Все началось с козла. Снился, окаянный, несколько ночей подряд и блеял противно:
- Съезди в Сааан-а-Меееррр и купи самую большую тыыыыкву!
Сергей Петрович переворачивался на другой бок и выкручивал в темноту фигу.
- Вот это видел, рогатый? Отстань! Сгинь, нечисть!
Что за странный, непонятный сон? И ведь как наяву все происходило. Вроде бы сидит Сергей Петрович на кухне, чай спокойно пьет, а тут в окне появляется козлиная физиономия, трясет жиденькой бороденкой и блеет про какой-то Сан-а-Мер и тыквы.
"Сан-а-Мер, это еще что за город? Где он? В Европе? Солнце на море, так, что ли, переводится?" - думал "полиглот" Сергей Петрович, проходивший, вернее, пробегавший в школе и английский, и французский. "А тыквы тут причем?"
В общем, загадочно получалось. И можно было бы просто посмеяться и обо всем забыть, но козел настойчиво являлся каждую ночь и настаивал на покупке тыквы именно в загадочном, заграничном городе.
- Слушай, давай я на рынке тыкву куплю? Тебе какая разница? - торговался Сергей Петрович с козлом, сам удивляясь, как у него складно получалось думать во сне.
- Сааан-а-Меееррр, - настаивал рогатый собеседник и исчезал.
Сергей Петрович пожимал плечами и уже в пустоту отвечал:
- Найди себе другого дурачка, я тебе не мальчик на побегушках. Сейчас вот все брошу и... обойдешься!
Сергей Петрович после этих снов просыпался раздраженным и злобным, но пока заваривал чай, готовил яичницу и бутерброды, пока отвечал на звонки нетерпеливых клиентов, настроение его улучшалось и становилось привычным: спокойным и слегка безразличным ко всему окружающему миру.
Почему козел выбрал именно Сергея Петровича? Да кто ж его, скотину, разберет! Видно, были у этой странной и наверняка мистической животины на Сергея Петровича свои очень важные планы.
Если эти планы и существовали, Сергей Петрович о них не догадывался, у него и так была голова занята. Чем? Работой. Можно сказать, Сергей Петрович ей и жил, но это его нисколько не беспокоило и не волновало. Характер такой был, склонный к одиночеству, спокойствию и внутреннему созерцанию. Такой же была и мама Сергея Петровича - женщина молчаливая, серьезная, можно сказать, торжественная. Рядом с ней прикусывал брехливый язык даже папа Сергея Петровича - человек бойкий, развязный, веселый, любивший хорошую компанию и обожавший долгие застольные беседы. Когда Анька (так, вроде бы неуважительно, а на самом деле слегка трусливо, звал маму Сергея Петровича его отец) умерла, а умерла она в своем спокойном стиле: гладила Сережке костюм, вдруг побледнела, аккуратно поставила утюг на доску, сказала:
- Что-то мне не очень хорошо.
Упала и умерла. Именно тогда Сережка и понял, какую огромную роль в жизни и смерти играет какая-нибудь малость, вроде тромба, который и погубил любимую маму. С тех самых пор к мелочам Сергей Петрович стал относиться внимательно, вникал в них, всматривался и вслушивался, чтобы не пропустить вещь важную, судьбоносную. Ну, это так, к слову. Не о том речь.
Так вот, когда Анька отправилась в мир иной, Петр Юрьевич - отец Сергея Петровича - горевал непочтительно мало. Злые языки говорили, что жена держала его в черном теле и вот сейчас все увидят, как он прогуляет и пропьет и квартиру, и машину, и дачу, но Петр Юрьевич, как он потом признался сыну, всего лишь обрадовался освобождению от гнета идеальности.
- Понимаешь, Сережка, мать у нас была - чистый алмаз. Ни единого грешка за ней не водилось, наверное поэтому и ушла она вот так, легко. Рановато, не спорю, но наверняка у них там, на небесах, бардак образовался и им понадобилась ее помощь. Она же... эх! Она меня этой своей правильностью в грязь втаптывала. Не нарочно, нет, что ты, сущность у нее такая была! Вот смотри: сбрешу я ей, к примеру, что аванса еще не было, а она на меня тааак внимательно посмотрит, одним взглядом всю душу прополощет! И чувствовал я себя распоследней гнидой, хотя всего лишь аванс пропил. Согласись, это ж не смертный грех, чтобы вот так смотреть! Любил я ее, но боялся сильнее. Вот этой ее непогрешимости боялся. Ты не обижайся, сынок, не суди меня.
Подвыпивший Петр Юрьевич лез к сыну с объятьями, но Сережка отодвигался и сурово, слегка брезгливо смотрел на отца.
- Вот, вот, у нее такой же взгляд был! Эх! - Петр Юрьевич, торопясь, наливал себе еще стопку и быстро доливался до слезливого и жалкого состояния. Позже Сережка отводил отца в спальню, возвращался на кухню и тщательно наводил порядок. Чтобы мама одобрила. Наверняка она все видит, пусть и с небес.
