Всё не задалось еще с вечера четверга. Проклятое тринадцатое число, словно дикая, своенравная кошка, подкрадывалось к Юлии Степановне Нарышкиной, фырча и вздыхая на самым ухом. И вздохи эти портили Юлии Степановне настроение, мелкие неприятности так и вклинивались в течение дня, а под вечер вообще стало невмоготу.
Юлию Степановну сбила машина. Нет, не до смерти, судьбинушка была всё же не так жестока. Перелом ноги, руки, звон в ушах и два доктора перед глазами вместо одного – вот, собственно, и все последствия.
Водитель, конечно же, выскочил из машины и, испуганно подбежав к лежащей на припорошенной снежком проезжей части женщине, стал спрашивать, что, мол, она под колеса захотела, совсем, что ли, с ума посходила?!
А у Юлии Степановны просто разорвался пакет, и все купленные ею мандарины, с любовью и особой тщательностью выбранные на прилавке в магазине, посыпались на дорогу, разбежались, кто куда, сверкая мокрыми пузиками и горя на сером снегу ослепительно оранжевым, до неприличия новогодним цветом.
Женщина, оглядевшись и поняв, что помощи не будет, а светофор вроде как горит красным, и машины, как стадо бизонов, замерли, рыча моторами, принялась собирать своё добро. Сколько их было–то, мандаринов? Десять? Пятнадцать?
Семь женщина нашла, восьмой, несчастный, раздавленный ею случайно в порыве метаний, вжался в снежную кашу и теперь нагловато пах беззаботными зимними посиделками и весельем у новогодней ёлки…
— Ах, Боже ты мой! Ладно, где остальные?! — Юля слеповато прищурилась, стала шарить глазами по дороге. Очки, конечно же, она забыла в офисе. Те, горемычные, так и лежали преспокойненько на столе у компьютера в бархатной коробочке. — Нету… Нету, ну что за несчастье!
И тут как будто кто–то прямо вытолкнул Юлию Степановну на середину дороги, а бизоны – Вольво, Форды, Лады и Джипы — как раз кинулись вперед, дымя клубами выхлопных газов.
— Ну, вот так, собственно, и было всё… — закончила Юлия Степановна свой рассказ сотруднику ДПС, вздохнула и натянула повыше тонкое, кусачее шерстяное одеяло, выданное ей сестрой–хозяйкой при поступлении в травматологическое отделение. — А я ведь к подруге, в больницу ехала… Хотела мандаринчиками её побаловать… Она шторы вешала, упала, переломалась…
— Да? Ну а, может, связаться нужно с подругой вашей? Предупредить, чтобы не ждала… — сотрудник с жалостью осмотрел пострадавшую. — Ближайший месяц чтобы не надеялась… Вы скажите, где ее искать, и как зовут…
— Да что ее искать–то? Вот она, туточки, рядом и лежит. Светик, ну, как ты?
Юлия Степановна показала глазами на соседнюю койку, где, с подвешенной кверху ногой, лежала… Мальвина. Нет, не настоящая, конечно. Та, видимо, счастливо вышла замуж за Буратино и укатила на моря, а своя, городская Мальвина с мелким бесом фиолетово–голубых волос и ресницами до самых бровей.
— Ничего, Юляш… Ничего! — прошептала Светлана Николаевна, потом, улыбнувшись, кивнула полицейскому. — Очень приятно познакомиться. Вы мне лучше мандарины передайте, те, что выжили в этот прескверный день.
— А? Что? Хорошо, я выясню, куда они делись, и обязательно принесу вам! Ну, поправляйтесь, Юлия Степановна. Да… И решение о взыскании ущерба будет вам передано дополнительно. Вы же виновница произошедшего…
— А что, автомобиль получил сильные повреждения? Ну, у меня в сумке еще банка консервов была… Поцарапала я машину? Тебе, Свет, между прочим, шпротики везла, свеженькие, в маслице. К хлебушку–то в самый раз были бы…
— Замолчи, Юлька! Вот замолчи, и всё! — Светлана Николаевна замахала на подругу здоровой рукой. Вторая, переломанная в области ключицы, выпирала из–под одеяла острым локотком. — Вечно с тобой так! И родилась ты тринадцатого! Надо ж такое невезение! Знаете, молодой человек, как вас там?..
— Игорь. Игорь Михайлович.
