Начиналась суббота вполне себе хорошо — с самого утра Слава проводил свекровь на автовокзал, посадил на нужный автобус, попросил водителя напомнить про остановку и благополучно приехал домой. По плану сегодня была стирка, благо с новой машинкой мне больше не нужно было излишне напрягаться. День прошел в обычных семейных хлопотах — Слава помогал с уборкой, мыть полы я уже не могла, так что на мне были «верхи — пыль, посуда, вещи, а на его совести — пылесос и мытье полов. Давление периодически падало, но пока не очень критично, муж, наученный врачом стационара, временами вглядывался в мое лицо, а если обнаруживал излишнюю бледность на моем и так не особенно румяном лице, сразу шел на кухню делать мне кофе. Я была ему очень благодарна за внимательность, потому что сама отследить изменения не представлялось возможным вплоть до критических значений, когда уже и языком шевелить уже было сложно. Вообще в последние месяцы беременности Слава был просто образцовым мужем, между нами было тепло и я чувствовала себя любимой. Он наконец-то перестал ершиться, впустил меня окончательно в свое пространство, и уже сам приходил просто обнять, когда хотелось, да и я могла подойти к нему без присказки про «телячьи нежности». Ночь с субботы на воскресенье прошла как обычно — наполовину спала, наполовину -нет, меня уже посещала «бессонница поздних сроков». Поэтому около семи я уже готовила завтрак для себя, Слава с утра никогда не ел, только кофе. Денек был замечательный — теплый и солнечный, почти лето. Уже после обеда, я прилегла отдохнуть, все-таки недостаток ночного сна сложно чем-то заменить.
Хлопнула входная дверь, с кем-то поговорил Слава, и вот он уже разбирает пакет на кухне.
-Слава, кто был? - спросила я из комнаты.
- Мама приехала, гостинцев передала от твоих. Вот, яйца, сало, печеньки какие-то, с морковкой, что ли, - он принес мне ароматное печенье с мелко натертой морковкой, пахло корицей, ванилином, и маминым домом. И почти сразу, как я его доела, зазвонил мой телефон. Я на автомате взяла трубку, и расслышала донельзя взволнованный голос мамы.
Сначала я не могла понять, в чем дело, потом просто поставила на громкую связь, потому что хотела, чтобы и Слава это услышал.
- Кристиночка, солнце мое, тебе Тамара Андреевна передала гостинцы?
- Да, мам, спасибо, все хорошо. - я все еще не понимала, в чем причина волнения мамы.
- Доченька, что ж ты нам ничего не рассказывала! Нам Тамара Андреевна все-все объяснила! Почему молчала, мы бы помогли!
- Мам, стоп, о чем не рассказывала?
- Дочка, ну о том, что вы так плохо живете, что питаетесь впроголодь — тебе же нельзя, у тебя же ребенок будет! Теперь понятно, почему давление падает — ты плохо питаешься, у тебя анемия!
- Так, а теперь по порядку — я спокойным твердым тоном прервала поток слов от мамы. - Мы питаемся нормально, не далее как сегодня на завтрак я ела яичницу, а на обед была курица в духовке с овощами. Анемия у меня с детства, сколько себя помню, все время была бледным привидением с кругами под глазами. Мясо, рыбу, сыры, творог и прочее я ЕМ РЕГУЛЯРНО! Дальше — два месяца назад мы поменяли холодильник, а в этом месяце купили стиральную машинку — автомат. Дрова-уголь на зиму уже куплены, так в каком месте мы плохо живем?
Мама притормозила, переваривая информацию, а потом уже спокойнее изложила тот вариант рассказа о нашей жизни, которую услышала от Тамары Андреевны.
Итак — оказывается, питаемся мы плохо, она не видит когда мы покупаем продукты, а ведь мы мимо нее ходим, она должна видеть! (К нам ей дорога была закрыта, в наше отсутствие ревизовать холодильник было уже невозможно, вот огорчение!) Дома у нас не евроремонт (ну, тут правда — сделали косметику, как могли), все в долгах, я по больницам. В общем, все очень плохо, а они, родители, и не чешутся, чтобы чадо свое поддержать. В итоге все в панике, мама с давлением, папа с тахикардией, собираются нанимать машину с продовольствием для «голодающей» молодой семьи.