***
Мачеха Сережке попалась хорошая, не вредная, понимающая. Хохотушка и любительница поесть и поговорить. Гостей любила принимать, а уж готовила так вкусно и много, а потчевала так настойчиво, что все приглашенные выползали из-за стола, с трудом дыша. Сережку готова была принять как родного сына (своих детей у Веры не было, признавалась, что лет до сорока она даже не осознавала свой возраст, все смеялась над цифрами, а потом уже они над ней жестоко подшутили: диабет, гипертония, сердце, какие там роды), запасов любви у Веры было немерено, но Сережка "набычился" и к мачехе отнесся настороженно, слегка неприветливо. Не мог ей простить и мамину смерть, и ее саму, и отцовскую легкомысленность и легкость. Поэтому и уехал из дома, сбежал. Позвал его армейский друг, пообещал приютить на первых порах, а там...
- Работать будешь, купишь жилье, а может и богатую невесту найдешь! - так сказал друг.
Сережке было все равно куда ехать, лишь бы вырваться из дома, где в маминой кухне хозяйничает бойкая Вера, где новая мебель, где уже и призрака маминого нет.
Руки у Сереги были золотые, хватучие. Характер спокойный, миролюбивый, вдумчивый. Как такому отделочнику не обрасти клиентурой и деньгами? Как не обзавестись квартиркой, не свить уютное гнездышко для той самой, единственной, такой же тихой и серьезной, как и он сам? А где ее найти? Сплошные балаболки вокруг! Порхают, языками тарахтят, глазки несерьезно строят! Приятели над Серегой посмеивались, ехидничали, говорили, ему жену в монастыре искать надо. Вот где и молчание, и смирение, и трудолюбие.
- В монастыре! Скажете! - вроде бы усмехался Сергей, а сам уж начал подумывать: а не съездить ли действительно к сестрам, не познакомиться ли с послушницей (так они, вроде бы, называются?), которая еще постриг не приняла и готова крепкую семью создать. Пока он раздумывал, Судьба за него все решила и привела в его дом Алену, вернее, сама Алена в квартиру вселилась, сказав, что у них с Сережкой любовь с первого взгляда и зачем время тратить на всякие легкомысленные глупости вроде ухаживания. Алена была чем-то похожа на маму, взглядом или фигурой, Сергей не понимал. Но именно это сходство и растопило его душу, открыло сердце и, конечно же, обмануло. Алена оказалась вертихвосткой, транжирой и вруньей. Если любовь к красивой жизни Сергей еще мог понять, то постоянную брехню не стерпел и Алену из квартиры выселил. Хорошо расписаться не успели и детишек не нажили.
"Мне и самому хорошо! А захочу языком почесать и сплетни послушать, съезжу к отцу и Вере, давно в гости зовут!" - решил Сергей Петрович и выкинул из головы весь женский пол. Не больно-то он и нужен! Другие радости есть в жизни! Какие? А хоть бы и работа! Получал от нее Сергей Петрович не только приличные деньги, но и огромное чувство удовлетворения. Особенно любил работать в "убитом" жилье, которое, казалось, в порядок не привести самому Гераклу.
- Мы не Гераклы, не богатыри и не герои, просто трудолюбивые люди! - так говорил Сергей Петрович и потихоньку, постепенно, шаг за шагом делал из рушащегося жилья такую "конфетку", что хозяева восхищенно ахали и всегда платили больше договоренного. А Сергей Петрович пытался отказаться от лишних денег и грелся в лучах их радости и улыбок и чувствовал, что именно ради этих мгновений он и живет. Пусть кому-то его жизнь покажется странной и пустой. Но это его жизнь, главное, чтобы его все устраивало.
И вот в такую простую, налаженную жизнь вдруг влез какой-то козел с нелепым требованием! Езжай, мол, в Сааан-а-Меееррр и покупай самую большую тыкву! Что ж за наглость такая!
- Никуда я не поеду! - строго отвечал козлу Сергей Петрович, но рогатая скотина не унималась и приходила каждую ночь.
- Экзорциста вызову! - ругался Сергей Петрович и уже было собрался окропить квартиру святой водой, как вдруг Судьба (или же это тоже были происки козла?) сжалилась над ним и абсолютно случайно Сергей Петрович услышал кусочек чужого разговора.
Дело было в строительном магазине, куда Сергей Петрович приехал за затиркой, шпатлевкой, плиточным клеем и всякой подобной строительной необходимостью.
-... свояк приехал, тыкв навез! Огромные, душистые! У них там, в Санамере, урожайный год выдался!
Сергей Петрович оторвался от списка покупок и прислушался. Санамер? Что-то знакомое... Козел! Он же про этот Санамер и говорил, просто блеял, вот и получалось нечто англо-французское: Сааан-а-Мммеееррр! Сергей Петрович затаил дыхание и стал слушать дальше.
- Хорошее дело - тыква! Манты с ней вкууусные получаются! Ксюха-то их умеет готовить?
- А как же! Как налепит, позову, под стопочку, да с хорошим маслицем, да перцем их посыпать! Это же песня!
"Обжоры бездонные!" - мысленно взвыл Сергей Петрович. "О том самом городе, откуда свояк, поподробнее расскажи!"
