Спасибо

Погони давно не было, но Эри продолжала бежать. Думать некогда. Нет сил, чтобы переживать, анализировать и плакать. Только и мыслей, как не запнуться о проступающие из-под земли корни или не поскользнуться на влажной траве. Холодный воздух прилипал к губам и нёбу и словно совсем не проходил дальше. Лишь когда полный опавших бурых листьев ручей преградил путь, Эри остановилась, ухватилась за ствол клёна и шумно задышала. Лёгкие разрывались на части, стеснённые грудной клеткой; казалось, что если за пару мгновений она не отдышится, то здесь и умрёт.

Эри перевела дыхание, одолела ручей и опять побежала.

Всё-таки бег — это спасение. Может, дом семьи Абэ тоже станет для неё спасением.

Вскоре лес расступился, и Эри оказалась на городской окраине. Дом Абэ стоял в окружении клёнов, словно отделённый от соседей. Почти ничего не отличалось от того места, где жила она с дедом: одноэтажный дом в традиционном стиле, мастерская, небольшой огородик. Только старинный колодец выдавал хозяев: семья Абэ с давних времён славилась мастерами техники теней, отражений и водных иллюзий. Эри не понимала, зачем нужен колодец, когда в каждом доме есть водопровод, но кто их разберёт. Каждая семья бережно хранила свои тайны от чужих ушей и глаз.

Заготовив надпись в блокноте, Эри постучала по деревянной раме раздвижной двери. Открыл глава семейства. Эри спешно поклонилась и выставила блокнот поближе к свету, льющемуся из дома. Абэ Хироюки, строгий и сдержанный, каким Эри помнила его с детства, хмуро вчитывался в иероглифы.

— Мегуми, подойди, пожалуйста.

Жена подошла почти сразу, выглянула из-за плеча и удивлённо воззрилась на Эри.

— Значит, ты бежишь от деда, который запечатал в твоём теле духа и пытался тебя убить? Зачем ему твоя смерть? Запечатать сильного духа — великая честь.

Эри проглотила обиду и написала ответ на новой странице.

«Победить сильного духа, но потерять в бою внучку для него оказалась ещё большая честь»

— И что же ты хочешь от нас? — Мегуми вышла из-за спины мужа и подозрительно сощурилась.

Ещё одна надпись в блокноте. Руки дрожали, когда Эри переворачивала блокнот.

— Как тебе не стыдно предлагать такое! — Мегуми возмущённо всплеснула руками, но тут же сдержанно спрятала ладони в рукава хаори, накинутого поверх домашнего платья.

— Тебе тоже должно быть стыдно, Мегуми, извинись перед госпожой Эри.

И Эри, и Мегуми вздрогнули. Эри неприятно удивило такое обращение — госпожа. Абэ Хироюки на её памяти так обращался лишь к признанным мастерам, а ей до такого ещё далеко. Мегуми напряжённо поклонилась и извинилась за грубое поведение, Эри замотала головой и поклонилась в ответ: писать встречные извинения совсем не хотелось. Хотелось развернуться и бежать ещё дальше.

— Госпожа Эри, пройдите, прошу, а я пока поговорю с сыном о вашем предложении. Это и его касается.

После совсем коротких переговоров Хироюки позвал Эри, Мегуми молча показывала дорогу к комнате сына.

Дайске лежал на кровати, напоминающей больничную. По правую руку от него стоял небольшой столик с водой, снадобьями и таблетками, по левую — ширма и спрятанный за ней футон.

Эри совсем забыла, что не извинилась за поздний визит и не поздоровалась, раскрыла рот, смутилась, когда не проронила ни звука. Часть её помнила про запечатанного в языке злого духа, но другая часть пыталась жить привычной жизнью. Пока Эри писала в блокноте слова приветствия, размышляла о том, что раньше Дайске был... другим. Заносчивый высокомерный мальчишка. Сейчас как будто стал мягче, добрее, но вместе с тем бесконечно печальнее и равнодушнее.

— Хочешь сказать, что готова стать мной? — отбросив вежливость и условности, спросил он.

Эри кивнула и склонила голову, не столько из почтения, сколько от страха встретиться с ним взглядом.

— Будешь прославлять моё имя и имя моей семьи?

Нет, всё тот же заносчивый мальчишка.

— Если будет тяжело, со мной ты всегда можешь быть Игараши Эри.

— Вот и славно, — никакого другого исхода отец Дайске не ожидал. — Я пойду готовиться к ритуалу. Мегуми, пожалуйста, позаботься об уважаемой Игараши Эри так, как заботишься о нашем сыне. Доверяю её тебе.

Абэ Мегуми не была похожа на женщину, которая любит спорить, но тень негодования изменила её лицо. Она с огромной вежливостью и доброжелательностью проводила Эри в ванную комнату и принесла чистую одежду, но в каждом её жесте сквозила неприязнь.

Когда Эри помылась и переоделась, то первым делом написала в блокноте «Прошу простить меня за доставленные неудобства». Перечитала и поняла, что фраза ничего не значит. Ни для неё, ни для Дайске, ни для его родителей. Это ужасно — занять чьё-то место в этом мире, потому что не можешь быть собой, а этот кто-то своим существованием вызывает лишь сожаление. Может, не только сожаление, но об этом совсем не хотелось думать. Чем её дед лучше родителей Дайске? В этой бесконечной гонке семей за престижем все слепы, глухи, немы, беспомощны. Не гордость за семью, только её видимость.

Эри беззвучно вздохнула и отправилась к Дайске. По привычке попыталась спросить, может ли она войти, потом поджала губы. Быть немой сложнее, чем кажется. Трижды постучала по стене, чтобы Дайске знал, кто пришел. Он сразу понял и разрешил войти.

— Да?

Эри виновато опустила плечи и перевернула блокнот так, чтобы Дайске видел написанное.

— А, — деланно равнодушным тоном отозвался он. — Мне ты не доставляешь неудобств, а родителям твоё появление вообще на руку. Так что переверни страницу и не думай об этом.

Она перевернула страницу, но мысли продолжали съедать изнутри.

— Вы уже закончили, госпожа Эри? — донёсся из коридора голос Абэ Мегуми. — Вам следовало сразу позвать меня.

Возможно, она обиделась, возможно, она раздражена, но не это сейчас волновало Эри. Ритуал. Она ничего не знала, а Хироюки не торопился делиться подробностями.

Мегуми проводила Эри в мастерскую. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные ритуальными предметами из камня, кости и металла, несколько зеркал разного размера и формы висели в редких промежутках или стояли прямо перед полками. Центр мастерской занимали длинный широкий стол и небольшой бассейн, наполненный водой. Эри не успела как следует осмотреться: следом за ними вошёл Хироюки, вылил в бассейн ещё ведро воды, набранной из колодца, и попросил Мегуми подготовить всё для ритуала, а сам ушёл за сыном.

Приготовления заключались в том, что Эри должна была раздеться и опуститься в бассейн. Он оказался неглубоким, как ванна, в длину примерно с два человеческих роста, может, меньше; дно устлано мраморной плиткой. Вода оказалась ледяная — из колодца что ли? — и Эри тряслась в тщетных попытках согреться.

Казалось, прошла целая вечность, когда, наконец, в мастерскую вошёл Хироюки с сыном на руках. Он осторожно опустил его в воду с другой стороны бассейна. В это же мгновение Эри осознала, что длина бассейна всё же меньше двух человеческих ростов. Она дёрнулась, чтобы отодвинуться, но тело не слушалось, онемело от холода. Или от магии. Лишь тихий всплеск обозначил её попытку.

— Не бойся, я всё равно ничего не чувствую, — еле слышно бросил Дайске, глядя в потолок и прячась от собственной беспомощности.

— Начинаем, — возвестил Абэ Хироюки, и в следующее мгновение Эри оказалась полностью погребена под водой.

***

После погружения Дайске мог видеть лишь круги и странные символы, которые отец чертил тонким прутом на поверхности. Вода дрожала, извивалась и, словно глина в руках творца, подчинялась воле главы семьи Абэ. Может, он тайно сговорился с этой девчонкой и теперь просто собирается утопить собственного сына? Дайске было почти всё равно. Раньше он хотя бы пытался перебороть заточённого в теле духа, потому что родители возлагали на него надежды, пытались выходить. Теперь стало очевидно, что он больше не нужен. Есть эта треклятая умница Эри, госпожа Эри, которая может унаследовать технику работы с водой. Ей повезло: дух запечатан в языке, а не в какой-то странной части тела — крошечной точке, которая контролирует всё, что находится ниже шеи. Вода любит движение и готова простить молчание.

Отец всё же достал Дайске из воды. Вторым, не первым. Дайске не смог сдержаться и посмотрел на Эри. На себя: растерянного, испуганного, смущённого. Отвратительно. Жалко. Недостойно.

— Ты и вправду хотела этого, госпожа Эри? — как мог равнодушно произнёс Дайске и отвернулся.

