что она выполнила свою задачу: застопорила русское наступление. Немецкие документы свидетельствуют, что только за май на восточном фронте был потерян 331 самолет (треть всех боевых потерь люфтваффе). Из них больше половины - на самом южном фланге.
Общие потери (с учетом поврежденных в небе и на земле машин) за время кубанских боев составили около 400 самолетов. Немецкое командование, как и советское, с оптимизмом смотрело в будущее. Последующие сражения, как на земле, так и в воздухе, показали, чей оптимизм был более обоснован.
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ:
Во время Сталинградской битвы люфтваффе теряли в среднем 20 боевых и транспортных самолетов в день
Во время Курской битвы ВВС РККА, несмотря на победу, показали себя очень плохо
21-летняя Лидия Литвяк - первая в мире женщина-ас, попавшая в книгу рекордов Гиннесса