— Так вот, Игорь Михайлович, перед вами просто ходячее несчастье. Юленька, по рассказам её матери, родилась в карете скорой помощи. Марина Анатольевна рассказывала, что в ту пятницу поела на ужин грибочков. Так уж ей захотелось соленых груздей, она пошла, да и купила. Поела с картошечкой жареной, спать легла. Просыпается, что–то ей нехорошо. Вызвали Скорую. Фельдшер посмотрел, сказал, что роды начались. Надо ехать срочно в больницу. А Марина Анатольевна уперлась, нет, мол, не стану рожать тринадцатого числа. Уже на койке в машине лежит, уж дурно ей совсем, а всё равно твердит, что не роды это, грибочками просто отравилась… Уговаривала медсестричку, что там тоже была, повременить, сделать всё, как было раньше, чтобы животик, аккуратненький, шариком, чтобы сидеть дома и лопать в своё удовольствие соленья, а рожать как–нибудь потом, дня через три… Ну, фельдшер только у виска пальцем покрутил, что тут скажешь… Вот и родилась наша Юленька Степановна тринадцатого марта, в пятницу… Так что, тут врожденное… Куда вы собрались, Игорь?! Нет, вы сядьте и послушайте! Так вот…
Света набрала в легкие побольше воздуха, согнула здоровую ногу в колене, потому что той надоело лежать брёвнышком на провисшем матрасе, и продолжила:
— Итак, детство.
— Не надо, Светик! Лейтенанту неинтересно же! Он уже уходит. Вы ведь уходите, правда? — взмолилась Юлия Степановна.
— Нет, молодой человек останется и выслушает мои показания! — отрезала Света.
Игорь послушно кивнул.
— Детство. Юле никогда нельзя было доверить белые платья и гольфики – всё это, по чистой случайности конечно, становилось грязно–асфальтового цвета. Заколки терялись, пряжки на туфельках отваливались, Юля спотыкалась и падала на ровном месте. Дальше… Отрочество, школьные годы. Как вы думаете, Игорёк, кому больше всех не везло у доски? Кого туда постоянно вызывали? А уж тринадцатого и подавно. Ну, кого? Молчите, я сама скажу. Нашу Юлечку. У кого заканчивались чернила в ручке на диктанте? Кто поскальзывался на оброненной кем–то шкурке от банана? Нет, не я. Что вы так смотрите?! Не я, а Юля! Экзамены – это вообще песня! Юлия Степановна очень умная женщина, училась всегда старательно, но, как всегда по случайности, бумажку со списком вопросов к экзамену переворачивать забывала, а там, на обратной стороне, еще с десяток тем, которые, неповторённые, забытые, и попадались Юлечке Степановне… Я уж и так ей помогала, и этак. Но, если на роду написано невезение, тут ничего не попишешь… Экзамены приходилось пересдавать, а на пересдачи Юля опаздывала, потому что ломался автобус, останавливали метро, наступал коллапс на дорогах или случалось другое чрезвычайное происшествие. Дальше, свадьба. Да–да! У Юлии Степановны есть муж. Кстати, вы ему сообщили?
— Да, Света, угомонись уже! Голова трещит от твоих откровений! — отвернулась Юля и задремала. Подействовало успокоительное...
— Так вот, — не обратила внимание на мольбы женщины подруга. — Свадьба. Всё шло хорошо. «Да» – жених, «да» – невеста, свидетели расписались, молодые поцеловались, рисом и лепестками роз покидались, поехали гулять, а заодно и фотографироваться. Вот молодожены на мостике встали, целуются во всю, фотограф мечется, с разных ракурсов их снимает, а колечко с Юлиной руки, возьми, да и упади в воду… А там бриллиантик был, скажу я вам… — Светлана сложила губы трубочкой и покачала головой, — хороший такой брюлик… Не нашли. Знакомые водолазы ныряли потом, нет, и всё тут... Просто судьба такая у Юленьки моей… Ну а потом как снежный ком пошло – вместо одного ребенка двойня, да еще пацаны, да еще неугомонные такие, что только гляди, как бы чего не выкинули. Вы слушаете?
Игорь Михайлович, выпрямившись и смотря перед собой, кивнул.