Под конец ее рассказа я уже ходила туда-сюда по комнате, от ярости не могла усидеть на месте. Уже закончив разговор с мамой, отговорив от глобальных мер устранения нашей недокормленности, взглянула в лицо Славе. Он стоял напряженный, взъерошенный, но вдруг меня повело в сторону, он подхватил меня под руку и усадил на диван — перед глазами замелькали черные, но в то же время невыносимо блестящие «мухи», и на некоторое время я выпала из реальности. Очнулась почти сразу, обнаружив себя на диване, уже в полусидячем положении среди подушек, и на кухне судорожный стук ложечки о кружку — запах кофе вошел перед Славой, он присел рядом, помог сделать несколько глотков — руки у меня тряслись, под глазами болело.
- Ну ты меня напугала. У тебя лицо белое, совсем, и такая чернота под глазами…
- Не хватает только красной помады, и я буду как беременная Мартиша Адамс, хмыкнула я, чувствуя, как постепенно прихожу в себя. - Я думала, ты уже привык за столько времени.
- До такого состояния ты не доходила. Как ты, полегче? - он подоткнул одеяло, растер заледеневшие ступни, руки я грела о кружку, уже не нуждаясь в помощи.
- Да, уже полегче. Сейчас оклемаюсь, и пойду свекровке морду бить, извини уж, уже достала она своими концертами.
- Нетушки, тебе нельзя, а то вдруг разволнуешься, а мне такого не надо, я и так перепугался. Сейчас минут через пятнадцать сам пойду.
Стены у нас, конечно, были потолще, чем в панельном доме, но тот уровень ора, который был там, на половине свекрови, было слышно, только слов нельзя было толком разобрать, да я и не старалась. Пусть разбираются. Гораздо больше, чем эти разборки, меня беспокоил разнывшийся живот, снова напрягшийся до боли. Ругая себя за то, что поддалась на провокацию, лежала и гладила живот, пытаясь успокоиться и снять тонус. Потихоньку тело расслаблялось, мышцы отпускало напряжение, так что остаток дня прошел относительно тихо. Муж пришел от матери спокойным, но воздух вокруг него потрескивал и искрился — видимо, разговор был не из легких.
Ночью я проснулась от резкой боли — сынок опять попал ножкой по печени, где в желчном пузыре уже был здоровенный камень. Промучавшись без сна около часа, я разбудила мужа, и, пока я собирала вещи, он вызвал скорую. Ничего не скажу, приехали быстро, и нас двоих увезли в роддом на госпитализацию. При поступлении усталый дежурный врач объяснил, что боли не связаны с процессом вынашивания, что это от движения камня, но делать сейчас операцию рискованно, поэтому обследуют, и будут решать, что делать. Возможно придется терпеть до родов, а там решать уже с хирургами. Муж забрал мою верхнюю одежду и обувь, я переоделась и меня повели в отделение — над входом в длинный коридор была табличка «отделение патологии беременности». Врач сказал, что теперь до самых родов я буду лежать в патологии. Палата в полумраке — свет пробивается только из коридора, и я тихонько бреду с пакетами к кровати, которую помогает застелить дежурная сестра. Я шепотом благодарю, мне очень хочется спать — и да, на этот раз я ценю сетчатую кровать — действительно удобно живот укладывать. Ягодица ноет от укола, что-то такое мне поставили, наверное, обезболивающее, не знаю, просто живот перестал болеть и я смогла расслабиться. В палате восемь коек, половина занята, знакомиться буду завтра, а сейчас надо поспать, до рассвета осталось совсем немного.
Уважаемые читатели, продолжение Кристины уже не будет - мы подошли к началу Истории Саши. Буду ли я писать что-то дальше, пока не решила, буду признательна за комментарии, и, возможно, пожелания.