Наверняка в тот момент рядом с Сергеем Петровичем стояла сама Судьба. Или же тот противный козел. Не просто стояли, а внимательно прислушивались к пожеланиям и тут же их исполняли.
- Откуда, ты говоришь, свояк приехал?
- Санамер, поселок такой. Одно название, что поселок. Одна большая улица и тыквенные поля вокруг. Этими тыквами санамерцы и живут. Сейчас самый сезон. Красотища там. Около каждого двора тыквы горой навалены, выбирай любую! Там с десяток сортов. Мне вот больше всего нравится...
"Где, где этот Санамер?" - снова беззвучно завопил Сергей Петрович.
- А далеко этот Санамер?
Судьба вместе с козлом отвечали на вопросы Сергея Петровича без промедления.
- Километров двести будет. Да ты по карте глянь, что я тебе рассказывать буду.
"Подробнее!" - взмолился Сергей Петрович, но, видимо, Судьба взяла козла на поводок и удалилась, решив, что дальше уж можно и самому головой поработать.
- Смотри, если вот этот кафель положить в ванную?
Услышал Сергей Петрович вместо точного направления. И сколько не вслушивался, о Санамере больше не было сказано ни слова. А подходить к незнакомым людям и что-то выспрашивать, Сергей Петрович постеснялся.
"Да, что же я, в самом деле! Сейчас карту открою и посмотрю! Или навигатору задание дам! В век технологий живем!"
Почему он сразу до не додумался попробовать найти загадочный то ли Сан-а-Мер, то ли Санамер с помощью интернета, Сергей Петрович не знал. Да и что теперь время терять, что было, то было, а чего не было, так и не о чем сожалеть, значит.
Санамер нашелся быстро, дорога к нему вела отличная, новая, и Сергей Петрович решил уважить настойчивого козла и съездить в поселок за тыквой.
- Посмотрю как люди живут, может быть узнаю что-то интересное. Не зря же ведь мне козел снился? Вот так и начинаешь верить во всякую мистическую муть! - сам себе сказал Сергей Петрович теплым воскресным утром, налил чай в термос, приготовил бутерброды и отправился на поиски тыкв и приключений.
Санамер Сергею Петровичу понравился. Маленький поселок - уютный, домашний, наполненный осенним, мягким светом и тыквами. Тыквы, тыквы, тыквы! Как же их много было! Где искать самую большую? У кого покупать? Зайти в магазин и спросить? Наивно. Ясное дело, отправят к своим, а уж насколько хороши будут те тыквы... А как вообще определить их качество? Стучать, как по арбузу? Сергей Петрович тыквы не любил и уж тем более не умел их выбирать. Как поступить? С кем посоветоваться?
- Где же ты, бородатый, рогатый указчик? Сейчас бы твой совет мне пригодился, - сказал Сергей Петрович "тыквенной" улице и решил довериться своей интуиции, которая до этого самого момента спала так крепко, что и непонятно было, есть она вообще или нет.
Интуиция ли или воля козла привели машину Сергея Петровича к тому двору с тыквами? Это уже и не важно. Двор был самым обыкновенным: чистым, ухоженным, тыквы сложены аккуратно, со вкусом. На вид, не лучше и не хуже, чем у других. Вот только продавца не видать.
Вышел Сергей Петрович из машины, поглазел на тыквы и уже было собрался стучать в калитку, как вдруг увидел девчушку-подростка. Сидела она в тенечке перед мольбертом и, сдвинув брови, вглядывалась в картину или что там у нее на мольберте было, кто ж знает?
Сергей Петрович откашлялся, девчушка не обратила на него никакого внимания.
- Девочка, ты тыквы продаешь?
Девчушка словно очнулась от глубокой дремы. Испугалась, вскочила, покраснела, а Сергей Петрович улыбнулся. Очень она сама на тыковку походила. Такая же круглая, загорелая и хвостик смешной на макушке торчит.
- Я. Вам какую?
- Самую большую. Вот эту! - Сергей Петрович показал на большую тыкву, одиноко лежавшую около ворот, словно ее не смогли доволочь до "витрины".
Девчушка внимательно посмотрела на Сергея Петровича, на его старенькую машину ("не на "Мерседесе" же банки с краской мне возить!" - так всегда говорил Сергей Петрович, когда отец спрашивал, не купил ли он себе что-нибудь поприличнее) и покраснела еще гуще:
- Она дорогая.
- Тыква дорогая? - расхохотался Сергей Петрович, подумав, что этот ребенок не знает сколько может стоить квадрат кафеля.
- Да.
- Девочка, я не спрашиваю, сколько она стоит, я хочу ее купить. Говори цену и зови отца, дядю, брата, кого-нибудь, кто поможет это чудовище в машину затолкать.
Сергей Петрович почему-то разозлился. Несвойственное ему чувство вспыхнуло в нем внезапно, пугающе, ярко.
Девочка назвала цену ("Сколько?" - чуть не завопил Сергей Петрович. Денег ему было не жалко, просто не верилось, что за какой-то овощ можно просить так много) и сказала:
- Я сейчас соседа позову. Он вам поможет.