— Отлично! Потом еще была эта история с квартирой, когда Юля, представляете, наша Юля выиграла у Закубовича, в «Стране чудес», квартиру. Ключи дали, всё чин чинарём, аплодисменты, банкет… Тогда, кстати, еще на банкете у Юли кошелек украли. А потом приехали мы квартиру смотреть, а там какая–то семья уже живёт. Они, видите ли, родственники застройщика. Он им эту жилплощадь подарил, забыв, что уже подарил её ранее «Стране чудес»… Обидно? Очень! Но что тут удивляться, если это наша Юля… Уж и от сглаза её мы лечили, и порчу снимать водили, и в родниках купали, ничего не помогает… А как она волосы пошла красить – это ж страшно вспомнить! Хотела «тёмный шоколад», красивый цвет, глубокий, ей очень бы пошёл. Но на дворе было тринадцатое... Хорошо хоть, не пятница, а то б вообще облысела, наверное… А так, просто стала оранжевенькая, как морковка… Парикмахер в слезы, шепчет, что всё по инструкции делала, а я её успокоила, ведь это Юля, что тут скажешь… Администратор деньги как возмещение ущерба суёт, другие посетители с мест повскакивали, испугались, что с ними такое тоже сотворят. Но я тогда только посмеялась – невезение не заразно же! Вы, что, уснули?
Игорь, устав сидеть прямо, облокотился локтями о колени и обхватил голову руками. Каждое слово этой говорливой женщины отдавалось в висках надоедливым молоточком.
— Так вот, дальше… Забыла, что хотела сказать… А! Да! Работа. У Юленьки потрясающая работа, что–то финансовое. Из двух банков её уволили, потому что сохраненные на флешке отчёты, которые от неё очень ждали, исчезали вместе с флешками, как сквозь землю проваливались. Третий банк пока держится, Юлю даже хотели повысить, но на самом ответственном моменте она отравилась опятами, пролежала дома неделю, ну, и упустила повышение… Вы представляете, как может не везти одной женщине?! Да что вы киваете?! Никто этого не может понять, а Юленька… Она всё терпит, молчит. Ни слезинки, ни всхлипа. Не человек, а кремень! Железный характер. Другая бы уж забилась в уголок, желательно в пустыне, и сидела там, закопавшись в песок и боясь пошевелиться, чтобы неудачи её не заметили, а наша Юлия Степановна гордо шагает вперед по жизни! Такая выдержка – редкость!
— Да! Да, я понимаю, мне жаль…Но… — всё порывался встать Игорь. Но Светлана Николаевна резко осаживала его, махала рукой, чтобы опустился на стул, потом попросила принести ей водички, а то в горле пересохло. Попив, продолжила…
— Нет, бывают, конечно, хорошие времена. Это в високосный год. У всех что–то происходит, бури, ураганы, а у Юли, наоборот, тишь да гладь… Но это ж раз в четыре года, вот следующий, 2024–й, високосный. Ей бы дотянуть…
Оба, и Игорь Михайлович, и Светлана Николаевна, посмотрели на спящую женщину. Да… Надо как–то ей дотянуть…
— Ну, а обереги всякие? — вдруг встряла в разговор женщина, лежащая на койке у окна. — Есть же много таких висюлек, надо купить ей!
— Ой, и не думайте! Покупали, вешали. Как, извините, мёртвому припарки.
— А записочку с пожеланием удачи на Новый год ела она? — раздался чей–то совет с дальней койки.
— Ела. Подавилась, еле спасли! — отрезала Светлана Николаевна и недовольно глянула на советчицу. — Нашли, что предлагать! Это такая опасная вещь!..
— Извините, я просто думала помочь…
— Эх, тут ничем уже не поможешь. Это у нашей Юлии на генетическом уровне… Вот и ко мне она сегодня поехать собралась… Я говорила, пережди, затаись, чтоб, так сказать, малой кровью обойтись, всё–таки тринадцатое, пятница! Нет, она не послушалась! Навестила… Привезла витаминчиков, называется… И вот результат! Надо ж так переломаться! А впереди Новый год, она должна была в дом отдыха ехать… Путевки пропадут теперь!
— Может, и к лучшему… — задумчиво протянул Игорь Михайлович.
— Что? Ах, ну да. Возможно. Там поездом надо было добираться, всякое могло случиться…А что там с машиной–то? Юля её помяла?
— Да как она могла её помять?! Что вы такое говорите?! Автомобиль поцарапался о заграждение, когда уходил от столкновения. Я думаю, всё решится штрафом.
— И большая сумма? — тихо просила Светлана Николаевна.
— Не знаю. Это решаю не я.
— Да? Ну, тогда расскажите всю Юлечкину историю тому, кто решает. Пусть он сто раз подумает, прежде чем наказывать эту женщину. Не надо делать её несчастной… Она ж еще за окна выплачивать будет…
— За какие еще окна?! — взвился Игорь.