Отец перенёс его обратно в комнату, обтёр насухо, переодел. Посмотрел строго и пристально.

— Вы будете проводить какое-то время вместе, так что, прошу, будь с ней повежливее.

— Она что, будет жить в моей комнате? — Дайске недовольно цокнул языком.

— Отныне она — это ты. Привыкай.

Мать перестелила футон, достала из шкафа комплект чистой одежды для Эри и вышла, молчаливо негодуя.

В закатных лучах бедного солнца она стояла, зажав в руках блокнот. Наверняка думала, что обязана что-то сказать, но Дайске не нужны были ни её извинения, ни её оправдания, ни что там она ещё хотела написать.

— Ложись спать. Я тебе ничего не сделаю, даже если бы захотел.

Эри поджала губы — неужели сам Дайске выглядит так жалко при этом? — и скрылась за ширмой. Ночью она плакала, очень тихо, но Дайске всё равно слышал и сжимал зубы, лишь бы не сорваться в крик.

На утро Эри ушла заниматься с отцом, почти весь день их обоих не было, только мать время от времени заглядывала к Дайске, узнать всё ли в порядке и не нужно ли ему чего. Он каждый раз отмахивался. Бессилие сменилось странным чувством, словно Дайске уже не был собой, лишь старая коробка с фотографиями и одеждой, которая пылится без дела.

Эри вернулась вечером, усталая и задумчивая. Несколько раз глядела в блокнот, словно раздумывала, стоит ли озвучивать свои мысли.

— Показывай уже.

Она вздрогнула, но всё же перевернула блокнот.

«Мне нужно повторить теорию, но я лучше запоминаю на слух. Можно, я буду писать, а ты — читать вслух?»

Дайске снисходительно фыркнул и кивнул.

Так они проводили вечера. Это стало совсем привычным. Эри всё чаще улыбалась и всё реже плакала по ночам, Дайске перестал видеть в ней лучшую версию себя и смягчился. В конце концов, они оба пострадали от действий собственных родных, они оба нуждаются в поддержке и защите. Горько, что она эту поддержку и защиту получает от тех, кто обрёк его на жалкое существование.

Однажды Эри вернулась совсем не усталая, с горящими глазами и чуть ли не с порога комнаты заявила: «Сегодня учили символы! Потренируемся?»

Дайске недоверчиво склонил голову. Интересно, как она себе это представляет?

Эри достала из шкафа новый блокнот, уселась на кровать с правого края, обхватила его пальцы и стала выводить магические символы, словно учитель держит руку ученика, контролируя, чтобы тот писал правильно.

Острое чувство потери пронзило сознание, залило жаром щёки. В глазах защипало. Зачем она это делает? Ради смеха? Учить истории о духах и способы борьбы с ними, слушая голос Дайске — одно, но это… Тяжёлым комком опустилось по горлу осознание: он ненавидит этот момент за то, что не может ощутить прикосновение её руки. Эри касается его кожи, она чувствует его тепло, она может делать с ним, что хочет, а ему остаётся только наблюдать.

— Пошла прочь, — сквозь сжатые зубы прошипел Дайске, а когда Эри вопросительно посмотрела на него, почти проорал: — Я сказал: пошла прочь!

Эри глубоко вдохнула, поджала дрожащие губы, и выскочила из комнаты. Вернулась она совсем поздно, когда стемнело, стараясь не шуметь, переоделась за ширмой и легла спать. Снова плакала.

Утром Эри убежала рано, когда Дайске ещё спал, а вечером вся семья отправилась на ежегодную встречу семей. Только мать заглянула к нему в этот день, и то перед уходом, чтобы выключить свет.

— Ты же понимаешь, что в доме не должно быть света, когда мы отсутствуем, — пряча оправдания в темноте, тихо проговорила она.

Дайске остался один. Может, на час, может, на полночи. Он уже почти заснул от нечего делать, как вдруг с сухим треском открылась входная дверь, послышались торопливые шаги в коридоре. Скользнула в сторону дверь комнаты Дайске, вспыхнул свет.

«Мы в опасности!» — кричал листочек в блокноте.

Дайске поджал губы, проглатывая вопросы — сейчас явно не до них.

Эри подбежала к кровати. Её руки в спешке касались Дайске, так сильно, что на коже оставались белые полосы. Пальцы, кисти, предплечья, плечи, грудь… Проклятье! Он бы всё отдал, лишь бы почувствовать эти прикосновения! Эри исчезла из поля зрения, проделывая то же и со спиной — напряжённое тёплое дыхание опутывало шею и затылок. Хотя бы на излёте ощутить мягкость её кожи. Если слегка повернуть и наклонить голову, тогда… Не успел.

