Перевод с английского
Анастасия Пятахина-Гире и Джозеф Бурго, доктор философии
Психотерапевты Анастасия Пятахина-Гире и Джозеф Бурго, проводящие терапию с клиентами по всему миру через Skype, рассказывают об уникальных аспектах того, как можно попасть в интимное пространство дома своих клиентов.
В ЭТОЙ СТАТЬЕ...
Онлайн-терапия
Кайл и спираль стыда (Джозеф Бурго)
Творческий кризис Лизы (Анастасия Пятахина-Гире)
Вблизи и лично
Онлайн-терапия
Занимаясь психотерапией по Skype или другой системе видеоконференций, клиенты часто приходят на прием, даже если чувствуют себя очень больными или нестабильными, чтобы ходить в школу или на работу. Они обращаются к своему онлайн-терапевту, не выходя из дома, иногда завернувшись в одеяла в уютном кресле, иногда лежа на диване.
А иногда они проводят сеанс, лежа в постели, держа на коленях своего «экранного» терапевта. Это вполне логично и гораздо лучше, чем пропустить сеанс.
Другие клиенты предпочитают проводить сеансы в постели на регулярной основе. Оба автора проводили еженедельные сессии с мужчинами и женщинами, которые выходили на связь из своих спален, как правило, одетые и лежащие поверх покрывала, часто прислонившись спиной к изголовью кровати с подушками. Место проведения сеанса, которое выбирает клиент, часто может нам о чем-то сообщать, но те наши клиенты, которые берут нас в постель, мгновенно привлекают наше внимание.
Терапевты в постели со своими клиентами.
Выбор места проведения сессий из спальни дает важную информацию, которую необходимо понять и использовать в терапии. Она поднимает множество неудобных, но интересных вопросов.
Означает ли это, что мы, терапевты, не умеем сохранять хорошие границы? Не допускаем ли мы уменьшения значимости нашей профессиональной роли? Работает ли эротический перенос (или, что еще более тревожно, эротический контрперенос)?
Мы считаем, что периодические сеансы в постели могут быть полезными, поддерживая контакт, который в противном случае может быть прерван из-за болезни или других факторов. Мы обнаружили, что выбор постоянных сессий из спальни дает важную информацию, которую необходимо понять и использовать в терапии. Конечно, терапевту необходимо постоянно уделять внимание вопросам границ и переноса; но если мы будем внимательны, то сможем также сосредоточиться на цели и смысле этого необычного выбора – взять своего терапевта в постель.
Кайл и Лиза – два клиента, чьи истории показывают, что постельные сессии могут быть как конструктивными, так и откровенными.
Кайл и спираль стыда (Джозеф Бурго)
В начале нашей совместной работы Кайл страдал от того, что мы называли «нисходящей спиралью стыда». Боясь унизить себя на предстоящем мероприятии, например на собеседовании, Кайл в последний момент откладывал встречу, но это только усиливало его стыд и заставляло еще больше бояться собеседования, которое он снова переносил под очередным слабым оправданием, и так далее, пока работодатель не терял к нему интерес.
В конце концов, его настолько одолевал стыд за свое поведение, он чувствовал себя «полным неудачником», что уходил от мира и ложился в свою постель, часто на несколько дней подряд. Иногда он в последний момент отменял одну из наших встреч, проводимых два раза в неделю; в другие дни он спал до утра и писал мне по электронной почте гораздо позже. Пропуски встреч усиливали в нем чувство стыда и неудачи, что еще больше затрудняло его выход из нисходящей спирали. Охваченный стыдом, он не мог обратиться ко мне за помощью.
Я научился определять, когда Кайл находится на грани одного из этих отступлений, по выражению его лица... вернее, по полному отсутствию выражения, когда он появлялся на экране. Обычно Кайл вел себя довольно оживленно, у него было хорошее чувство юмора и привлекательная улыбка. Однако в условиях нисходящей спирали стыда его лицо выглядело омертвевшим, словно онемевшим. Если обычно у нас с ним были теплые и дружеские отношения, то в эти моменты он производил впечатление полного безразличия, как будто ничего не чувствовал по отношению ко мне. Он казался замкнутым и отрезанным от меня. Обычно я мог предсказать, что он пропустит следующие два или три сеанса.
В конце концов, Кайл выходил из своего затворничества, вновь вступал в контакт со мной и с миром в целом, хотя мы так и не поняли, почему и как он выздоровел. Это выглядело почти биологически, как будто он должен был пройти через физиологический цикл, над которым он не имел никакого контроля.