— За обыкновенные, пластиковые. Понимаете, где–то месяц назад в Юлю врезался голубь, отрикошетил и прямо в окна одной фирмы попал. Он обалдел, посидел на подоконнике и улетел. А Юля, пока в себя приходила, осталась на месте преступления, так сказать. Никто потом голубя и не вспомнил, все решили почему–то, что это она окно разбила. Молчите! Я знаю, что вы хотите спросить! Камеры наблюдения, да? Ха! Они сломались, часа за два, как Юлю голубь атаковал.
— Да, я должен был догадаться… — покачал головой мужчина.
— Нет, Юля человек, в принципе, счастливый. Не стоит так на неё смотреть! Но просто живет в состоянии постоянной готовности, так сказать. Сегодня только что–то расслабилась… Стареет… Она, знаете, с мужем–то будущим, тоже в пятницу познакомилась, тринадцатого июля, в високосный год. Удача тогда была на её стороне! И вообще, много хорошего было, просто сейчас что–то не вспоминается…
— Извините, посещения закончилось. Время процедур.
Медсестра, Тамара, строго поглядела на Игоря, кивнула на дверь и вкатила в палату тележку с лекарствами.
— Да, я ухожу. Отдыхаете, Юлия Степановна! — сказал мужчина на всякий случай, вдруг она проснулась. — Я зайду еще, когда будет ясно, что дальше…
Лейтенант быстро вышел из палаты, а Тамара принялась раздавать таблетки, ставить уколы, кому нужно.
Юле было нужно… И конечно, Тамара попала «в мышцу», и было очень больно. Но Юля терпела.
— Ничего, ничего, Юлёк! Дыши и расслабься. Кормят тут неплохо, уход отменный, прорвёмся. По крайней мере, ты не передвигаешься по городу, так меньше вероятность, что опять что–то произойдет. За ДТП, я думаю, ты платить не будешь. Лицо у этого лейтенанта было такое, когда я всю твою историю рассказала, что казалось, он вот–вот заплачет. Как, знаешь, бывает, когда в кино злодей что–то делает, а ты не можешь помешать и только ревёшь от горя. Простят тебе всё, пожалеют!
Юлия Степановна, щурясь от света, кивнула.
— Надеюсь… А то тот голубь мне уж очень дорого обошёлся… Какое сегодня число? Сколько там до Нового года?
— Полтора месяца.
— Хорошо. Как раз к праздникам выпишут, наверное… Хоть годочек спокойно пожить…
Вся палата тяжело вздохнула…
Игорь Михайлович появился перед Юлей через неделю, принёс мандаринов и сообщил, что потерпевший все претензии снял.
— Ой, вот это хорошо! Это просто замечательно! Спасибо вам, Игорь! — расцвела Юлия Степановна, хотя цвести ей сейчас было тяжело. Прописанные уколы витаминов были такими болезненными, аж искры из глаз, кажется, летели. — А что так? Испугался тот мужчина, что прокляну?
— Ну, вроде того. Выслушав историю про все ваши жизненные невзгоды, он решил, что еще легко отделался. А хотите, я к вам приставлю человека, чтобы охранял, так сказать? До Нового года.
— Нет, не нужно, спасибо. Я стараюсь шевелиться как можно меньше, чтобы не искушать судьбу, — улыбнулась Юлия Степановна…
Юлю выписали 31 декабря. Она приехала домой, родные уже готовили праздничный стол. Ёлка, сияющая огоньками, стояла на своём месте, в гостиной. На улице валил снег и пахло фейерверками.
— Ну, мамуль, с возвращением! — сыновья помогли Юле сесть в кресло. — С наступающим, мама!
Женщина взяла из рук мужа бокал с шампанским, улыбнулась...
И тут во всём районе выключили свет.
Юлия Степановна растерянно пожала плечами.
— Извините, я не хотела…
— Да ничего! — пожал плечами муж. — Ребята, несите свечи! Мы подготовились, Юленька!
Все смеялись, загадывали желания, пели песни. А Юля, сидя у окошка, смотрела на единственную звезду, что была видна между прорехами в густых, ватных облаках.
— Ну, ты ж моя счастливая звездочка, правда? Ты же хорошая, давай дружить!
Серебряный огонек подмигнул женщине, помелькал и пропал…
Через семь дней Юлия Степановна выиграла пятьсот тысяч в лотерею, узнала, что ее повысили на работе, а к их даче, по решению местных властей, бесплатно проведут газ и сделают новые дороги.
А високосный год только начинался. И впереди у Юлии Степановны будет ещё много всего хорошего, потому что раз в четыре года можно и ей пожить с удовольствием!..