Эри выглянула из-за спины, приложила палец к губам и поспешно скрылась в шкафу.

Как Дайске ни прислушивался, но не мог уловить даже звука дыхания. Он был готов к чему угодно. К чему угодно, только не к появлению деда Эри, но именно его старый трескучий голос разрезал тишину ночи, словно ножницы — лёгкую ткань.

Шумно отъехала створка двери в комнату, резко вспыхнул свет. На пороге старик, сразу за ним невозмутимый отец и встревоженная не на шутку мать.

— Хватит притворяться, мерзавка! — с порога рявкнул старик, сведя кустистые брови над сверкающими недобрым блеском глазами. — Ты позоришь меня и доброе имя семьи Игараши!

— Ещё раз повторяю вам, многоуважаемый Игараши Таро, — вежливо, но твёрдо убеждал его отец. — Я давно не видел вашу внучку, тем более, ходили слухи, она умерла в борьбе с сильным духом… Перед вами действительно мой сын. Он с великим трудом одолел запечатанного в собственном теле проклятого духа, великим трудом — и великими жертвами. Временами ему трудно двигаться и говорить, но это никак не может быть ваша внучка. Наша семья — наша гордость. Как и ваша для вас, многоуважаемый господин Игараши.

Дайске проглотил подступающие слёзы, но продолжал сохранять молчание и неподвижность, хоть это давалось с трудом. Тщеславный ублюдок.

Старик буравил Дайске пылающим взглядом.

— Тогда пусть докажет это. Пусть говорит. И двигается.

Отец пытался вступиться, но дед Эри даже слушать его не хотел. Дайске глубоко вдохнул. Всё пропало. Ей придётся вернуться, и даже боги не ведают, чем это обернётся. Но он будет тянуть до последнего.

— Отец… — тихо и медленно, словно слова давались с трудом, начал Дайске, но тут же замолчал.

Он почувствовал, как нечто неосязаемое ухватило мышцы его правой руки, плеча, лопатки, заставило сухожилия натянуться и поднять напряжённую до предела ладонь. Такое забытое ощущение тела — хотя бы малой его части — отрезало всё извне, заставило сконцентрироваться на моменте.

— Дайске? — сдержанным тоном позвал отец. — Ты в порядке?

Вместо ответа он кивнул. Кажется, будет не трудно изображать проблемы с речью. В горле пересохло, а все слова вылетели из головы.

— Добро… пожаловать, — хрипло поприветствовал старика Дайске и замолчал, потому что неведомые силы осторожно опустили его руку.

Больше он её не чувствовал.

— Дешёвые фокусы! — стоял на своём старик. — Зеркальная личина — вот что это!

Он решительным шагом настиг Дайске и бесцеремонно засунул пальцы в рот, нащупал язык. Мерзко. Так мерзко, что вот-вот желудок вывернется наизнанку. И страшно. Старик пугал, и Дайске понимал, что чувствовала Эри, оказавшись на пороге дома Абэ. Словно все духи зримого и незримого мира стояли за спиной старика Игараши Таро. Он оправдывал своё имя: великий сын пятидесяти штормов.

— Что вы делаете, многоуважаемый господин Игараши? — судя по голосу, терпение отца таяло.

— Проверяю проклятую печать, у моей внучки она была на языке.

Старик нехотя убрал пальцы изо рта Дайске, и он тут же закашлялся. Незримые силы взяли контроль над рукой, согнули в локте и предусмотрительно поднесли ладонь ко рту.

— Многоуважаемый господин Игараши, мы скорбим вашей утрате, но мой сын никак не может оказаться вашей внучкой, — твёрдо уверил отец. — Вы только что сами убедились, что печати на языке нет.

— Вздор! — не успокаивался старик. — Если он — не Эри, тогда вы просто прячете её здесь! Как вы объясните эту ширму? Кто за ней спит?

Мать густо покраснела и потупила взгляд. Дайске взволнованно задержал дыхание. Лишь бы не проговорилась.

— Это я. Всё это время я ухаживала за моим дорогим сыном, я не могла оставить его. Даже сейчас… Даже сейчас ему бывает тяжело, он быстро устаёт и иногда слабеет так, что даже стакан воды не может поднять. Справиться с запечатанным духом не так-то просто, но то, что происходит потом — ещё тяжелее, — она решительно вскинула голову и бесстрашно взглянула в глаза старому Игараши. — Поэтому пойдите прочь и не докучайте моему мальчику.

