Авторы подобных откровений, в основе которых лежит информация, взятая практически из одной и той же книги – «Утро магов» Луи Повеля и Жака Бержье, не приводят никаких документальных подтверждений, которые бы свидетельствовали в пользу этой псевдонаучной теории. Нет доказательств и у авторов книги «Утро магов».
Основными аргументами, которыми подкрепляется гипотеза о якобы имевшей место связи НСДАП и лично Адольфа Гитлера с неким центром в Тибете/Гималаях, являются невероятно преувеличенные данные относительно единственной научной экспедиции СС 1938 – 1939 гг. в Тибет. Целью данной экспедиции было выявление индоевропейских следов в формировании местной цивилизации, общие антропологические исследования тибетского населения, налаживание контактов с правительством Тибета, проверка некоторых физических теорий, популярных тогда в Германии (напр., учения Гербигера о вечной борьбе льда и огня). Никаких данных относительно того, что экспедиции удалось установить контакт с представителями Шамбалы, нет.
Массовое уничтожение всех «не своих», начавшееся ещё в годы Первой Мировой войны (резня армян в Османской империи 1915 –1916 гг., массовые убийства пророссийски настроенных карпатских русинов в 1914 –1915 гг. на территории Австро-Венгрии), и успешно продолжавшееся в годы Второй Мировой (здесь, наверное, нет необходимости перечислять широко известные примеры), было вовсе не повелением «владык Шамбалы», а закономерной кульминацией развития европейского национализма.
После Великой Французской революции и наполеоновских войн в большинстве стран Европы начали оформляться национальные идеи. Этот период в истории справедливо называется эпохой «национального пробуждения»/«весной народов», а проще говоря, становлением большинства современных европейских наций. В эпоху феодализма всё определяла не национальность, а вероисповедание и вассальные обязательства одного субъекта в отношении другого. В те времена государствообразующим элементом общества были его аристократия и духовенство, игравшее роль идеологического аппарата. Вследствии этого все европейские государства были с современной точки зрения многонациональными и, что важно, представители разных наций неплохо уживались друг с другом, поскольку представителям каждого сословия была отведена строго определённая ниша в обществе. Воевали за «истинную веру», «Его Величество Н.», «против поганых» (т. е. язычников), «за права и привилегии», просто с целью грабежа безо всяких лозунгов, но никогда – за национальную идею. С приходом идей Французской революции появился национализм. В странах, где относительная централизация была достигнута задолго до начала XIX в. (напр. Скандинавские страны, Россия, Великобритания), национализм не приобрёл экстремистских форм, тогда как в регионах, пребывавших в состоянии феодальной раздробленности (напр. в Германии) или в лоскутной империи Габсбургов довольно быстро обозначились радикальные тенденции в националистических воззрениях. «Просветителей» и «будителей» немецкого народа (точнее говоря, группы германоязычных народов, поскольку современной германской нации тогда ещё не существовало) буквально грыз комплекс неполноценности по отношению к давно уже объединённым соседям (России, Франции). В результате были срочно придуманы мифы о якобы извечном «немецком порядке», «натиске на Восток», «цивилизаторской роли германцев», «нехватке жизненного пространства». «Будители» чехов, поляков, сербов, хорватов, в свою очередь, создавали мифы об «извечной борьбе славян за свободу», «о немецком засилье», «о вековечной ненависти между германцами и славянами», о «бастионе Европы против азиатских орд» (речь идёт о Польше), и о насущной необходимости создания национальных государств, чтобы быть не хуже других (и это при том, что значительная часть славянского населения той же Австро-Венгрии была вполне лояльна по отношению к правящему режиму «ненавистных» Габсбургов). Незначительные (или наоборот, достаточно крупные) военные столкновения эпохи Средних веков раздувались до невероятных масштабов, и им приписывалась решающая роль в «противостоянии великих рас Европы». Для пущей убедительности по всей Европе, как грибы после дождя, один за другим появлялись «национальные» эпосы, бóльшая часть которых была составлена в том же XIX в. на базе разрозненных и довольно глухих преданий о том, что «было давно и неправда».
Заметим, что наибольшим радикализмом отличались именно учёные представители тех народов, которые к XIX в. либо не имели собственного государства, либо жили на территории малогабаритных стран и считали, что те могут свершить большее, чем позволяет их географическое положение и ресурсы. Короче говоря, те, у кого был наибольший комплекс неполноценности. Интересно отметить, что происхождение многих «будителей» и «просветителей» было далеко не «идеальным» с точки зрения тех учений, которые они сами проповедовали (здесь можно вспомнить того же Адольфа Шикльгрубера/Гитлера), что не мешало им, однако, быть оголтелыми националистами. Результатом националистических теорий XIX в. и стали этнические чистки в европейских войнах ХХ в. Любопытно, что больше всего пострадали именно те народы, кто дал миру наибольшее число националистических «мыслителей» и «будителей», те же немцы, в 1940 – 1945 г. лишившиеся значительной части жизненного пространства (Восточная Пруссия, Восточная Померания, Прибалтика, Силезия, Судеты) и, несмотря на высокое благосостояние, достигнутое к концу ХХ в., ставшие народом с пресловутым «комплексом вины» и жителями страны с ограниченным суверенитетом (речь идёт о современной Германии). Те, кто формально числился в составе победителей, т. е. чехи, словаки и поляки, вернее говоря, кто ехал в обозе у настоящих победителей (русских), наконец-то создали свои национальные государства, но опять-таки с ограниченным суверенитетом (вначале – вассалитет по отношению к СССР, затем – на вторых ролях в Евросоюзе).
Таким образом, националистические мифы, создававшиеся в XIX в., хотя и способствовали возникновению новых наций в Европе, имели и обратные последствия, вылившиеся в этнические чистки и массовое уничтожение «чуждого» населения.
К.А. Котков