- А батя твой где? - Сергей Петрович решил переместить свою злобу на взрослого, который заставляет торговать невинное дитя, как будто бы у нее других дел нет! А школа, а куклы, а подружки? Вон и картинки еще малюет.
- Папа болеет, он не сможет вам помочь. Я сейчас...
- Чем это он болеет? Помирает от температуры 37? Зови его! - почти приказал Сергей Петрович.
- Он не может. Папа ничего не может, даже руку поднять, его инсульт разбил, - девчушка отвернулась и вытерла слезы.
"Уууу, сволочь недалекая, гад жестокий, придурок полоумный!" - мысленно обругал себя Сергей Петрович.
- Как же вы? - только и смог спросить.
- Мы нормально, - девочка ответила серьезно, по-взрослому, - маме тяжело, я ей помогаю, чем могу, я - старшая, сестры еще совсем маленькие. Дядя Вова - это папин брат, тоже помогает, физиотерапевт скоро будет к папе ходить, врачи говорят, у папы много шансов, надо просто постараться.
Постараться и в долги влезть. Болезнь всегда прожорлива. Сергей Петрович вздохнул. Что сказать этому ребенку? Как подбодрить? Выдумать похожую историю? Нет, говорят, дети чуют вранье, да и зачем ее обнадеживать? Нет, нет, сменить тему, пусть высохнут слезы на светлых глазках, забрать тыкву и откланяться. Забыть и этот Сан-а-Мер, и козла, и девчушку.
- Это твой рисунок? Можно посмотреть? - Сергей Петрович подошел к мольберту.
- Смотрите, - неуверенно ответила девочка.
Сергей Петрович в живописи не разбирался, но цвет чувствовал, профессия научила. На деткой, простенькой картинке он увидел удивительное чувство цвета. Смотришь и глаз радуется. Вроде бы просто поле, просто тыквы и солнце, но так хорошо от этой картинки на душе становится, словно под слоем краски сам Создатель начертал: "Не переживай! Все будет хорошо!"
- Ты это сама нарисовала?
- Написала. Да, я хочу стать художницей. Закончу школу и уеду в Москву.
Девчушка нахмурила брови и, с непонятным Сергею Петровичу вызовом, посмотрела на него. "Наверное ее картинки никто всерьез не воспринимает", - догадался Сергей Петрович и тут же спросил:
- Эта картина продается? Я хочу ее купить.
- Что вы, дяденька! Это же я нари... написала! Это же...
- В будущем, когда ты станешь известной и знаменитой художницей, я продам эту картину втридорога! Считай, это инвестиция в предмет искусства. Сколько?
- Она не закончена, вот допишу ее и бесплатно вам отдам, вы вон какую тыкву купили!
Тыква, козел ее побери! Он совсем про нее забыл! Как же эту махину в машину затолкать?
- Я сейчас соседа позову.
- Не надо. Подумаешь, тыква! Сам справлюсь, - храбро ответил Сергей Петрович.
До машины они с Лизой, так звали девчушку, тыкву докатили, ну, а там пришлось постараться, не ударить в грязь лицом и, поднатужившись, ("сколько же в ней килограмм? тридцать, не меньше, да и держать ее неудобно!") запихнуть тыкву в багажник.
- Держи! - Сергей Петрович вытащил из кармана деньги и отдал Лизе.
- Тут много, вы, наверное, не расслышали...
- Все я расслышал, бери! Когда за картиной заехать?
- Через неделю. Я ее допишу и высохнуть она успеет, - покраснела Лиза и, спохватившись, добавила, - спасибо!
- На здоровье. Так я приеду через неделю! Никому мою картину не продавай, договорились?
- Договорились!
Сергей Петрович торжественно пожал Лизе руку, сел в машину и поехал домой, раздумывая, что теперь ему делать с этой тыквой (козел, подлец, инструкций не дал и, кстати, больше Сергея Петровича не беспокоил) и почему ему так захотелось помочь этой девочке и ее семье.
Сергей Петрович знал о правиле 10%, о котором твердили новомодные коучи, то есть учителя, если говорить по-русски. Мол, отдавай десятину на благотворительность, как раньше в церковь отдавали, и деньги потекут к тебе если не полноводной рекой, то бурным весенним ручьем. Сергей Петрович отдавал не ради этого ручья, а по велению сердца. Не доверял большим фондам и предпочитал помогать людям, которых знал лично. Скидки делал, бесплатно работал, а то и материалы сам покупал. В жизни все случается, если не помогать друг дружке, как этот мир удержится от смерти и угасания? Но почему он решил, что семья Лизы нуждается? Неужели снова интуиция, о которой он и не подозревал? В существование которой не очень-то и верил? Вопросы, на которые ответы найдутся, пусть и не сразу, а вот что делать с тыквой? Эта проблема требовала скорого решения! Жалко будет, если такая дорогая во всех смыслах тыква сгниет.
