Введение
"У огня, у тлеющих поленьев, в ореоле света кружится веселая танцовщица, танец её превращает темноту в золотое сияние"
Абу Абд Аллах бен Аби-Эль-Хисал
Кажется, что в местах, удаленных от цивилизации, время замирает. Традиции меняются медленно, а воспоминания сохраняются на века. Наша фелука причалила у побережья Нила, недалеко от Асуана, и двое из нас пошли покупать еду.
Наступали сумерки. К реке вели крутые ступеньки. При виде нашей лодки прибежала ватага ребятишек в белых галабеях, чтобы взглянуть на нас поближе. «Туристы»! – завопили они, указывая пальцами на двух мужчин в лодке, одетых в шорты. Эти бедные туристы с голыми, покрасневшими ногами определенно забыли одеться. Дети смеялись, корчили рожицы и передразнивали щелчки фотокамер.
Какая-то женщина набирала воду в огромный глиняный кувшин. Скатав кусок ткани, она сделала подставку для кувшина, а потом одним резким движением подняла кувшин на голову. Придерживая его одной рукой, а юбку – другой, женщина стала подниматься по лестнице. Меня поразило, как грациозно она двигалась, несмотря на тяжелую ношу: плавно покачивая бедрами, босиком, она поднялась по ступенькам и исчезла из виду.
Когда стало темнеть, дети начали расходиться. Все это время одна из них, маленькая девочка в галабее длиной до щиколоток, стояла, уставившись на нас. Небольшого роста, со спутанными черными волосами – ей должно быть не больше 5 или 6 лет. Вдруг она ожила и начала танцевать, вращая бедрами и потряхивая ягодицами, подняв руки над головой и щелкая пальцами. Её лицо светилось от счастья. Другие дети стали хлопать в ладоши, отбивая для неё ритм. Спустившись на последнюю ступеньку, она протянула руку в ожидании денег. Однако наш лодочник отогнал её, и начал грести от берега. Как только мы отплыли достаточно далеко, он стал передразнивать детей, повторяя их собственные слова: «Туристы» Фотоаппарат! Бакшиш!»
Каждый день в Египте я неожиданно для себя встречалась с танцем. Однажды, проходя мимо какого-то дома, в окне я случайно увидела двух девушек, которые, повязав на бедра шарфы, танцевали под музыку, раздающуюся из приемника. В другой раз я наблюдала танец группы цыган на площади у сука. В Египте нетрудно увидеть танцующих, так как танец по сей день играет значительную роль в жизни жителей большинства арабо-исламских стран, в то время как на западе он превратился в занятие, не связанное с повседневностью.
В течение нескольких лет я преподавала и исполняла арабские танцы, в частности, традиционный сольный женский танец в его египетской вариации, ракс аль-балади (танец народа). Варианты этого вида танца, и их комбинацию, ракс аль-шарки (восточный танец), можно увидеть повсеместно в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Ни один другой танец не вызывает такого ажиотажа и не описывается так часто различными путешественниками.
Мой личный опыт исполнения египетского балади насчитывает около двенадцати лет. Когда я впервые увидела, он меня заворожил – я тогда подумала, и до сих пор так считаю, что это самый красноречивый из всех женских танцев, очаровывающий своим ритмом, огнем и постоянно меняющимся калейдоскопом чувственных движений.
Современный танец намного отличается от своего предка, одного из древнейших видов танца, однако следы прошлого всё ещё присутствуют в нем, часто проявляясь в довольно неожиданных формах. Когда то он существовал по всему миру – танец, в котором движения бедрами иногда энергичные, а иногда плавные и волнообразные – были основным средством выразительности. Сначала этот танец был основной составляющей ритуалов и церемоний, изображая таинства жизни и смерти в представлении людей того времени.
Подобно всем древним танцам, он был связан с религиозным поклонением во времена, когда религия являлась неотъемлемой частью повседневной жизни и оказывала влияние на все ее аспекты. Но по мере того, как примитивные культуры становились все более утонченными и цивилизация начала подавлять древние религии, постепенно были вытеснены и ритуалы, связанные с ними. Таким образом, женский танец, включающий в себя движения бедрами, был забыт во многих частях света. Однако в некоторых странах он превратился из религиозного вида танца в светское развлечение.
Сведения об этом танце дошли до нас из многих стран и разных периодов истории. Древнегреческая версия танца включала движения бедрами и животом. В Кадисе в первом веке нашей эры танцовщицы «опускались на пол, трепеща бедрами». В седьмом веке нашей эры персидский ученый, описывая талант великой танцовщицы, упомянул «удивительную быстроту вращений и колебаний бедрами». Основными странами, в которых этот танец жив и по сей день, являются страны арабо-исламского мира, где из древнего обряда образовалось искусство, со временем превратившееся в исключительно выразительный и утонченный танец.
Когда танец перестал быть лишь способом самовыражения и частью общественной церемонии и превратился в светское развлечение, появились профессиональные танцовщицы, которые подхватили это искусство, отточили его и стали исполнять на сцене. Это преобразование провело черту между приемлемыми и неприемлемыми вариантами танца бедер, который был яркой и чувственной формой выражения, а иногда очень эротичной. В арабском мире, равно как и в других патриархальных культурах, оценка танца как «приемлемого» или «неприемлемого» была тесно связана с ролью женщины в обществе и тем, что им запрещалось или разрешалось.
Приемлемой считалась версия танца, исполняемая с целью приятного времяпрепровождения дома в кругу подруг. Неприемлемым считался профессиональный танец, в основном исполняемый цыганами, этническими меньшинствами или бедными слоями населения. Их презирали за свободомыслие, легкомысленность и отказ от принятия социальных норм общества, в котором они жили: они имели репутацию нечестных людей (равно как и исполнители в целом). Хотя многих танцовщиц часто приглашали в дома для развлечения гостей во время семейных мероприятий, исполнение танца перед незнакомыми людьми не считалось занятием, позволительным для уважаемых женщин.
Основной темой этой книги является рассказ о том, как египетский балади и подобные ему танцы в других арабо-исламских странах превратились из бытового в профессиональное развлечение, были перевезены на Запад и стали, с одной стороны, поводом для злословия, а с другой – источником вдохновения для западного искусства. Это история о том, как древнее искусство выжило, несмотря на многие испытания.
Арабский танец редко изучался и описывался в арабском обществе. В основном его пытались передать словами или в картинах, западные художники и путешественники, в частности в XIX веке, «веке ориентализма». Мы в долгу перед ориенталистами за их работу, оставленную нам в наследство, так как без них нам были бы неизвестны все детали арабского танца, существовавшего в прошлом. Мимолетное упоминание о танце можно встретить в арабской поэзии – даже не о танце как таковом, а о его влиянии, оказываемом на тех, кто его видит, о том, как он пробуждает чувственность и погружает дух в бесконечный экстаз.
Исламское общество так никогда полностью не избавилось от предрассудков, касавшихся танцовщиц, которые во многих отношениях нарушают законы, определяющие поведение женщин в обществе. Будучи вероисповеданием, в котором священное и светское неразрывно связаны, ислам является смыслом существования многих в арабском мире. Некоторые четверостишия Корана, запрещающие идолопоклонничество, поощряют установление традиций, при которых ни один природный объект не служит символом божественного. Подобный заперт на поклонение предметам помог развиться артистической традиции, являющейся в основном абстрактной и стилизованной.
Интересно и то, что хотя женский танец часто осуждался обществом, он постепенно принял форму, подобную исламскому изобразительному искусству, особенно в отношении того эффекта, который он оказывает на зрителя. Это танец, который успокаивает мысли, а не отвлекает. Его способность гипнотизировать, завораживать зрителя часто восхищает внешних наблюдателей.
«Проходят часы, но оторваться трудно. Такое влияние оказывают движения девушек на мои чувства» В танце нет разнообразия или живости, редко неожиданное движение нарушит его монотонность, однако ритмические покачивания приводят в восторженное оцепенение, подобно гипнотическому опьянению».
Эти слова французского новеллиста девятнадцатого века Шарля Гобино передают впечатления всех тех, кто наблюдал танец того времени, когда интерес к Востоку достиг своего апогея. Многие художники и писатели путешествовали тогда по арабским странам в поисках вдохновения для своих работ.
Наиболее популярными в ориентальном искусстве были изображения женщин. Именно они послужили основой, повлекшей путешественников, которые все как один, несмотря на различные цели посещения арабских стран, не упускали возможности посмотреть на танцующих девушек. Даже многие путешественники активно и намеренно занимались поиском танцовщиц. В результате танцовщицы стали своеобразным символом чувственности, который в глазах внешнего мира характеризовал восточную жизнь. Кроме того, они были запретным развлечением, оттого более привлекательным. В прошлом самых опытных танцовщиц уважали за их знания и мастерство. Однако к девятнадцатому столетию их социальный статус упал, и они стали пользоваться плохой репутацией. Тем не менее, путешественники по-прежнему ходили любоваться искусством танцовщиц. Мужчин и женщин завораживал балади, сначала считавшийся «чудной и интересной гимнастикой». Позже танцовщицами стали восхищаться за их мастерство и эротизм движений.
Американский журналист Г.В.Кертис посетил Египет в середине девятнадцатого века. С 1834 года танцовщицы были изгнаны из Каира (см. главу 3), и Кертису пришлось проехать 500 миль вверх по Нилу в маленький городок Эсна, чтобы найти самую известную танцовщицу того времени, Кутчук Ханем. Длинное описание танца, который она исполнила для него у себя дома, завершается словами: «Это была лирика любви, которую невозможно описать словами. Совершенная, восточная, глубокая и ужасающая!»
С середины девятнадцатого века танцовщицы стали прибывать из арабских стран на Запад как участницы крупных ярмарок новых технологических достижений столетия, на которых представляли различные аспекты мировой культуры. По мнению общественности, развлечения были самой интересной составляющей этих ярмарок. Макеты алжирских кофеен, египетских театров и персидских дворцов с танцовщицами привлекали журналистов. Описывающих сколь «шокирующим» казался танец с точки зрения викторианской эпохи. В результате толпы людей шли смотреть на танцовщиц, тем самым увеличивая их популярность.
Девятнадцатый век был эрой промышленной революции на Западе. В то время как банкиры и деловые люди предвкушали рассвет технологической эпохи, художники с ностальгией вспоминали образ жизни, существовавший в древности, не испорченный механизацией стремительно развивающегося мира. Многих женщин, создававших новые формы уже существующих западных танцев, вдохновляла философия и искусство Востока.
В два первых десятилетия двадцатого века танец был наиболее влиятельным видом искусства. сценические декорации,мода,театр, иллюстрации печатных изданий и изобразительное искусство оказались под воздействием западного представления об арабо-исламском мире. Многие так назваемые "экзотические исполнители" и "знатоки шимми" изображали на сцене волнообразные движения,укутавшись в разноцветные вуали, позже отбрасываемые ими.
Это была фантазия Востока, фантазия "восточного танца". Даже серьезные исполнители не занимались техникой арабского танца; тем не менее, они выдавали собственные вариации на эту тему за аутентичные танцы Востока. Иногда танцовщица честно представляла авторскую работу, основанную на своем понимании духа Востока. Один из примеров - американская танцовщица Рут Сент-Денис, в творчестве которой первостепенное место занимали духовные или религиозные элементы.
На арабских же исполнительниц, прибывших в Европу или Америку в поисках работы, огромное влияние оказал западный танец - с начала двадцатого века в их репертуаре начали прослеживаться отголоски внешней культуры. Небольшая группа музыкантов, обычно сопровождавшая исполнение арабского танца, становилась оркестром, в состав которого включались некоторые западные музыкальные инструменты. Ранее огромный вклад в балади внесли танцы Персии, Турции и Индии, которые объединял особый вид телодвижений. Европейский танец был основан на совершенно других элементах и способах использования сцены.
