Осенью 1914 года, получив «положительные» рекомендации в виде заочного приговора о тюремном заключении от Германской империи, Лев Троцкий направляется военным корреспондентом во Францию, чтобы прочувствовать на себе все ужасы Первой мировой войны, ну и, конечно, в очередной раз пообщаться с рабочими о необходимости всемирной революции.
Троцкий оказался в окопах прямо после ожесточенных боев французской армии с немцами на реке Марне. Он с упоением наслаждается выстрелами пушек и ревом двигателей цепеллинов где-то далеко за линией фронта. Несмотря на пылкие речи Бронштейна, вооруженные рабочие массы не торопились свергать свое правительство, да и не до этого было, конец 1914 года отметился активными боевыми действиями в Западной Европе, позиционкой пока еще не пахло.
Разочаровавшись в попытках найти общие точки соприкосновения с солдатами, Троцкий уезжает в Париж, благо французская политическая полиция работала у лягушатников гораздо хуже, чем у немцев, поэтому будущего революционера никто особо не сопровождает. В столице Троцкий начинает издавать газету на русском языке, понимая, что серьезный вес он имеет только в среде эмигрантов. Попутно Лев Давидович общается с французскими социал-демократами и обнаруживает в них такую же «беззубость», как и среди немецких марксистов.
Газета Троцкого «Наше слово» поначалу не пользовалась особой популярностью даже в русской эмигрантской среде, будущему демиургу революции приходилось изыскивать средства для издания нового тиража. Троцкий жил идеей и ради нее он жертвовал комфортом своей семьи, нередки были случаи, когда он таскал заначки в редакцию, напоминая супруге, ради чего все эти жертвы и когда-нибудь он обязательно добьется своего.
В Париже Бронштейн встречает давнего знакомого, Юлия Мартова - одного из неформальных лидеров меньшевиков, который, к тому времени, порядочно устал от происходящего и хотел подальше дистанцироваться от внутрипартийных дрязг. Троцкий предлагает бывшему товарищу поучаствовать в публикации газеты, так как Мартов был замечательным Автором в ленинской «Правде». После этого дела издания пошли на лад, все-таки для торжества великих задумок одного гения Троцкого было недостаточно.
И все же мы встречаем кровавую годовщину без всякого душевного упадка или политического скептицизма. Мы, революционные интернационалисты, устояли в величайшей мировой катастрофе на позициях анализа, критики и предвидения. Мы отказались от всех "национальных" очков, которые выдавались из генеральных штабов не только по дешевой цене, но даже с приплатой. Мы продолжали видеть вещи, как они есть, называть их своими именами и предвидеть логику их дальнейшего движения.
Отр. из газеты «Наше слово» от 4 августа 1915 года
Несмотря на то, что Троцкий с соратниками излагает в публикациях исключительно свои идеи, «Наше слово» можно все же отнести к антантовским изданиям.
Если считать, что Бронштейн не желал победы никому из империалистов, то германским империалистам он особенно не желал победы, прям совсем-совсем. Думаю, это во многом связано с тем, что Троцкий до последнего верил в неизбежность революции на родине Карла Маркса, которая после поражения в войне должна была закипеть выступлениями рабочих, а там уж, правительства падут вслед друг за другом словно домино. Да и французов он не упускал повода умаслить, вот, например, отрывок из газеты «Наше слово» по итогам Верденской мясорубки:
Как ни велико военное значение верденских боев, но политический их смысл несравненно крупнее. В Берлине и в других местах рабочие хотели "движения", а если они хотят, то они получат свое! под Верденом выковывается "наш завтрашний день!
Но как бы не громыхало слово Троцкого во Франции, в высоких кабинетах прекрасно понимали с кем имеют дело. Бронштейн был идейным, а значит, недоговороспособным субъектом, который рано или поздно выкинет какой-нибудь неприятный финт, поставив под угрозу всех своих покровителей, поэтому никто особо не задавался вопросом протекции талантливого марксиста.
И действительно, финт Троцкий все-таки выкинул и назывался он «Циммервальдская конференция». Уж не знаю зачем РСДРП решили собраться вновь, ведь мириться особо никто и не планировал. Возможно, они хотели зафиксировать документально отношение партии к войне и стремление марксистов к поддержке интернационального движения. По итогу с 5 по 8 сентября в небольшом швейцарском городишке Циммервальд собрался весь цвет марксисткой эмиграции в обстановке строгой секретности.
В ходе Циммервальдской конференции, помимо пары сотен незначительных споров, связанных больше с личным, чем с идейным, марксисты подписали манифест, выработанный Троцкий, в котором осуждали войну, называя ее стычкой империалистов, руками рабочего класса. Манифест быстро разлетелся по всем странам, принимавшим участие в первой мировой и способствовал возникновению радикальных антивоенных движений. В Германской империи, например, рабочие хлынули в ряды спартаковцев, а во Франции образовался «Комитет для восстановления международных связей».
Главная беда состояла в том, что Троцкий очень гордился авторскими правами на пацифистский Циммервальдский манифест, поэтому именно по нему открыли огонь из всех орудий, как государства Тройственного союза, так и страны Антанты. Во Франции его более не ждали, а когда он все-таки вернулся в Париж, Троцкому тонко намекнули, что лучше бы ему уезжать подальше, иначе он познакомится с лучшими марками французского шампанского ректальным путем.
Не желая гневить судьбу и французскую полицию, Троцкий быстро собирается, берет жену, детей и уезжает прочь из недружественной страны. Он на короткое время останавливается во Франции, а затем уплывает на пароходе США. Но об этом уже в следующей серии.
На протяжении всего периода нахождения во Франции, Троцкий почти не общается с лидером большевиков, Владимиром Лениным. Оно и понятно, как говорил Цезарь: «Двум тиграм не место в одной зале», а вот «рыбки поменьше», вроде Сталина, только начинавшего свой путь в организационных структурах РСДРП рассматривают Ленина как локомотив будущего, который обязательно пропихнет их на вершину пищевой цепочки. Думаю, не лишним будет направить вас, дорогие Читатели, на канал моего товарища «История и культура Евразии», где очень подробно описаны отношения Ленина и Сталина.
Предыдущая серия:
Самая первая серия: