Отношение у педагогов интерната к маме Алины изменилось лишь тогда, когда девочка стала учиться в старших классах. За все это время отец, который распинался, как он любит дочь, ни разу ее не навестил. Причин была масса. И уехал далеко, и дел на новом месте было много, и новые дети родились. И если первое время он еще звонил дочке, чтобы поздравить ее с днем рождения, то потом и это формальное общение сошло на нет.
Начало здесь
А мать приходила каждые выходные. Когда ей под тем или иным предлогом отказывали в свидании, они с Алиной общались через окно. Вот где пригодился Женькин тайный язык жестов! А на летние каникулы – деться было некуда, Алину отпускали домой. Ведь на учете у психиатра Светлана не состояла. И, хотя женщина сильно изменилась внешне, здоровье к ней понемногу возвращалось. Время и постоянное общение с живностью оказались лучшими докторами.
Три летних месяца казались Алине периодом беззаботного счастья. Жить в родном доме, помогать маме на ферме… Ну а Женька заботилась о том, чтобы каникулы были наполнены приключениями, как мешок щедрого Деда Мороза – подарками. И каждый раз Алина считала, что подруга придумала нечто совсем уже несусветное, но Женька убеждала ее, что как раз всё возможно – и будет просто здорово.
— Вы бы придумывали себе какие-нибудь более спокойные развлечения, — жалобно говорила мама Жени, — Как теперь говорят «девочковые». Ну, съездили бы в город, в кино сходили, побродили по торговым центрам, кофе выпили… Это я все понимаю....
— Ты хочешь сказать, нам каждый день в город мотаться? — спрашивала Женька, — Лето длинное, с ума сойти можно.
— А чем другие дети занимаются? Все же находят себе какие-то занятия, без экстрима…
— Ага, — иронически говорила Женька, — Пацаны вечером по улицам гоняют на мопедах, только успевай уворачиваться. А у девчонок только этот пляж, истоптанный пятачок…Цирк два раза за лето в Дом культуры приедет, и всё, всё, всё! Только у себя во дворе торчать, да? Вон, как Сашка поет:
Улица Вокзальная,
Самая центральная,
Девочки на лавочке,
Семечки грызут….
Мама махала рукой и отступалась, повторяя привычную скороговорку:
— В лес, там, где охотничьи угодья – не ходить, под ноги внимательно смотреть – у нас тут гадюк хватает, в незнакомых местах не купаться – на реке омуты, как стемнеет – домой.
Женька кивала, делая вид, что со всем согласна, и срывалась к подружке, так что пятки сверкали. Вот и на этот раз – не успела Алина, приехав из интерната, подивиться, как хорошо дома, как разросся куст сирени под окном, какая крепкая память у старого пса – вон он ей как обрадовался! И вещи разложить не успела, как Женька уже была тут как тут.
— У меня есть план, — торжественно сказала она.
— Кто бы сомневался, — вздохнула Алина, — Ты на что-то большое не замахивайся. Я маме хочу помочь. Она такая уставшая по вечерам! Измоталась за год... Ей со мной маленько полегче будет...
— Три дня! — Женька показала пальцы, — Всего три! А потом я согласна тоже помогать твоей маме. Даже полоть буду эти треклятые грядки, которые я терпеть ненавижу...
— Ну и что ты на этот раз придумала?
— Э, нет… Погоди… Так просто нельзя рассказывать. Это надо подробно. Я у тебя сегодня ночую, тогда и поговорим.
Началась круговерть дневных дел. Стояла жара, несусветная даже для июня, сам воздух, казалось, плавился. Но Женька, которую дома так трудно было приохотить к огороду, вместе с подружкой таскала лейки, поливала овощи, полола клубнику. Освободились девчонки только к вечеру. И отпросились на речку.
Хоть и далеко было идти, но это того стоило. Луга стояли в цвету, и Алину, которая весь год была заточена в стенах интерната, охватил восторг от небывалого чувства свободы. Ей хотелось кружиться, закинув голову, под этим бескрайним синим небом, и чтобы вместе с ней кружились и пышные как сахарная вата облака, и эти цветы, пьяняще пахнувшие медом, и река, что виднелась вдалеке.
Подружки игнорировали небольшой пляжик, на который, в основном, все местные и ходили. Но стоило перебраться через овраг, не боясь зарослей крапивы, перейти по ветхому мостику, и углубиться в лес, как можно было выйти к чудесному месту – прямо посреди реки был остров. Речка быстрая, но мелкая – вброд перейдешь. И тут, на острове – никого со всех сторон, хочешь купайся, хочешь загорай, хочешь – разговаривай о своих секретах во весь голос. Никто, кроме птиц, не услышит.
Когда подружки вдоволь наплавались в чистой прохладной воде, почувствовали, что вновь ожили, и улеглись на песке, Женька выдержала таинственную паузу и сказала:
— Отец купил мне надувную лодку…
— Как это ты его уговорила? - удивилась Алина, - Я знаю, что ты хотела, но мама же вроде запрещала тебе выпрашивать именно этот подарок…
— Клятвенно-преклятвенно пообещала, что плавать мы с тобой будем только по озеру.
Довольно большое озеро тянулось, изгибаясь, вдоль всей деревни. Оно было красивым, но подружки его не особо жаловали – топкие берега, купаться – только с мостков, с одной стороны – лес стеной.
Вероятно, отец Женьки исходил из того, что на озере всегда хватает рыбаков, и дочке не грозит тут беда, случись беда, люди рядом – помогут.
— Но! — Женька подняла палец, — Что, если мы с тобой отправимся по реке в такой поход…как наша историчка Валёндра говорит "по родному краю" Дня на три. До Рождествено, а? Туда – вниз по течению, на лодке, а назад, если захотим, можем или так же, или на попутках доберемся до дома…
Большое старинное село, которое находилось сравнительно недалеко, летом наполнялось туристами и дачниками. Само по себе путешествие было заманчивым, но Женька еще не раскрыла все карты.
— Я знаю, что там, кроме сельскохозяйственного техникума и развалин завода, и достопримечательностей-то вроде бы нет….Все туда, в основном, за красивой природой едут. А мы… Мы с тобой отправимся в барский дом…
— Какой-какой дом? — Алине показалось, что она не расслышала.
Вот это и была та карта Женьки, которую она держала в рукаве. Рассказывала она, торопясь, эмоции переполняли. Оказывается, когда-то знатный дворянин из Питера, брат фаворита императрицы, между прочим, обзавёлся тут имением. Много чего здесь имелось. Был и господский дом, и флигель управляющего, и конюшни, и даже небольшой храм, и прочая, прочая. Почти ничего из этого не уцелело, за исключением барского дома – который возводили, очевидно, на века.
Сам хозяин тут жил мало. Все больше обретался в Санкт-Петербурге, да по заграницам. Может, и имел изначально планы приезжать сюда на лето, а только потом и думать забыл про это место. Пока… не решил избавиться от опостылевшей жены. Говорят, он мечтал о наследниках, и женился в свое время на девушке небогатой, но очень красивой, да которая еще и моложе его была раза в два, а то и в три. Но с наследниками не сложилось – единственный сын умер в младенчестве. Тогда граф завел себе новую подругу, а поскольку с разводами в ту пору, мягко говоря, было не очень – жену свою он отправил сюда, с глаз долой. Типа – содержать тебя буду, но чтобы в доме моем ты больше никогда не появлялась.
Красавица эта и жила тут до самой смерти, здесь и умерла. Причем молодой – ей и тридцати лет еще не было. Говорят, в последние годы тронулась рассудком. Да! В этом имении был еще фамильный склеп. И несчастная женщина поставила одно условие – она уедет, и ничем больше не напомнит о себе супругу. Только пусть тело ее мальчика перезахоронят в склепе, чтобы она могла ходить к нему на могилу. Больше ей ничего в этой жизни не остается.
А потом то ли с головой у барыни стал непорядок, то ли искренне поверила она в разных колдунов, но вроде как надеялась она с их помощью сына своего оживить, или просто с душой его пообщаться. Ну вот как на спиритических сеансах духов разных вызывают. Конечно, тут достоверных описаний не осталось, может быть, это просто легенды. Также неизвестно – получилось у нее что-нибудь или нет.
Конец самой графини Екатерины был таким же таинственным, как и ее жизнь. Год ее см-ерти в немногочисленных документах указывался по разному, предположительно ушла она в возрасте между двадцати восьмью и тридцатью годами. Когда усадьба стала окончательно заброшенной, кое-кто из местных жителей решил ограбить дом, а заодно и склеп – могилы графини там не оказалось.
Сегодня уцелевший дом находится в полном запустении, став приютом для разных маргиналов. Поэтому и не указывают его ни в каких туристических справочниках, и гиды не водят туда экскурсии. Можно сказать - чудом стоит особняк. Были бы стены не такие крепкие, всё давно бы развалилось.
— Там два этажа и мезонин, — продолжала Женька, — Парни из нашей школы случайно забрели. Говорят, что несколько человек там живет. Окна тряпками или пленкой затянуты, вместо постелей – тряпье. Но кое-какие остатки былой роскоши уцелели. Где-то изразцы, где-то печная заслонка… Бомжи эти там круглый год. Только в одну ночь в году стараются они в доме не ночевать. Это годовщина смер-ти маленького сына графини. Говорят, к полуночи там появляется призрак Екатерины. Дама, вся в белом, проходит по опустевшему дому. Потом поднимается в мезонин, где и проходили эти спиритические сеансы, и там исчезает – точно уходит в большое зеркало. И вот эта ночь как раз будет на следующей неделе. Поехали ловить призрака, а?
Алина часто заморгала.
