Начало
12. Вечером, еле плетясь за Филом в столовую, Алеся спросила:
- Что-то я не пойму, почему вы считаете свое общество Справедливым?
Это была явная провокация, но что поделаешь, свою натуру не переделать. Она жила здесь уже четыре дня, перестала всех бояться, пообвыкла. И ни с кем за это время не поругалась! Для Алеси выяснение отношений с окружающими было привычной разрядкой. Еще маленькой, устав за день от игр и прогулок, она должна была поплакать, для этого приходилось ругаться с бабушкой. Ни с того, ни с сего ведь не заплачешь. Потом малышка ходила счастливая, а старушка пила сердечные капли. Да, Алеся кого угодно могла из себя вывести в два счета, даже гордилась этим в глубине души. А здесь с кем ругаться? С матерью бесполезно, она не разговаривает. С тетей Валей глупо, перестанет помогать больной. С Филом страшно, останешься совсем одна в чужом мире. Даже с женщиной, выдающей пайки в столовой, девушка не могла схлестнуться. Кто его знает, оставят совсем без еды, и делай, что хочешь. Магазинов нет. Даже хлеба не купишь.
Справедливое же общество, которое здесь все с упоением строили, было главным для Фила. Он так им гордился, что грех было не наступить на его любимую мозоль. Но уставший парень ответил совершенно спокойно:
- Конечно справедливое, какое же еще. У всех есть право на труд. И такая возможность предоставляется. Вот ты живешь в отдельной квартире, и я, и твоя мама, и тетя Валя. У кого есть семья, те живут вместе, но даже мы, одиночки, пользуемся этим правом. Конечно, когда мы поженимся, одну квартиру-то мы сдадим городу. Нам же и одной хватит.
- А ты меня хоть любишь? - Алеся подхватила интересную тему,- говоришь "пара", "поженимся", а любишь?
Фил оторопело посмотрел на нее:
- Ась, ты сейчас о чем? Что такое любишь?
Теперь замялась девушка. Она поняла, что совершенно не знает, как объяснить, что такое «любовь». В ее жизни это скорее обозначало секс, но она и сама понимала, что сейчас спрашивала не об этом.
- Ну, это, когда постоянно думаешь о человеке, жизни без него не представляешь, хорошо к нему относишься, - кое-как сформулировала она. Получилось коряво, но ничего больше в голову не приходило.
Фил улыбнулся:
- Тогда, конечно, люблю. Люблю, - он словно попробовал новое слово на вкус.
Но Алеся понимала, что ничего ему не объяснила:
- Еще ты должен хотеть меня обнять, поцеловать. Очень сильно этого хотеть, понимаешь? А ты хочешь?
Девушка обежала Фила и, пользуясь разницей в росте, снизу вверх заглянула ему в глаза. Но увидела в них страх.
- Ты что такое говоришь?- буквально в ужасе зашептал парень.- Так говорить нельзя! Тебе нет 24 лет! Строитель Справедливого Общества, пока не отдаст Обществу свой долг трудом, не должен даже думать о собственной семье. Это неприлично. Общественное выше личного!
Дальше Алеся не слушала. Из Фила сыпались лозунги. Родители ей когда-то рассказывали: чтобы вступить в комсомол, нужно было выучить Устав. Такое ощущение, что Устав Строителя Справедливого Общества был вшит в Фила намертво. Девушка загрустила. Тактильная от природы, она любила прикосновения, постоянно обнималась с родными, с подругами, со знакомыми парнями. Это было совершенно нормально и естественно. Объятие, поцелуй в щеку. Никто не воспринимал это как что-то нечистое, неприемлемое. В ее мире она не только шла бы с Филом за руку, но и спала бы с ним со второго дня знакомства. С 18 лет, как поступила в институт, Алеся не видела для себя никаких запретов. Партнеров она меняла так же легко, как они девушек. И вдруг - страх в глазах, испуганный шепот, парень не то, что отдернул руку, даже отошел от нее подальше. Странный мир.
На ужин опять была бурда. Фил теперь не забывал по утрам относить грязные судки, поэтому им всегда безропотно выдавали еду для матери. Видимо, парень понял, что на девушку сейчас полагаться нельзя. Алеся ковыряла в своей тарелке, пытаясь отгадать, из чего это все-таки сделано, но съесть это так и не смогла. Она бы сейчас поела жареной курочки, салатик с руколой, запила чашечкой кофе. Кофе!!! Вот чего ей не хватало больше всего. И шоколада. Вообще сладкого. Алеся никогда не сидела на серьезных диетах: фигура позволяла есть все, но, повинуясь общему настрою, порой пыталась. Получалось как в анекдоте: "Я сегодня голодал. Три часа. Между обедом и ужином". Сладкое в их доме было всегда, а в те три месяца ее самостоятельной жизни, кофе с печеньем считались основной едой. В этом же мире сладкого не было. Совсем. И это была пытка. То ли местные просто не были знакомы с его вкусом, то ли их правителям удалось подобрать такую волну, передающуюся их приемником, которая полностью купировала потребность в сладком, но как-то без него люди обходились.
13. На четвертое утро Алеся-Ася, она уже и сама не понимала, кто же она, открыла глаза, оглядела комнату и решила, что никуда сегодня не пойдет. Так вкалывать за тарелку бурды, которой здесь кормят, она не собирается. Как работать на том станке, на котором работала куда-то исчезнувшая Аська, она все равно никогда не вспомнит, потому что никогда и не знала. Есть же здесь другая работа. Будет зарабатывать по-другому. Например, учить детей английскому. Тут ей самой стало смешно. Какой английский? Кому он здесь нужен? Что здесь вообще нужно? Алеся раньше даже не подозревала, как мало надо человеку. И живут же. И называют себя Справедливым Обществом!
В дверь заглянул Фил, поймав его встревоженный взгляд, Алеся улыбнулась. Она, правда, была рада видеть парня. Он ответил ей теплой улыбкой, вбежал в комнату, декламируя новые стихи. "Похоже на Маяковского,- отметила девушка, - надо бы записать все же". Походив по комнате, он привычно посмотрел на часы и рванул в двери. Алеся поймала его за рукав, отметив про себя, что прибор точно не приклеен к его руке, потому что рукав свободно отходит в этом месте.
- Почему ты всегда убегаешь, когда видишь время?- задала она давно мучивший ее вопрос.
Фил вздохнул и терпеливо ответил ей, как несмышленому ребенку:
- В комнате человека противоположного пола можно находиться не более 15 минут.
- А-а, устав Строителей Коммунизма!- догадалась Алеся.
- Устав Строителей Справедливого Общества,- терпеливо поправил ее парень.
- Знаешь, Фил, я сегодня на работу не пойду. Устала я что-то это Справедливое Общество строить,- нагло сказала девушка.- Я маму уже три дня не навещала. Так что сегодня у меня выходной. Не бойся, без меня у вас производство не встанет. Ты иди, не беспокойся. Я еще посплю. А потом к маме пойду.
Алеся выпустила рукав парня. Наверное, если бы она ударила его чем-нибудь по голове, эффект был бы меньше. Похоже, ему никогда не приходила мысль, что можно вот так просто не пойти на работу. Конечно, Фил сделал попытку облагоразумить подругу, но ему надо было идти, а она просто помахала ручкой и, завернувшись в одеяло, отвернулась к стенке. Потом решила, что ссориться с другом неблагоразумно, и, обернувшись, буркнула: "Мне разрешили". Это сразу изменило обстановку. Парень засиял как начищенный пятак. И ушел успокоенный. А Алеся почти сразу заснула. Потрясенная психика требовала отдыха.
Проснулась девушка ближе к обеду, полежала, поболтала ногами в воздухе, наслаждаясь свободой. Внимательно осмотрела сломанные и потрескавшиеся ногти, с сожалением подумала, что их все же придется подстричь. Сколько смогла вытерпеть постояла под еле теплым душем, оделась и пошла к маме. Она действительно три дня к ней не заходила.
По глазам лежащей женщины увидела, как та ей обрадовалась. Алеся так и не поняла, чем же больна Аськина мать и почему она не может говорить. Только стонать. Алеся подставила утку, обтерла маму теплой водой, а повернув на бок, увидела мокнущие места на теле. Что с ними делать девушка совершенно не знала, решила зайти в аптеку - спросить. А пока дала маме возможность полежать на животе, пусть спина немного отдохнет и подышит. Поглаживая ее спину, Алеся стала рассказывать про завод, как она провела эти три дня, про Герасима, спасшего ее из-под балки, про Фила. По лицу больной расплылась блаженная улыбка. Мама лежала с закрытыми глазами, но девушка понимала, как той хорошо. Что женщина рада дочери, ее заботе. И Алесе в этот момент тоже было хорошо. Она начинала свыкаться со своей дочерней ролью.
В комнату вошла тетя Валя и очень удивилась. Еще не обеденный перерыв, Аськи здесь быть не должно. "Мне разрешили",- как пароль произнесла девушка, и женщина заулыбалась. Впервые Алеся могла ее рассмотреть. Очень усталое морщинистое лицо. Руки держит так, что сразу понятно, они болят. В нашем мире тетя Валя была бы сейчас на пенсии, а в этом, ежедневно, шаркая распухшими артритными ногами, ходит на работу. Работа у нее легкая, как здесь считается, в столовой, поэтому выходные ей не положены. Вот и сейчас заглянула к больной между уборкой после завтрака и подготовкой к обеду. Алесе стало жалко бабушку.
"Спасибо тебе огромное за помощь с мамой,- с чувством произнесла девушка.- Я сегодня сама справлюсь, ты пойди пока, полежи немного, намаялась поди."
Тетя Валя чуть не прослезилась. Не часто Строителям Справедливого Общества приходилось слышать благодарность и предложение отдохнуть.
Окончив переодевание мамы, Алеся пошла в аптеку.
Продолжение
Предыдущее