Распилил монстра на большие куски, раздал соседям и клиентам, наврав про визит тыквенного свояка из Санамера. А людям было все равно, откуда у Сергея Петровича появилась эта тыква. Вкусная, сладковатая, мякоть такая яркая, даже глаз устает на нее смотреть. А уж если пирог с ней испечь или в манты ее, оранжевую чаровницу, положить, то обо всем и забудешь!
Думал еще Сергей Петрович, ехать ли ему за картиной. Что за блажь ему в голову пришла? По прошествии нескольких дней он уже и не был уверен, что Лиза талантлива. Да и как он, неуч, мог судить об этом? Но если не поедет, расстроится девчушка-тыковка, потеряет веру в себя... Нет, ехать непременно надо!
Правильно сделал, что поехал! Лиза его увидела, разрумянилась, обрадовалась. Сергей Петрович снова подумал, что не очень-то ее родители в дочь верят, и что это его предложение о покупке очень Лизе важно и нужно.
- Как батя? - спросил первым делом, словно одна лишь неделя могла изменить абсолютно все.
- Рука немножко двигаться стала! - радостно ответила Лиза и подала ему картину, завернутую в красивую бумагу.
- Рад за отца! А ты подпись поставила? Как я потом докажу, что это ты писала?
- Поставила, - Лиза зарделась и смущенно поджала губы.
- Ну, раз я приехал... а давай-ка мне еще несколько тыковок!
- Вы ту уже съели? - глаза у Лизы стали круглые, изумленные.
- А то! Семья-то большая, - отважно соврал Сергей Петрович и побросал в машину с десяток небольших тыковок. Снова заплатил больше, чем просила Лиза и, помахав ей рукой, поехал домой.
Тыквы снова раздал, а картину повесил над диваном в зале. Ему показалось, что в квартире сразу стало светлее и, вроде бы, как чище. Нет, не про пыль речь и не про грязные полы. Вроде бы как дышать стало легче. Сергей Петрович не мог себе объяснить это странное чувство. Да и не пытался. Думал съездить в Санамер еще раз, может быть отвезти Лизе гостинцев или еще деньжат подбросить, но подвернулся ему хороший объект, дела закрутили, голову задурили и постепенно Сергей Петрович забыл и про таинственный Сан-а-Мер, то есть Санамер, и про Лизу, и про тыквы. А картину на стене стал воспринимать, как часть своей души, случайно и счастливо обретенную часть.
Прошло года три или четыре. Ничего особенного в жизни Сергея Петровича не происходило. Он все также работал, обретал счастье в радости и улыбках довольных клиентов, иногда ездил к отцу и Вере и, как ему казалось, достиг в жизни некоего очень важного баланса. Вроде бы он был счастлив.
Как оно обычно и бывает, все рухнуло в одночасье. Позвонили Сергею Петровичу из больницы и сообщили, что его отец в реанимации и что Сергею Петровичу необходимо срочно приехать и позаботиться об отце.
- А Вера как же? Где она? - спросил опустошенный Сергей Петрович у собеседника, но тот уже положил трубку.
Как оказалось, Веру сбила машина, насмерть, и Петр Юрьевич, узнав об этом, свалился с ударом. Сергею Петровичу пришлось и похороны организовывать (у Веры кроме Петра Юрьевича никого не было), и к отцу в больницу бегать.
- Прогнозы осторожные, ближе к неблагоприятным. Сейчас ему важен уход, позитивный настрой, правильное питание, - сказали Сергею Петровичу, выписав Петра Юрьевича из больницы, - если есть возможность, наймите опытную сиделку, лучше с медицинским образованием.
- Возможность есть, - твердо ответил Сергей Петрович и перевез отца в свою квартиру.
- Ну, батя, теперь вместе будем жить. Смотри, вот твой диван, а на стену глянь! Какая картина душевная! Будешь просыпаться и сразу на тыквы смотреть! Смешно, правда? Ну, улыбнись, батя!
Сергей Петрович суетился, пытался добиться от отца хоть от одного разумного слова, не мычания, не стона, а всего лишь короткого слова! Но Петр Юрьевич, растеряв былую лихость характера и говорливость, лишь испуганно смотрел на сына и что-то мычал.
- Ладно. Не все сразу. Вот найдем тебе сиделку, хорошую, отличную, самую лучшую, и ты сразу пойдешь на поправку!
Знакомых у Сергея Петровича было много, почитай весь город, поэтому сиделка Лена нашлась быстро. Как-то сразу пришлась она по душе и Сергею Петровичу, и, что самое важное, Петру Юрьевичу. Готовила хорошо, батю умывала, уколы ему делала, белье ловко перестилала, да все у нее получалось быстро и легко. Стал батя понемногу говорить, совсем чуть-чуть, но "привет, сын-ок" уже одолел, улыбаться начал, и, что самое удивительное, полюбил "тыквенную" картину. Смотрел на нее, что-то шептал, то хмурился, то улыбался и, как казалось Сергею Петровичу, именно картина давала отцу силы и надежду.
Сергей Петрович тоже стал надеяться. Жизнь понемногу налаживалась, отцу становилось все лучше и лучше, сиделка Лена постепенно становилась совсем родным человеком, ухаживала за отцом на совесть, переживала, как за своего, и Сергей Петрович глупо понадеялся, что судьба уже наигралась с их семьей и дальше все будет просто и ровно.