Кажется, все присутствующие растерялись, словно произошедшее было шуткой. Первым опомнился отец.

— Многоуважаемый господин Игараши. Простите нашу негостеприимность, но Дайске и правда быстро устаёт.

Старик мерзко причмокнул и вышел, не попрощавшись.

Мать вышла из комнаты последней и, пряча тревожно побледневшие пальцы в длинных рукавах хаори, выключила свет. Дайске опять в темноте. Но уже не один.

Он не слышал взволнованного дыхания Эри, но это не мешало думать, что они дышат в унисон. Так тяжело и горько. Хотелось позвать её по имени, увидеть хотя бы силуэт, скользящий вдоль стены и скрывающийся за ширмой, но из шкафа не доносилось ни звука. Вдруг Эри потратила все свои силы, чтобы разыграть этот глупый спектакль? Чтобы… Дайске тяжело сглотнул. Чтобы дать ему хоть немного времени побыть таким, как прежде, почувствовать то, что забрал проклятый дух. Дайске медленно прикрыл веки, испугался, что может вот-вот расплакаться. Он даст ей ещё несколько минут, может, ей тоже нужно время, чтобы успокоиться. Только причина переживаний Эри совсем не похожа на его.

— Эри? — шёпотом, но всё равно слишком громко для погружённой в темноту комнаты, позвал Дайске. — Ты как, в порядке?

Из шкафа послышалось копошение, плавно и неспешно отъехала створка. Эри приблизилась и коснулась губами его щеки. Каждая клеточка моментально воспылала. Пусть на самом деле это не её губы, плевать, ведь они ласкали страстным «А», дразнили в игривом «И» и отстранились с томным «О». «Спасибо», значит?

Силуэт скрылся за ширмой; переодевание заняло больше времени, чем обычно. Она долго стояла, держа на весу пижаму, потом шмыгнула носом, быстро переоделась и улеглась.

Темнота полнилась сбивчивым дыханием и всхлипами. Когда Эри впервые ночевала в комнате Дайске, она тоже плакала, только тогда это вызывало раздражение. Сейчас он готов был отдать всё на свете за возможность поддержать её, уберечь от боли… коснуться, утереть слёзы. Проклятый дух! Не мог просто окончательно упокоиться и раствориться в небытии! Может, спросить у неё что-нибудь, любую ерунду, лишь бы она вновь коснулась губами его щеки… Нет, глупости. Может, ей противно, может, она ненавидит его. Завтра. Он спросит у неё завтра.

Сон пришёл неохотно — истончённый беспокойством и раскалённый от бесконечной череды мыслей, желаний и образов. Однако Дайске спал на удивление крепко и долго, так, что даже не заметил, как проснулась Эри. Он всё же успел, сонный и потерянный, остановить её прежде, чем она уйдёт на обучение с отцом.

— Эри?

Она обернулась, и вся уверенность растворилась. Ночью казалось, что признание — отличная идея, лучшее, что Дайске может сделать в нынешней ситуации. Сейчас, при свете солнца, он видел все изъяны в рассуждениях.

Эри перевернула листок блокнота и быстро провела ручкой по листу. Знак вопроса. Дайске сглотнул. Можно ведь сказать что-то совершенно иное, она никогда не узнает…

— Вчера вечером… — он прикрыл глаза, выбирая формулировку с величайшей осторожностью. — Вчера вечером в окне я словно бы увидел закатное солнце[1]. Оно было прекрасно.

Эри опустила голову и замерла над чистой страницей. Рука двигалась быстро, почти без заминок, и Дайске был уверен, что ответом будет отказ; когда же она, не поднимая головы, перевернула блокнот, все тревоги ушли. Осталась лишь горечь. И решимость.

«Солнце и впрямь было прекрасно. Как и луна. Жаль, что я не могу насладиться этими видами, будучи самой собой»

Эри спешно вырвала листок, словно стеснялась написанного, заложила его между своими книгами и вышла из комнаты. Дайске уже с нетерпением дожидался их вечерних занятий. Больше он не станет злиться от бессилия, наоборот, постарается всё выучить, запомнить движения рук, когда Эри выводит защитные символы на бумаге, обхватив его безжизненные пальцы.

Он сделает всё возможное, чтобы одержать верх над проклятым духом. Сделает всё возможное, чтобы они оба вновь стали собой.

[1] Один из способов признания в любви в Японии, означающий примерно вопрос, может ли говорящий надеяться на взаимность чувств.

Автор: Ян Келлер

Источник: https://litclubbs.ru/articles/49894-spasibo.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: