В конце концов, всё устаканилось, и нам дали "добро" к причалу.
Самые стойкие встречающие, хлынули на борт. Улыбки, смех, поцелуи, слёзы радости. Разбрелись по каютам, а там уж кто как. Где-то рюмки брякают и песни поют, а где-то кровати скрипят.
Прибежал к нашему капитану летёха, командир тральщика и требует его на разборку к оперативному дежурному базы. А капитану это надо? У него в каюте уже пир горой.
- Ты, лейтенант, – говорит капитан, – не кипятись. Сейчас уладим конфликт. А пока выпей за возвращение доблестной российской науки в родной порт.
Лейтенант выпил, но не отступился. Тогда капитан ему сказал: «Видишь ли, у меня случился тяжёлый сердечный приступ, и я прямо сейчас лежу при смерти. А ты хочешь старого больного человека тащить среди ночи чёрт-те куда! Забирай моего вахтенного помощника с судовым журналом и выполняй приказ». Летёха покочевряжился немного и пошёл переговорить по радио с оперативным. Тот дал «добро». А вахтенным помощником оказался как раз я. Взял я в охапку судовой журнал и спустился на крошечную палубу рейдового тральщика. Дали полный ход и помчались на остров. Оперативный тогда находился в Кронштадтском Доме офицеров.
Там чуть ли не под конвоем отвели к оперативному. Привели в кабинет и военно-морские дядьки с большими звёздами на погонах стали сурово на меня наезжать. И чего они мне только ни наговорили. Перечислили все наши нарушения, обвиняли во всех смертных грехах. Называли номера каких-то, неведомых мне приказов, по которым выходило, что мы военные преступники и нас положено расстрелять из большой пушки.
Но из уважения к российской науке и, благодаря их безграничной терпимости и гуманизму, мы остались в живых.
Однако, тем не менее, кара будет неотвратима, если я, как представитель нашей конторы не подпишу их протокол. А мне, по большому счёту, начхать на все их угрозы. Давайте подпишу. Я человек маленький, мне по фигу. Тем более работал я с военными и знаю, как они любят гнать «пургу». Шума много, а толку мало. Вот суют они мне протокол с перечнем всех наших грехов, и я его не глядя, подписываю. А мне по хрену! Пишу: «Третий помощник капитана, название судна, фамилия и инициалы». Точка. Довольны? Что ещё надо?
Им что ли не сказали, кто я по должности? Они-то думали, я и есть капитан, а тут всего-то третий помощник. А они распинались передо мной! Все хвосты пораспускали. Страху нагнали. Да всё зря. Немного огорчились, конечно, но сразу смягчились. Они-то ведь прикрыли этим протоколом свою задницу.
«Больше бумаги – чище жопа».
Инцидент почти исчерпан и можно успокоиться. Но куда девать меня? Они мне предложили переночевать в каюте на тральщике. Но тут упёрся я. На кой мне это надо? Верните туда, где взяли!
- У меня там, – говорю, – капитан при смерти, команда пьяная, пароход без начальника остался. А ну, что произойдёт, а я тут дрыхну? Нет уж, доставьте до места изъятия!
Они заартачились. Сказали, что это не так просто добиться разрешения на отправку дежурного корабля. Но я не отступал и привёл статью из «устава» о вахтенной службе.
А устав для военных – это святое!
Два часа я хлебал у них кофе, пока они звонили и связывались по радио. И наконец-то пришло высочайшее разрешение снарядить для моей доставки назад дежурный корабль. На том самом маленьком тральщике меня и доставили к борту. Доложился я капитану, проверил вахтенную службу и рухнул на диванчик в родной каюте, ибо никто меня не встречал.
Но дома ждали...
Вот так вот встретила Родина своих сыновей из дальних морей.
А впрочем, тогда бы и рассказывать было нечего.
А так вместе посмеялись.
До встречи.
Пока.