Современная наука всё чаще дарит нам, ценителям живописи, шанс обрести истину. Иногда эта истина удивляет, порою — забавляет, а подчас — ставит в тупик. И то, что совсем недавно воспринималось самим собою разумеющимся, ныне приходится подвергать тщательному пересмотру.
Вот замечательный пример. Долгие годы картина «Спящая горничная» считалась образцом несравненного мастерства Яна Вермеера в деле постановки жанровой сцены. Метакомментарием к его уникальному способу построения композиции. К невероятной способности великого художника сперва разглядеть, а затем максимально эффектно использовать сильнейшие стороны облика своих моделей. Выразить с их помощью собственный взгляд, идею, эмоцию. Так, будто мастер заранее знал, как заиграет каждая мимическая и пластическая деталь в предложенных обстоятельствах постановочного антуража.
Но вот теперь оказывается, что гениально «пойманный» момент, идеальный ракурс, весь этот световой и колористический строй прославленного полотна —сумма счастливых случайностей, а вовсе не результат хитроумного замысла маэстро. Удача, помноженная на наблюдательность. И не более того! Хотя, конечно, и не менее.
Долгие года экспертам было твёрдо известно, что на картине «Спящая горничная» ранее присутствовал ещё один герой, удалённый из финальной версии полотна. Но кто бы мог подумать, что им является сам Ян Вермеер! А дверной проём в первоначальной версии картины был ни чем иным как мольбертом с расположенным на нём холстом! Более того: в пространстве композиции должно было находиться зеркало, в котором отражался бы облик художника, протянувшего руку с кистью к холсту.
Новейшие способы распознавания изображений не оставили сомнений: данное полотно задумывалось художником как автопортрет. Причём двойной. Тем занимательнее и выразительнее становится тот факт, что финальная версия картины не просто «обошлась» без присутствия на ней Вермеера, но и сместила весь фокус внимания зрителя на спящую за столом девушку, которой поначалу отводилась третьестепенная роль.
Понять причину такой перемены авторского замысла нетрудно. Образ девушки и впрямь получился живым, ярким, необычным. Не требующим присутствия в пространстве композиции иных действующих лиц. И так сильно понравился живописцу, что из явной метафоры лени и/или праздности, коим ему предназначалось быть в исходном варианте картины, — обратился в олицетворение женского очарования, помноженного на мистику сна. Не правда ли, ужасно любопытно, кого или что видит во сне эта молодая дама? Кто или что заставляет её легко и светло улыбаться своим грёзам?
Многие коллеги до сих пор ошибочно прозывают героиню картины служанкой, что вполне объяснимо. Их вводит в заблуждение само название картины. Но стоит обратить внимание на одежду, украшения, белоснежную кожу и тонкие черты лица спящей девушки, и становится очевидно: Вермеер всецело отдался вдохновению, изображая модель и окружающую её обстановку «как есть». Выводя за скобки ролей и символов. Экспериментируя с впечатлениями от того, что видит перед собою, а не с теми эмоциями и посылами, которыми собирался наделить изображаемую реальность.
Именно поэтому картина получилась такой живой. Правдивой, очаровательной, многомерной, органичной, подразумевающей некую предысторию и обязательное развитие собственного сюжета. Пусть и совсем не того, что был задуман исходно. Теперь, благодаря неинвазивным методам анализа красочных слоёв полотна, загадка наконец-то разрешена.
Автор: Лёля Городная. Вы прочли статью — спасибо. Будем рады новой встрече с Вами, уважаемый читатель. Подписаться