Все рухнуло в одночасье, как того и следовало ожидать.
В тот роковой день Сергей Петрович вернулся домой поздно и уже во дворе насторожился: окна его квартиры были темными, безжизненными, пугающими.
"Что, что могло случиться? Отца увезли в больницу? Почему Лена не позвонила? Она сегодня допоздна у нас. С ней самой что-то случилось?" - думал Сергей Петрович, руки у него дрожали и замок он смог открыть не сразу. Сразу же побежал в зал, на стоны и мычание отца. Включил свет и облегченно выдохнул. Отец был жив, но в каком он был состоянии! Лицо мокрое от слез, глаза безумные.
- Что, что случилось? Батя, что? Где Лена?
- Ууукккррраааалллииии, - с трудом сказал отец и дрожащим пальцем показал на стену. "Тыквенной" картины не было.
- Что за ерунда? Кто? Лена украла детскую картинку? Зачем она ей?
Сергей Петрович нахмурился, немного подумал, кинулся к шкафу, где под стопкой белья лежала небольшая заначка. Денег не было, как и зимних курток, и ноутбука, как и шкатулки с Вериными золотыми украшениями. Отец их любил рассматривать и запрещал отдавать или продавать.
- Что за ерунда! - повторил Сергей Петрович, не веря своим глазам. Кто это сделал? Лена? Не может быть! Он кинулся в ванную, где давным-давно устроил в стене хитрый тайник, в нем-то и были все его солидные накопления. Там деньги были целы. Сергей Петрович облегченно вздохнул и тут же обругал себя чурбаном и сволочью. Деньги, деньги, с отцом же плохо! Побежал в зал. Батя словно постарел за этот день, ослаб и вернулся в то самое полубезумное состояние, в котором его выписали из больницы.
- Найду эту сволочь, придушу! - прошипел Сергей Петрович и постарался успокоить отца. Какое там! Батя плакал и все показывал пальцем на стену, где висела любимая картина.
- Бать, ну что ты, как маленький! Никто картину не крал! Лена решила сюрприз тебе сделать, рамку поменять! Вот увидишь, завтра все сам увидишь! - соврал Сергей Петрович, а сам подумал: отец плохо видит, можно любую картинку из интернета распечатать, в рамку ее поместить, вот и будет бате радость!
Впрочем, картина быстро испарилась из мыслей Сергея Петровича, других забот было полно. Пытался он предательнице Лене дозвонится (телефон был выключен), знакомым, которые ее рекомендовали (они ничего не знали), надо было готовить ужин и кормить измученного отца. А также надо было думать, что делать с кражей, давать ли делу ход.
- Пусть подавится, - подумав, решил Сергей Петрович, - деньги пропали невеликие, картину бы найти, но кто ж ей заниматься будет? С одной стороны она ничего не стоит, а для бати бесценна, да и для меня тоже. Или все же написать заявление?
Измученный Сергей Петрович лег спать и решил, что утро подскажет что же ему делать, как лучше поступить.
Утро своим молчанием обмануло его ожидания, а вот вечер...
Весь день Сергей Петрович мотался по городу. Договаривался с клиентами, пытался найти новую сиделку и, главное, занимался картиной, вернее, искал нечто похожее. Как ему показалось, нашел. Красивая такая фотография. Тоже тыквы, поле и солнце, Бате должно понравиться.
- Вот она твоя картина, батя! - торжественно сказал Сергей Петрович и торопливо повесил на стену "тыквенную" фотографию. Петр Юрьевич внимательно на нее посмотрел, скривил губы и тихонько заплакал, затряс головой, замахал руками.
- Что? Что такое? Не нравится?
- Ннннееее нааа, - прохныкал отец.
- Не она? Ты посмотри внимательнее! Она, точно она! - отважно врал Сергей Петрович, чувствуя, как его сердце предательски колотится в груди. "Врун, брехло, трепло!", - казалось, выстукивало сердце так громко, что батя, скорее всего, эти признания услышал и заплакал горько, безысходно.
- Бать, ну успокойся! Я придумаю что-нибудь, ну батя! - Сергей Петрович сел на пол рядом с отцовским диваном, уткнулся лицом в одеяло и сам заревел. Тихо, тоскливо. Вроде бы не так все и плохо было, а вот поди ж ты, льются слезы и льются.
И началась в жизни Сергея Петровича черная полоса. Сиделку все не удавалось найти, отцу становилось хуже, клиенты ворчали, пеняли на долгие сроки и высокую стоимость, и сама жизнь как-то поблекла. Сергей Петрович превратился в замотанного робота, так он про себя думал почему-то. Словно душа покинула и его тело, и его дом. Он все ждал, что будет крохотный просвет, хотя бы сиделка найдется хорошая, но почему-то люди и удача отвернулись от него.
- Ну, значит, так тому и быть, - решил Сергей Петрович, - делай, что должен, а там...