Такое положение дел продолжалось в течение шести-семи месяцев, причем спирали нисходящего стыда возникали примерно каждые несколько недель. Сколько я ни убеждал его обратиться ко мне, как ни выражал свою заботу, ничто не помогало ему противостоять зову постели. Я расстраивался из-за многочисленных пропущенных встреч и задавался вопросом, действительно ли я ему помогаю. Во время одного из наших сеансов в конце этого периода он пришел с «мертвым лицом», как мы это называли, и я не ожидал увидеть его на втором сеансе в конце той же недели.
Тем не менее я вошел в Skype в назначенное время, чтобы дождаться его. Через несколько минут после начала сеанса я получил письмо от Кайла. Задерживаюсь. Буду через несколько минут. Я сел за компьютер и стал ждать. Примерно через пять минут Skype показал, что Кайл «в сети», и вскоре он инициировал звонок. Мой экран ожил.
Обычно Кайл разговаривал со мной, сидя за столом в своей квартире или иногда в небольшом конференц-зале на своем рабочем месте. Сегодня он лежал в постели так, что его небритое лицо было видно на экране. Волосы были взъерошены. Он все еще сохранял мертвое выражение лица, но, по крайней мере, он появился.
«Это нормально?» – спросил он. «Я не был уверен, что ты не будешь возражать, если я позвоню тебе по скайпу из постели, но я не мог заставить себя встать».
«Ты здесь», – заверил я его. «Это самое главное».
Кайл рассказал мне о последних нескольких днях. Он действительно впал в нисходящую спираль стыда после нашего последнего сеанса и удалился в свою спальню. Он отменил несколько встреч и не выполнил ряд важных обязательств, но не хотел больше оставаться в уединении. Я чувствовал, как он ищет на моем лице неодобрение или осуждение; я сказал ему, что очень рад, что ему удалось сохранить нашу встречу.
За время сеанса Кайл перешел в сидячее положение, прислонившись спиной к изголовью кровати и положив компьютер на колени. Выражение его лица, хотя и не совсем оживленное, уже не казалось абсолютно неподвижным. К концу сеанса он решил встать с кровати после того, как мы закончим разговор, что и сделал. Когда он появился на экране во время следующего сеанса, он был полностью одет и находился в рабочем режиме.
Сессия в постели стала для Кайла переходным этапом: впустив меня в свое уединенное место, он помог преодолеть разрыв и восстановить связь со своим миром. Я счел признаком прогресса то, что он обратился ко мне, и действительно, в течение следующего полугодия нисходящие спирали стыда стали реже и менее продолжительными. Мы провели еще одну или две сессии в его спальне, но в конце концов сила нашей эмоциональной связи позволила Кайлу продолжать встречи, независимо от того, насколько плохо он себя чувствовал.
В конце концов нисходящая спираль стыда ушла в прошлое.
Творческий кризис Лизы (Анастасия Пятахина Гире)
Лиза была привлекательной женщиной в возрасте около пятидесяти лет, брак с успешным бизнесменом позволял ей заниматься искусством. В первую нашу встречу Лиза лежала в постели, ослабленная после недавнего гриппа. На стене за ее спиной появилось яркое цветочное полотно. Она рассказала мне, что является художницей, и с гордостью сообщила, что у нее дома есть собственное «ателье». Картина на стене была ее собственной.
Мне было приятно встретиться с Лизой, хотя обстановка, постельное белье в цветочек и тумбочка с кремом для лица, заставила меня почувствовать себя неловко и осознать, что границы нарушены. Лиза извинилась за то, что «приняла меня в постели», но не выглядела обеспокоенной по этому поводу.
На первый взгляд, у Лизы было все, о чем только может мечтать женщина ее возраста: двое взрослых детей, муж, поддерживающий ее, и очень увлекательное хобби. Но она признавала, что испытывает чувство глубокой печали и почти физической пустоты, которое не может объяснить и разделить с кем-то другим. Более того, в течение последних нескольких месяцев она не могла рисовать и активно избегала своей студии. Описывая необычный для нее творческий кризис, Лиза покраснела от стыда.
Проходили недели, а она все продолжала подключаться к сеансам, не вставая с постели. Она выглядела совершенно здоровой, без признаков депрессии или какого-либо другого изнуряющего состояния. Невозможность вырваться из этой спальни усиливала мое беспокойство, и я постепенно начинала чувствовать себя в ловушке.
Что пыталась передать Лиза, «удерживая меня в своей постели»?
Когда я наконец поделилась с ней своим любопытством по поводу выбора места для наших сессий, она сначала удивилась. Она всегда думала, что онлайн-терапия – это «такая штука, которую можно делать из любого места». Затем мы начали выяснять, что для нее означает «постель». Я спросила, разделяет ли она это пространство со своим мужем Чарльзом.