С того времени балади прошел ряд фундаментальных изменений. Как и все виды искусства, изолированные от своей культурной среды и ставшие коммерческими, он потерял часть своей духовной сущности, равно как и целостность формы. В прошлом этот танец исполнялся в основном на одном месте, в очень сосредоточенном, почти медитативном состоянии, а теперь исполнительницы кружились, танцевали на полупальцах и даже носили балетную обувь или туфли на высоких каблуках, подстраиваясь под европейскую эстетику. Их одеяния стали подобны голливудским костюмам, не выражающим ничего, кроме как западные представления о великолепии. таким образом, арабский танец перешел в мир кабаре.
Танец в формате ночного клуба, целостный в художественном плане в исполнении умелых танцовщиц, достоин уважения как своего рода искусство. Однако исполняемый непрофессионально и неумело, как зачастую происходит в наше время, неопытными танцовщицами различных национальностей "танец живота" является лишь объектом насмешек на Западе. Он очень далек от существующего и по сей день на Ближнем Востоке и в Северной Африке танца,исполняющего женщинами только у себя дома. и все же, это наиболее популярное выражение арабского танца на Западе.
В настоящее время арабские и западные танцовщицы выбирают новое направление, стремясь стать первыми в разработке театрального арспекта арабского танца. Они выбирают традиционные балади, шарки и танец бедуинов и превращают их в театрализованное представление, позволяющее наилучшим образом увидеть,что этот танец - настоящее искусство.
В арабском мире, будучи социальным развлечением, танец сохранил свою сокровенную сущность и многие обычаи его окружающие. навыки его исполнения все ещё передаются по наследству от матери к дочери; он все также исполняется женщинами для собственного удовольствия. Более того, танцовщицы по- прежнему выступают как под открытым небом за мелочь, которые им бросает толпа, так и в домах состоятельных людей за большое вознаграждение. Танец также продолжает оставаться основной развлекательной программой любых торжеств, особенно свадеб.
Однажды в Асуане меня пригласили на свадьбу, проходившую за городом. Мы ехали по ухабистой неосвещенной дороге. а когда стало совсем невозможно ехать, мы оставили машину и пошли пешком. Мы пробирались сквозь темноту, спотыкаясь о груды камней и направляясь туда, где звучала барабанная дробь и откуда раздавались песни. Повернув за угол, мы оказались прямо в центре свадебного гулянья. Мужчины и женщины праздновали на противоположных концах узкой улицы, отгороженной высокими стенами. Женщины собрались небольшой группой перед женихом и невестой, сидящими на высокой платформе у проема в стене.
В центре, окруженная подругами, танцевала женщина, одетая в зеленое с золотом платье с ярким шарфом на голове. По-моему, ей было около сорока. её лицобыло худым и морщинистым, но темные глаза светились от удовольствия, а движениями бедер, вращающихся в разные стороны, она как отбрасывала искры в разные стороны, создавая вокруг себя электрический заряд. Поймав мой взгляд, она вывела меня в центр и попросила станцевать с ней. Когда другие женщины увидели,что я знакома с их танцем, они стали приближаться, выражая свой восторг. Вокруг меня раздавалось эхо загарита (улюлюканья). По очереди они начали танцевать с женщиной в зеленом, которая стала подстраивать свои движения под их, иногда слегка передразнивая их или создавая гармоничный дуэт,обмениваясь шутками лишь пожатием плеч и обсуждая общие секреты лишь вращением бедер. Казалось, что ее бедра красноречивее любых слов говорят: "Ну, а как насчет этого?"
Когда мы пошли передохнуть во внутренний дворик, она представила мне своих детей - их было семеро от младенческого до подросткового возраста. Впервые увидев ее при ярком свете ламп, подвешенных на деревьях, я заметила следы, оставленные на ее лице тяжелой жизнью. Её дочь принесла мне сладкий охлажденный чай из гибискуса, и мы завели беседу на языке жестов, периодически вставляя английское или арабское слово.
Когда я уходила, опять начались танцы. Дойдя до угла улицы, я обернулась и увидела, что женщина в зеленом опять танцует. Она танцевала для собственного удовольствия, двигаясь согласно духу древнего танца, чей огонь не смогли погасить ни коммерция, ни религиозные гонения, ни меняющиеся времена.
Интересно почитать дальше? Ставьте лайки и я продолжу делиться интереснейшей книгой о происхождении восточного танца.