Наверное Судьба любит такое то ли смирение, то ли усталость, иначе как объяснить то, что просвет промелькнул в тот самый черный час, когда Сергей Петрович уже ни на что не надеялся и просто обреченно тянул лямку жизни и невзгод.
Ту листовку он брать не хотел. Надоели они со своей рекламой! А потом посмотрел на замерзшего, уставшего паренька, раздававшего яркие бумажки, и буркнул:
- Давай сразу с десяток, на работе раздам!
Соврал естественно, кому эта чушь нужна? Что там рекламируют? Очередной магазин или ресторан? Посмотрел и сердце екнуло.
"Приглашаем на фестиваль тыкв! В программе..."
Дальше читать не стал, скомкал яркую бумагу и поспешил домой.
- Батя, знаешь куда мы завтра поедем? В Санамер! Красивое название, переводится как "солнце на море", это я так придумал! Ух, что ты там увидишь! Батя, батя, да ты меня слышишь?
Петр Юрьевич посмотрел на сына пустым взглядом и что-то промычал. Разговаривать он совсем перестал, ходить и даже садиться на диване отказывался и целыми днями лежал на диване, глядя на пустую стену, где когда-то висела "тыквенная" картинка.
Сергей Петрович прекрасно понимал, как сильно он рискует. Вдруг тыквы в Санамере уже не продают? Вдруг их неурожай? Вдруг та самая девчушка-тыковка уже выросла и уехала в Москву? А если и не уехала, то что? Вряд ли она его помнит... А батя как перенесет длинную поездку? Да и вообще, с чего Сергей Петрович взял, что вид тыкв как-то поможет отцу взбодриться? Глупость же! И авантюра! Но почему-то в душе Сергея Петровича поселилась глупая надежда, не просто поселилась, а почти уверила его в том, что стоит им с отцом побывать в Санамере, и жизнь вмиг наладится.
Санамер встретил их солнцем, теплом и, конечно же, тыквами. Они все также горделиво выставляли гладкие бока и бесстыдно навязывали свою оранжевую мякоть всем желающим.
- Где эта улица, где этот дом? - напевал Сергей Петрович, медленно проезжая мимо дворов. - А вот она! Батя, батя, проснись! Приехали! Вроде бы здесь. Точно здесь!
И тыквы вроде бы те же самые, и ворота, и мольберт даже на старом месте стоит, а за ним сидит взрослая девушка-тыковка. Серьезная, сосредоточенная. Все так, как Сергей Петрович и запомнил. Нет, кое-что новое появилось. Картины, прислоненные к большим тыквам.
Сергей Петрович вышел из машины, достал из багажника кресло, помог отцу устроиться в нем и только потом громко откашлялся. Девушка, как и в первый раз, никак не отреагировала ни на кашель, ни на радостное мычание отца.
- Мммооояяя, - силился сказать Петр Юрьевич и тянул руки к одной картине, простой и незамысловатой: просто тыквы, просто поле и солнце, но веяло от всего этого такой силой - светлой и нежной, что дух захватывало.
- Девушка, вы тыквы продаете? - спросил Сергей Петрович, загадав: узнает его Лиза, все у них с батей наладится, а не узнает...
- Да, выбирайте, пожалуйста, - вежливо и безразлично ответила Лиза, и сердце у Сергея Петровича скатилось в пятки. Вот, значит, как. Не видать им белой полосы. Но Лиза вдруг вскочила со стула и радостно воскликнула:
- Это вы, вы!
- Я, - смутился Сергей Петрович, а его сердце вернулось на свое привычное место и радостно забилось, - а это мой отец, у него тоже инсульт был. А как твой батя?
Сергей Петрович внезапно понял, что про больного отца Лизы он напрочь забыл и что если она скажет, что он умер или до сих пор прикован к постели, то... что тогда говорить? Что его собственный отец может подумать?
- Отлично! Он совсем здоров! Я сейчас его позову, он меня так ругал, что я ваш адрес не записала или номер телефона. Вы нам очень помогли, очень. Если бы не вы...
- Ты нам тоже очень помогла, - перебил ее Сергей Петрович, - помнишь ту картину? Не уберегли мы ее, не продам первую картину известной художницы за бешеные деньги, - улыбнулся Сергей Петрович и быстро, шепотом рассказал Лизе о своих злоключениях.
- Я поэтому и приехал. Знаешь, наивно понадеялся, что ты еще не уехала и рисуешь, то есть пишешь, и что батя увидит твои картины и ему сразу станет легче. Глупо, правда?
- Не знаю, может быть и не очень глупо. Пойдемте в дом, мы как раз обедать собирались.
Как Сергей Петрович не отказывался, как не говорил, что им неудобно и они без гостинцев, Лиза, ее родители и сестры чуть ли не силой усадили гостей за стол. Сергей Петрович смотрел на эту семью и впервые за многие годы его сердце уколола игла ревности. Он позавидовал любви и пониманию, царивших в уютном доме, позавидовал чистой скатерти и наваристому борщу, позавидовал улыбкам и радости, позавидовал самой их жизни. Не идеальной, не безбедной, но искренней, настоящей. Впрочем, это несвойственное ему чувство быстро исчезло, вытесненное радостью за своего отца. Петр Юрьевич с аппетитом обедал и пытался даже что-то то ли рассказать, то ли просто поблагодарить за вкусный обед, ласку и внимание.