— Зачем он тебе? — это было первое, что она спросила, — Послушай, это наверное, в каждом старинном доме, то «дама в белом», то «господин в черном». Не могут люди без страшилок…Никого там нет, я уверена… одни бом-жи…Ну а если даже ты его увидишь, как ты его поймать собираешься, этого призрака? И что ты с ним будешь делать? Это не джинн, его не загонишь в лампу, чтобы он оттуда выбирался и исполнял твои желания.
Но Алина слишком хорошо знала подругу. Если перед Женькой неоновым пламенем зажигалось слово «интересно» — препятствий для нее не существовало. Она забывала обо всем. Ее вела страсть, как мышонка Рокки, который видел перед собой сыр.
— Ну я не знаю… Может, там какой-нибудь клад остался, и призрак нам его укажет… Или расскажет какую-нибудь страшную тайну. Не суть важна. Ты прикинь как здорово будет, если мы его увидим. Это ж потустороннее! - в голосе подруги звучало упоение.
Алина еще раз вздохнула:
— Отговаривать тебя, как я понимаю, бесполезно?
— Совершенно! — легко подтвердила Женька, — Но ты же со мной?
— Куда я денусь… Призрака ловить не буду, и задруживаться с маргиналами тоже. Можешь идти и ловить своё привидение, я тебя где-нибудь подожду….неподалеку.
Остаток вечера подружки собирались провести, обсуждая детали путешествия. Они привыкли к тому, что островок – самое, что ни на есть уединенное место и принадлежит только им двоим. Поэтому обе так удивились, увидев на берегу, на обрыве молодого человека.
Парень был постарше их. Если подружкам исполнилось по пятнадцать лет, ему было примерно восемнадцать, а то и все двадцать – солидный возраст. И он обрадовался, увидев их.
— Девчонки, я тут заблукал… Не подскажете, как добраться до села?
— Сами мы не местные, — в сторону, подружке, пробормотала Женька, и уже громко откликнулась, — Покажем, конечно. Интересно только, как вы тут заблудиться ухитрились? Погодите, не спускайтесь к нам… Вы оглянитесь, там где-то за вами тропка должна быть. Дойдете по ней до бетонки… ну дорога такая, плитами выложена. И по ней- там слева будут сухие деревья, а потом справа - холм такой длинный. Если вы в детстве «Телепузиков» смотрели – на их домик похож. Как холмик пройдете – там вдали крыши уже покажутся. И башня водонапорная
— Я все-таки спущусь. Жара несусветная… А здесь везде так мелко, или есть местечко, где можно окунуться?…
— Подальше омут есть, — это уже Алина сказала.
Сама она, хоть и выучилась плавать, все-таки предпочитала мелководье.
Обрыв был по-настоящему крутым, у дерева, которое росло на его краю, обнажились длинные корни, и будто нечесаная грива волос, спускались к берегу. И вот цепляясь за них, перехватывая их руками, парень оказался на берегу.
— Здесь? — спросил он, указывая на место, где река разлилась.
— Здесь, — подтвердила Женька.
Парень сбросил одежду, и с видимым наслаждением погрузился в прохладную реку. Он плавал и на боку, и на спине, нырял…
— Перед нами выделывается,— шепнула Женька Алине.
Наконец, парень вынырнул возле их островка, и вот уже сидел рядом с подружками, и на спине у него блестели крупные капли воды. Он рассказал, что приехал в соседнюю деревню, к тетке. В окрестностях много озер, и ему посоветовали сходить на одно из них – то, что находится в самой глуши.
— Говорят, раньше река по другому руслу текла, а потом на ней сделали маленькую плотину, и русло изменилось. А на месте прежнего осталось это самое озеро. Кстати, меня зовут Антон.
Природа и правду оказалась великолепная, и Антон пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Зато ему удалось заблудиться и еще он едва унес ноги от гадюки. Змеи явно считали себя хозяйками тех ест.
— И еще там два плаката было «Охота запрещена». Как-то не хотелось мне неожиданно встретиться с теми, на кого запрещена охота… особенно если они крупные, и хищные…
Антон говорил, как будто слегка подсмеивался над собой.
— А потом, когда я все-таки выбрался из чащи, пошли поля… И куда идти – никаких ориентиров. Одно зеленое море кругом... И спросить некого. Так что, девчонки, вы меня конкретно выручили, — он даже руку к груди прижал.
— Пожалуйста, — ответила Женька тем же насмешливым тоном, — Оказываем услуги, заменяем компас, подсказываем дорогу, можем по знакомству и в омуте притопить….
— Как же вы возвращаться собираетесь? — озабоченно спросила Алина, — Вам теперь нужно будет на остановку. В семь часов как раз последний автобус пойдет, доберетесь до своего села.
Почему-то, хотя Антон был хорош собой, в его присутствии ей было как-то не по себе, и немного даже страшно.
Продолжение следует