Нет, последние десять лет они жили в разных комнатах, поскольку проблемы со сном заставляли Чарльза бодрствовать большую часть ночи. Вначале он часто приходил в ее спальню, они часто оставались в постели вместе, болтали, иногда занимались любовью. Со временем его визиты становились все более редкими, теперь он проходил мимо ее комнаты, лишь коротко поздоровавшись, и уходил в свою спальню. Лиза, впервые увидевшая это, выглядела глубоко опечаленной, ее обычная жизнерадостность сменилась слезами.
Я поняла, что ее кровать стала одиноким местом, где она чувствовала себя запертой, нежеланной и слишком старой для секса. Выразить эти чувства вербально, мужу или мне, ее терапевту, было слишком сложно, поскольку она стыдилась этой «жалкой и нуждающейся» части себя. Хотя Лиза не могла выразить свое желание сексуального контакта с мужем, не делала ли она бессознательно меня его заменой, беря меня в постель?
Я посоветовала Лизе рискнуть и рассказать Чарльзу о своих чувствах. Признание застало его врасплох: он и не подозревал, что жена по-прежнему желает его, и полагал, что она предпочитает, чтобы он держался на расстоянии. Вскоре Чарльз вернулся к регулярному посещению ее спальни. Заменив меня на более подходящего «постельного» компаньона, Лиза стала подключаться к сеансам из своего ателье – гораздо более подходящего места для терапии.
На последнем сеансе Лиза была одета в свой рабочий костюм, старую рубашку Чарльза, которая была ей велика. Она кипела новой энергией и сообщила мне, что ее творческий кризис, кажется, растворился, «исчез как по волшебству». Она снова могла рисовать.
Вблизи и лично
Эти две виньетки иллюстрируют, как онлайн-психотерапия может способствовать прогрессу и предоставлять информацию, которую невозможно получить на очных сессиях, по крайней мере, не так быстро. Несомненно, Кайл в конце концов вернулся бы в консультационный кабинет после приступа стыда, но промежуточный вариант, терапия в постели, стал полезным мостиком. По всей вероятности, Лиза в конце концов рассказала бы о своей замкнутости и тоске по близости личному терапевту, но без визуальной обстановки, которая побуждала ее онлайн-терапевта к более глубокому исследованию, это, скорее всего, заняло бы гораздо больше времени.
При обсуждении онлайн-психотерапии и профессионалы, и неспециалисты обычно считают ее второй по эффективности после личной терапии.
Проработав несколько лет в онлайн и очной терапии, авторы пришли к выводу, что она не лучше и не хуже, а действительно отличается. Такой опыт, как «укладывание в постель» наших онлайн-клиентов, часто позволяет получить такие знания, которые никогда не были бы доступны терапевту, встречающемуся со всеми своими клиентами в терапевтическом кабинете.
Мы также обнаружили особую близость, характерную только для онлайн-терапии. Даже если бы оба сидели, очный терапевт никогда бы не увидел такого клиента, как Кайл, так близко и лично. Во время онлайн-сессии компьютерное изображение часто кажется аналогом киноэкрана, заполненного лицом актера, передающего зрителям гнев, страх или стыд высокой интенсивности. Хотя в некоторых отношениях онлайн-сессии менее непосредственные, чем очная психотерапия, мы обнаружили, что в этом конкретном смысле, они даже более интимны и воспринимаются более эмоционально запоминающимися.
Кроме того, онлайн-сессии позволяют таким клиентам, как Лиза, не рассказывать, а показывать, и, как скажет вам любой писатель-фантаст, яркая и наглядная сцена более эффективно вовлекает читателя, чем прямое повествование. Клиенты, подключающиеся к сессии из постели, часто показывают нам что-то глубоко личное и болезненное, что было бы гораздо сложнее рассказать позже во время очной сессии. Сознательно или нет, они приглашают нас стать свидетелями их личного мира, так сказать, войти в их сюжетные линии, а не услышать о них постфактум. Это придает онлайн-режиму «здесь и сейчас» очень отчетливое, трогательное качество.
Такие моменты настоящей близости и общей уязвимости очень ценны, они помогают нам установить прочные терапевтические отношения с нашими клиентами, даже с теми, кто находится за тысячи километров от нас, на другом континенте, и с кем мы, возможно, никогда не встретимся лично.
Данное эссе взято из готовящейся к изданию книги «В постели с клиентом (и другие приключения в онлайн-психотерапии)».
Источник: https://www.psychotherapy.net/article/online-psychotherapy-in-bed
Наш телеграм-канал: https://t.me/psypedia_org