Хороший то был день. Чистый. Такой прожить, как родниковой водой умыться.
- И если подумать, все наши несчастья вели именно к этому дню. Не будь их, было бы все также прекрасно? - спросил Сергей Петрович у отца, но тот не ответил. Утомленный и счастливый Петр Юрьевич крепко спал на заднем сидении старой машины. В багажнике перекатывались тыквы, а рядом с Сергеем Петровичем на сидении домой торжественно ехали две картины - обыкновенные, ничем не примечательные, просто тыквы, поля и солнце. Но посмотришь на них и на душе становится легче.
"А ведь все началось с козла", - подумал Сергей Петрович и еще раз поразился удивительным совпадениям. Да и совпадениям ли?
***
Раз все началось с козла, то и закончится должно им же! Согласны? Тогда еще немного понаблюдаем за жизнью главного героя.
***
Жизнь у Сергея Петровича потихоньку начала налаживаться. Сначала вернулась Лена, та самая воровка. Упала в ноги, рыдала, просилась обратно.
- Не губите, Сергей Петрович! Сын у меня в долги влез, деньги срочно нужны были, иначе его убить грозились!
- У тебя язык есть? По-хорошему просить не пробовала? - Сергей Петрович не хотел с ней даже говорить, только судьба "тыквенной" картины его и волновала. Батя к новым картинам прикипел душой, радовался, сил от них набирался, но та, первая картина, была Сергею Петровичу дорога, он и сам не понимал почему.
- Да разве бы вы дали? - почему-то обиделась Лена, и сквозь ее слезы и мнимое раскаяние проглянула жесткая, циничная морда.
- Картину ты зачем сперла? Деньги, золото, то понятно, но ее зачем забрала?
- Так вы сами говорили, что ее можно продать за большие деньги! А она ничего и не стоит! Я ее и выкинула! - еще больше обиделась Лена.
- Да ты еще и тупая к тому же! - неожиданно развеселился Сергей Петрович и выгнал "раскаявшуюся" Лену взашей.
Затем стали возвращаться хорошее настроение и радость от прекрасно выполненной работы. Силы вернулись, спокойствие вернулось, и только хорошая сиделка, желательно с медицинским и кулинарным образованием никак не желала находиться.
Все наладилось в одночасье, как это иногда, крайне редко, но случается. Было уже поздно, когда Сергей Петрович вернулся домой. Посмотрел на светящиеся окна своей квартиры, вздохнул облегченно (темные окна продолжали его пугать) и уже совсем было собрался зайти в подъезд, как услышал громкое "ой".
- Ой, козел! Откуда ты взялся? Ай! Что ты делаешь?
Умиление в голосе незнакомки переросло в страх, и Сергей Петрович побежал в темный угол двора, где, по-видимому, происходило что-то не очень хорошее. Увидел, как нечто четвероногое, шумное и подванивающее, промчалось в соседний двор (надо полагать, это и был козел), а потом узрел и его жертву. Незнакомка сидела на земле и тихонько охала.
- Боднул меня. Вроде бы не больно, но сильно, на землю свалил. Ох!
- Ваш козел? - глупо спросил Сергей Петрович.
- Нет конечно! Кто же будет держать козла в городе. Вы мне поможете? Я сумку выронила, в темноте не найду.
Сергей Петрович засуетился, включил фонарик и быстро нашел вместительную сумку.
- Спасибо, - поблагодарила его жертва нападения и спросила, в каком подъезде находится квартира номер восемь.
- А вам зачем? - удивился Сергей Петрович, живший именно в этой квартире.
Незнакомка почему-то не удивилась его хамству и просто ответила:
- А я на работу хочу устроиться, им, говорят, сиделка нужна. Мне подруга сказала, мол, Аня, ты им обязательно подойдешь. Так в каком, вы говорите, подъезде?
Аня. Анна. Мамино имя. Сергей Петрович взял Анну под руку и сказал:
- Я провожу вас. Мне тоже как раз в восьмую надо.
А сам подумал: возможно, козел и тут подсуетился и привел в его жизнь нужного человека? И сердце Сергея Петровича забилось радостно и громко, словно оно уже что-то знало, какую-то тайну.
©Оксана Нарейко
Примечание: поселок Санамер, знаменитый своими тыквами, действительно существует.
Этот рассказ - десятый из проекта "Двенадцать месяцев", январь был месяцем сказочным, февраль - волчьим, март - волнительным, апрель - тюльпановым, май - перелетным, июнь - черешневым, июль - озерным, август - персиковым, сентябрь - виноградным.
Приглашаю вас в свой телеграм канал, где я публикую миниатюры, фотографии Кавминвод, котиков, а также рассказываю о своих любимых фильмах, книгах и музыке.
Если вам понравился рассказ, и вы захотите угостить меня мороженым, мне будет приятно. Карта сбера 4276 6000 3040 0143
