И вас, красавица, и вас коснется тленье,
И вы сгниете до костей,
Одетая в цветы под скорбные моленья,
Добыча гробовых гостей.
Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
Что тленной красоты — навеки сберегу я
И форму, и бессмертный строй.
Шарль Бодлер — Падаль.
Это будет отвратительно! Канадский инди-фильм «Танатоморфоз» 2012 года доводит принцип боди-хоррора до крайности, потому что история вращается исключительно вокруг него и описать ее можно тремя словами: женщина разлагается заживо.
Первый полнометражный фильм молодого квебекского режиссера Эрика Фалардо, «Танатоморфоз» рассказывает о мире без Бога, где каждая секунда, капля за каплей, позволяет крику резонировать в тишине, где загробная жизнь — не что иное, как паразиты.
«Танатоморфоз» - прекрасно-ядовитый объект, бросающий нас в пучину гниения. Эти часы, проведенные наедине с трупом, который отчаянно цепляется за свои остатки жизни, пробудят в вас страх перед изменениями в своем теле вплоть до его полного исчезновения.
У Лауры далекие, лишенные любви отношения с Антуаном, который почти в спешке всегда покидает ее квартиру после того, как они занимаются любовью.
Однажды она замечает тревожные изменения в своем теле – странные пятна на его разных частях. И это только начало...
Лаура принимает эту истину лицом к лицу после сумасшедшей ночи любви, как плохое пробуждение, прелюдию к своему сошествию в ад. Она замечает странные раны на своем теле, которые сначала приписывает несколько жестоким занятиям любовью, а затем постепенно понимает, что она разлагается; Она жива и станет свидетелем неизбежного ухудшения своего состояния, шаг за шагом.
Таким образом, танатоморфоз будет рождением мертвой женщины. Оставшись одна в своей квартире, как сестра Кэрол в «Отвращении» Романа Полански, Лора замкнулась в себе со своими привидениями и безумием, которое наступает.
Полански загнил кролика, забытого в тарелке, когда Кэрол впала в безумие, а Фалардо развивает эту метафору еще дальше и воплощает ее на новом уровне: Лаура в буквальном смысле — это животное, беспомощно наблюдающее за своим разложением и до последней минуты остающееся в курсе того, что с ним происходит.
Фалардо отбрасывает табу и пренебрегает приличиями, избегая любого самоуспокоения: со всех сторон вырываются нечистотные вещества и вязкие жидкости, почти заставляя зрителя чувствовать зловонный запах, который исходит от них. "Танатоморфоз" делится этим отчаянием перед неизбежным, видением жизни, которая ускользает от страданий и отвращения к себе.
Принимая во внимание такую тему, можно было бы опасаться, что «Танатоморфоз» погрязнет в дешевом уродстве спецэффектов, подчеркнутых HD-изображением. Сомнения развеиваются с первой сцены, странной и красивой любовной сцены, снятой в процессе, похожем на тепловизионную камеру, которая вызывает восхищение и тайну.
Совершенно экспериментально Фалардо ищет формальную трансляцию измененного восприятия своей героини: эти очень крупные планы придают крови абстракцию, далеко выходящую за рамки эффекта отвращения. Вместе с ней он погружает зрителя в вопрошание тьмы, тревогу от того, что мы больше ничего не понимаем и ничего не умеем. Страх экзистенциальной пустоты и коллапса.
Отсылки очевидны: органичная тень Кроненберга и его излюбленные темы – плоть и ее трансформация – были неизбежны. Но на ум приходят другие, более неожиданные соответствия. Увлекаемый своей завораживающей медлительностью и разделением на три главы, «Танатоморфоз» иногда возвращает нас к концептуальной чувственности «Что ни день, то неприятности» Клэр Дени, в этом слиянии грубости и чувственной камеры, которая прилипает к своим актерам, чувствует их, запечатлевает их пот, их сердцебиение, невероятное насилие конечной жизни, возглавляемой танцем смерти.
Навязчивые меланхоличные струны похоронной музыки помогают окутать «Танатоморфоз» своей трагической и мучительной атмосферой.
В отличие от цифровых эффектов, невероятный грим и спецэффекты Дэвида Шерера ужасают: очень крупные планы истощенной кожи, материалы, которые рвутся, разлетаются в клочья, создают эту разлагающуюся картину в оттенках, которые так же напоминают натюрморты и мясные лавки фламандской живописи.
Формальный радикализм и монтаж охватывают тему обморока героини в пыль и тащат ужас в метафизическое; когда она бродит по комнате и ее присутствие уже кажется не более чем воспоминанием. Неудивительно, что Эрик Фалардо охотно цитирует Сёрена Кьеркегора и его «Трактат об отчаянии», настолько много он заимствует из теорий датского философа, который поместил отчаяние в самую сердцевину бытия.
"Танатоморфоз" отвратителен. Иногда действительно становится отвратительно. Особенно в последние полчаса фильма так много крови, желчи, червей и гниющих частей тела, что это даже затмевает Дэвида Кроненберга.
Эрик Фалардо наполнил свой фильм символизмом, и невозможно не поддаться наводящим на размышления образам и мучительному портрету, который он рисует кровью и слизью. Обладая необычайно ясным пониманием женской психики, «Танатоморфоз» ходит по не всегда безопасному канату между феминистским артхаусом и боди-хоррором.
Возможно, проект Фалардо часто близок к тому, чтобы споткнуться и упасть, но, в конце концов, нельзя отрицать, что он создал работу, которая одновременно заставляет задуматься и совершенно отвратительна.
